«Однако, сильная вовне коммунистическая партия проявляет признаки серьезных принципиальных разногласий внутри. Бухарин и Шляпников, поддерживаемые Троцким и все еще рассчитывающие опереться в решительный момент на здоровые элементы Красной армии, упорно настаивают на том, что не только НЭП, но и вся вообще тактика компартии и Совнаркома являются ошибкой с государственной и преступлением с коммунистической точек зрения. С другой стороны, под влиянием почти ежедневно прибывающих в Москву длинных депеш Красина и Чичерина, под влиянием подписываемых ими соглашений и договоров с иностранными державами, Рыков, являющийся в настоящий момент единственным деятельным и ответственным лицом среди умеренных коммунистов, делает все возможное для того, чтобы предупредить подготавливаемый Бухариным и Шляпниковым при содействии Троцкого переворот. О перевороте этом говорят открыто и громко называют те части, которые стягиваются в Воронеж — предполагаемую базу переворота. Есть основания предполагать, что среди заграничных коммунистических партий, в особенности же среди левого крыла германских и французских коммунистов, идеи Бухарина не только вызывают одобрение, но даже обещания поддержки. До недавнего времени Бухарин имел возможность пользоваться советскими дипломатическими курьерами для переговоров с сочувствующими его идеям заграничными коммунистами. После двух провалов, имевших место недавно на латвийской границе, курьерская служба подвергается строжайшему контролю со стороны приверженцев Чичерина, что, однако, не лишает возможности Бухарина продолжать начатые им за границей переговоры. Насколько можно судить по следственному материалу, собранному по делу о двух провалившихся курьерах, переговоры между русскими, немецкими и французскими крайними флангами коммунизма ведутся на почве организации серьезных международных манифестаций, которые должны совпасть с моментом, когда в самой России Бухарин сможет провозгласить окончательное торжество незыблемых и ничем незапятнанных коммунистических принципов»[73].
Однако эта борьба, которая вырисовывается в России, по мнению Викторова-Топорова, — пока еще не компрометирует единства действий коммунистической партии по отношению к некоммунистическим элементам. Было бы ошибкой предполагать, что в случае выступления некоммунистических элементов против советской власти можно было бы увлечь за собой ту ее часть, которая поддерживает Красина, Чичерина и Рыкова.
При анализе отдельных групп оппозиции отмечалось их полное банкротство. Ни одно из их названий ни в какой мере не соответствовало какой бы то ни было политической или социальной реальности в Советской России. Констатировалось, что партия социалистов-революционеров обанкротилась на всех ее флагах. Ни у группы учредиловцев, ни у черновского течения не осталось партизан. Некоторое количество сторонников было у Веденяпина, но часть их арестована, другая ушла в подполье, отказавшись от агитационной деятельности. Левое крыло раскололось на три течения и занималось больше сведением внутрипартийных счетов, чем политической работой.
Крестьянство сделало окончательный вывод не в пользу идей социалистов-революционеров. Их собственнические инстинкты проявлялись в самых разнообразных и неожиданных формах. В Тамбовской губернии под влиянием агитации крестьяне трех уездов собрали в течение нескольких месяцев большую сумму денег на постройку памятника Столыпину, который является в их глазах символом крестьянского землевладения. В Калужской губернии в нескольких деревнях сельские сходы приняли постановления о круговой поруке жителей этих деревень на случай, если придется оказать вооруженный отпор советской власти при новых переделах. В Воронежской губернии часты случаи образования тайных волостных банков специального назначения для закрепления за крестьянами, участвующими в этих банках, прав на постоянное владение землей. В ряде сел образовались специальные дружины для защиты прав собственности.
Несколько лучше дела у меньшевиков. Но ни о каких специально-меньшевистских выступлениях, ни о какой пропаганде в массах, или привлечении новых членов в их фракцию не шло и речи. Рабочий в большинстве случаев твердо и последовательно беспартиен и так же, как и крестьянин в деревне, проникается идеями и психологией собственника. Мелкий ремесленник почти всюду представляет собой опору буржуазных настроений. Он в городе такой же хозяин положения, как крестьянин в деревне. Коммунисты учли это обстоятельство и отказались от попыток насильственно привлечь ремесленников в свои ряды.
Делается вывод, что против сильной и организованной компартии стоит совершенно аморфная масса распыленных и раздробленных политических, социальных и общественных движений, которые все находятся в процессе перегруппировок и полнейшей и всесторонней переоценки ценностей. Эта аморфная масса в условиях голода, нищеты, невозможности передвижения и полнейшего отсутствия примитивных свобод не может даже приступить к какой-нибудь организационной деятельности. Если бы в этой обстановке разыгрались события, которые привели бы к немедленной ликвидации советского строя, то в данный момент нет никакой возможности предполагать, что Россия могла бы выделить из рядов оппозиции сколько-нибудь организованную, готовую к управлению страной власть. С другой стороны, если бы у кормила правления страной встала русская власть из-за границы, из эмигрантских кругов, то эта власть не встретила бы поддержки ни одной из социальных групп России.
Оппозиционные настроения как в Красной армии, так и в населении Советской России нуждаются в длинном организационном процессе, который возможен только в условиях сравнительного спокойствия и относительного благополучия страны.
Прибывшие из России лица, останавливаясь на подробном анализе существующих ныне за границей эмигрантских организаций, приходят к выводу о невозможности организации прочных контактов между оппозиционерами внутри России и сохранившимися за границей остатками белой армии. Всякая, даже косвенная, связь с ними могла бы окончательно скомпрометировать военные круги в Советской России, которые при других обстоятельствах явятся несомненной опорой для оппозиционного движения. Раздающие за границей голоса военных о необходимости возвращения солдат и офицеров из эмиграции на родину оцениваются в оппозиционных кругах Советской России, как провокация.
Деятельность Национального комитета, имеющего свои отделения во всех крупных центрах Европы, не вызывала в оппозиционных кругах в России ни особого сочувствия, ни сколько-нибудь определенных нападок. Программная часть задач комитета не вызывала критики, так как ей не придавалось никакого значения.
Ни о каких сношениях оппозиционных групп в России с партийными организациями за границей не могло быть и речи. Партийные организации если и сохранились, то в совершенно распыленном и хаотическом состоянии. Заграничные представительства считались в России сплошным недоразумением.
Сменовеховское течение и пропаганда, которая велась в газете «Накануне», вызвали в оппозиционных кругах двоякое отношение. Одни настаивали на необходимости поддержать его, другие заняли определенно враждебное отношение. Затем разногласия по этому вопросу окончательно прекратились, так как «Накануне» стала вести откровенную пропаганду идей советского правительства и защиты его политики даже тогда, когда она явно была направлена против всего общественного мнения. Орган этот с его редакцией с позиции оппозиционеров стал недостаточно благонадежен и совместная работа с ними опасна. Об этом, группой московских оппозиционеров было сделано предостережение их друзьям, живущим за границей и пытавшимся вступить в связь с редакцией «Накануне»[74].
22 августа 1922 г. Берлинская резидентура ИНО ГПУ сообщила Ф.Э. Дзержинскому о нахождении Б.В. Савинкова в Париже, где он выполнял какую-то работу для французского Генштаба.
