Павловский, командуя эскадроном, стал заметен у начальства, выдвигаясь как опытный и храбрый руководитель. Отличался жестокостью не только к чинам Красной армии, которых он беспощадно расстреливал, но и к мирному населению, настроенному не только враждебно, но и к тем, которые относились к белым нейтрально. У мирного населения вымогал контрибуции, заложников расстреливал. Занимаемое местечко отдавалось с момента взятия на три дня на грабеж, насилие и вымогательство его партизанам. Все эти зверства применял Павловский к еврейскому населению и к тем русским или латышам, которые почему-либо казались подозрительными или не хотели молча позволять грабить свое имущество.

В 1920 г. прибыл в Польшу, командовал конной группой и за свои действия в тылу Красной армии за август — сентябрь 1920 г. получил от польского командования орден военной храбрости, а за октябрь— ноябрь 1920 г. — орден военной храбрости от Балаховича.

Павловский отличился своей жестокостью к жителям городов Пинск, Давид-Городок, Туров, Камен-Каширск, Мозырь, Коленко-вичи, Петровск. Так, в Камен-Каширске он собрал всех старейшин и раввинов еврейского населения и предложил им выплатить контрибуцию в золоте, серебре и долларах, что было исполнено. После этого была разграблена синагога, убиты раввины, изнасилованы девушки, разграблены все лавчонки. Уезжая из Камен-Каширска, Павловский приказал сжечь его, мотивируя, что ему в спину при отходе стреляли; выжжено было почти 2/3 населенного пункта. Он не щадил ни стариков, ни женщин, ни младенцев.

После всех своих походов, при ликвидации армии Балаховича в ноябре 1920 г., Павловский с Мошниным привезли в Варшаву массу ценных вещей, забранных в синагогах: чаши, подсвечники, скрижали и пр. Все это было в конце концов пропито. В начале 1921 г. набрав банду на средства Савинкова и при помощи 2-го отдела Генерального штаба Польши и военной английской миссии отправился в Белоруссию, где, разбрасывая прокламации Савинкова, грабил население сел и поезда.

В мае 1922 г. Павловский перешел в Псковскую губернию, где у него был бандитский отряд. Впоследствии рассказывал, что привез оттуда много золота, брал два уездных города Псковской и Новгородской губернии. С 1922 г. он остался у Савинкова единственным человеком, который организовал банду и руководил ею[155].

На следствии Павловский долгое время молчал, но затем благодаря внутрикамерной агентурной разработке стал предлагать свои услуги чекистам в борьбе против Савинкова, выражая готовность участвовать в самых сложных операциях. Согласие работать совместно с крокистами безусловно было лишь тактическим маневром со стороны Сергея Эдуардовича. Он надеялся, что, заслужив доверие чекистов, сможет выйти на свободу и бежать за границу.

Через неделю после своего ареста, изолированный от внешнего мира во внутренней тюрьме ГПУ и содержавшийся в условиях особой конспирации, начал развивать письменную связь с закордоном под диктовку сотрудников КРО. Началась одна из интереснейших страниц дела «Синдакат-2», когда «друг» беззастенчиво обманывал «друга», посылая написанные под диктовку чекистов письма в Париж. При подготовке писем чекистами взвешивалось каждое слово. Составлять текст по собственному усмотрению Павловскому не давали, так как он пытался обмануть: изменял почерк, вставлял таинственные фразы и в самых неподходящих местах лишние французские буквы. Когда его хитрости были разоблачены, Сергей Эдуардович бросил этим заниматься и стал все делать на совесть. Несмотря на это, сотрудники КРО, конечно, ему как и прежде, не доверяли.

Павловский писал, что жизнь в организациях «бьет ключом», сам он постепенно втянулся в работу военного отдела ЦК «НСЗРиС» и начал осознавать огромную разницу между активностью работников союза, находящихся в России, и бездеятельностью зарубежных кругов «НСЗРиС». Он писал, что вошел в члены московского комитета и начал играть крупную роль в Москве, став фактически помощником начальника военного отдела.

Из его писем следовало, что Павловский постепенно начинал осознавать разницу между российской и зарубежной действительностью. Он начинает резко критиковать заграницу и говорить с зарубежными работниками, за исключением Савинкова, свысока[156].

В своих показаниях арестованный С.Э. Павловский разделил парижскую эмиграцию на следующие три главных группы:

«1/ Настроенные активно против Соввласти.

2/ Сочувствующие 1-й группе и, по возможности, оказывающие ей содействие т. н. финансовое, моральное и т. д.

3/ Настроение пассивное и совершенно не желающее вмешиваться в политические авантюры».

К первой группе принадлежали: монархисты, «НСЗРиС», Военно-Республиканская лига (Милюкова). Более мелкие распределения и подгруппировки частью были настроены монархически, другая часть была с демократическими тенденциями, действующими на свой страх и риск при помощи иностранной финансовой поддержки.

Монархисты делились на абсолютистов и конституционалистов. Абсолютистов представлял Марков, конституционалистов — Ефим-дерский. Но в последнее время, когда монархистами было получено 5 000 000 долларов от Форда, эти группы соединились, и лишь осталось деление на николаевцев и кирилловцев. Первых возглавлял бывший великий князь Николай Николаевич, а вторых — бывший великий князь Кирил Владимирович.

По получении денег у них был съезд, где было постановлено, что верховная власть передается верховному Монархическому совету, возглавляемому Николай Николаевичем.

Кутепов говорил Павловскому, что ведет работу на заводах и в Красной армии, имеет своих резидентов даже в ГПУ. В Москве у него есть свои резиденты, которым дан приказ специально расстреливать всех социалистов, которые мешают своей вредной работой монархистам.

Когда Сергей Эдуардович заявил, что собирается ехать в Россию, тот заявил: отправляйтесь — и обещал сам приехать в отряд. Произвел впечатление человека, абсолютно не понимающего положение вещей в данный момент в России, но упрямого и идущего с закрытыми глазами к своей идее.

Военно-республиканская лига была основана при Милюкове. Цель и программа ее деятельности — активная борьба против советской власти. В Париже среди эмиграционных кругов ходили слухи, что если в России будет свергнута власть большевиков, то кандидатом на пост будущего президента будет Милюков. Сам он считал себя эволюционистом. Предполагал, что в России наступит такой момент, тогда он со своей группой сможет туда приехать и начать управлять. Не малую роль в этой лиге играл полковник Ивановский, бывший член «НСЗРиС» участник Ярославского восстания. Павловский из разговоров между Деренталем и Ивановским узнал, что лига вела какую-то работу в Москве.

В Париже также существовал Торгово-промышленный комитет, который поддерживался на средства русских капиталистов. Главным 169 из них был Денисов — русский инженер, наживший состояние во время Германской войны. Членами-организаторами и фактическими руководителями всей деятельности комитета являлись Денисов, Гукасов, Нобель, Старюнкович. Задачи комитета сводились к тому, чтобы, когда в России будет свергнута советская власть, организовать промышленность. У них имелись крупные связи с иностранными капиталистами, главным образом с нефтяниками. Все они стояли на непримиримой платформе к новой власти и всячески тормозили переговоры советских представителей с иностранцами.

Беспартийным элементом парижской эмиграции являлась молодежь, служившая раньше в белых армиях и теперь разочаровавшаяся в своих вождях и лозунгах. Большинство из них устроилось на разные французские заводы. Очень много русских эмигрантов работало на автомобильной фабрике «Рено». Все они жили на птичьем положении, временно. Находясь под арестом, Павловский считал, что при соответствующей обработке этого элемента он мог принести пользу советской власти.

Павловский рассказал также все, что знал об организациях «НСЗРиС» в Воронеже, на Дону, в Петрограде, Пскове, Речице. Выдал всех известных ему резидентов, посылаемых в Россию в 1922 г.[157]