В свободное от дежурств на мостике время я бродил по кораблю, заглядывая то в отделение регенерации, то на пост связи и даже в машинное отделение, где Касаво-полус встречал меня с неизменным презрением и холодной вежливостью. Однажды я столкнулся в коридоре с Уолтером Дакко.

– Разрешите подкинуть идею, сэр, – обратился он ко мне.

– Слушаю вас.

– Помидоры начинают краснеть. Скоро поспеют и бобы.

– Ну и что?

– А то, что каюты, как и отделение гидропоники, не заперты, и войти туда может кто угодно.

Как только эта простая мысль не пришла мне в голову? И все-таки я возразил:

– Но пока еще никто не воровал овощи.

– Пока нет, сэр. Но когда они поспеют, трудно будет удержаться от соблазна попробовать их тайком. Тем более что многие постоянно ощущают голод.

Да, здорово я обмишурился. Ведь всех не казнишь за воровство, тем более пассажиров.

– Мистер Дакко, вас надо повысить по службе за предусмотрительность. – Мои слова не произвели на него особого впечатления. Еще бы! Ведь он – аристократ, добровольно вызвавшийся защищать Рим от орд варваров! Сообразив это, я добавил: – Выношу вам свою благодарность. – Он слабо улыбнулся. – Назначаю вас ответственным за сохранность растений. Возьмите в машинном отделении все, что сочтете нужным.

– Есть, сэр.

Я сидел за столом, потягивая из чашечки дымящийся кофе. Эконом Бри суетился, готовясь к предстоящему ужину, и, хотя делал вид, будто не замечает меня, явно нервничал. Чтобы поднять моральный дух обитателей корабля, я распорядился покрывать столы скатертями. Пассажирам это было не в диковинку, но для старых членов экипажа, привыкших к спартанской обстановке матросской столовой, имело большое значение.

Накрывать столы Бри помогал Крис Дакко. Увидев меня, он сделал каменное лицо и отвернулся.

– Как ваши занятия, мистер Дакко? – спросил я его.

– Со ссыльными? – Видимо, я изменился в лице, и, заметив это, он добавил с плохо скрываемым вызовом: – Они сами себя так называют. Почему же мне нельзя?

– Потому что вы не принадлежите к их кругу.

– И слава Богу! – Он небрежно бросил на стол вилки и ножи и с притворной вежливостью добавил: – Сэр!

Я не стал беситься: к чему лишний раз выводить из себя и без того униженного мальчишку? Кроме того, нам предстоит провести на корабле много лет, и вряд ли стоит без особой нужды озлоблять подчиненных. Может, когда-нибудь мы с ним и поладим. Прихватив с собой кофе, я отправился на мостик.

На вахте меня сменил Филип, и я уединился в своей каюте, сел к столу и попытался расслабиться. Но голова раскалывалась от мыслей, они не давали покоя, мучили. Вдруг на меня волной накатил страх. Смерти я не боялся, нет! Но как провести в заточении семьдесят с лишним лет среди людей, которые ненавидят меня, хотя и демонстрируют вежливость?

Надо было умудриться нажить себе столько врагов. Что ж, сам виноват. Теперь от них никуда не денешься. На корабле – как в тюрьме. Выпорол Грегора, замучил Криса Дакко, даже у инженера вызываю презрение. А как повел себя с миссис Ривс! Вспомнить стыдно. Один Филип меня уважает, да и то по долгу службы.

Так я и просидел до самого ужина. Наконец заставил себя встать, надеть китель и отправиться в столовую.

Утром я первым делом просмотрел бортовой журнал. И нашел запись Касавополуса. Он наказал беспризорника Деке за нарушение субординации и приказал ему явиться ко мне для прочистки мозгов. Связался с инженерным отделением и спросил у Касавополуса:

– За что наказан Деке?

– За нарушение субординации, как я и записал в журнале.

Это были общие слова.

– За что именно?

– Это не телефонный разговор.

– Ладно, приходите ко мне.

Вскоре он явился, запыхавшись после быстрого подъема по крутой лестнице.

– Деке неуважительно отозвался об офицере, – сказал Касавополус.

Я ждал более вразумительного объяснения, но Касавополус молчал.

– Говорите конкретнее, мистер Касавополус. Он обругал вас?

– Не меня, а вас, командир, – равнодушно ответил инженер.

– Что же он сказал? – настаивал я.

– Урод.

Я вздрогнул.

– Так теперь они вас называют между собой, – пояснил Касавополус.

– И в самом деле урод. – Я невольно коснулся обожженной щеки.

– Это недопустимо! – возмутился инженер. А Касавополус оказался крепким орешком. Сразу не раскусишь. Презирает и в то же время защищает меня.

– Касавополус, – неуверенно промолвил я, – у нас с вами не сложились отношения, но это по моей вине. Забудьте то плохое, что омрачило…

– Это невозможно, – решительно возразил он.

– Ладно. С Деке я разберусь. Можете идти.

Даже не потрудившись отдать честь, он покинул мостик. До конца вахты я пребывал в подавленном настроении и уже собирался уходить, как вдруг мисс Бартель мне сообщила, что Клингер умоляет о встрече со мной.

– Зачем? – спросил я.

– Не знаю, сэр. К нему вернулось сознание, мы поговорили, и теперь он просит о встрече с вами.

Вот уж чего мне хотелось меньше всего, так это встречи с Клингером. Напасть за напастью!

– Ладно, приду, когда мистер Таер меня сменит.

После дежурства я сразу пошел в лазарет и отослал мисс Бартель, чтобы остаться с Клингером наедине. На голове у него была повязка, руки крепко привязаны к кровати, возле пальцев кнопка для вызова мисс Бартель. Рацию она постоянно носила с собой.

– Здравствуйте, командир, – приветствовал меня Клингер.

Во мне вспыхнула злоба: как он смеет обращаться ко мне не по уставу? Но я тут же опомнился – ведь он не может встать смирно и отдать честь как положено.

– Чего тебе? – спросил я без обиняков.

– Не отвяжете ли мне хотя бы одну руку, будет легче разговаривать? – попросил он жалобным тоном. – Я не собираюсь на вас нападать, силенок пока маловато.

– Ладно. – Я выполнил его просьбу, отвязал его правую руку.

Первым делом он почесал нос.

– Знаете, как плохо, когда даже почесаться нельзя? – улыбнулся он. Я молчал.

– Командир, я причинил вам много хлопот и хочу искупить свою вину.

– Шутишь?

– Нет, сэр. Это Анди заморочил мне голову, а я как дурак поверил ему.

– Ты – мятежник.

– Верно.

– И этим все сказано.

– Помните, тогда в трюме трое воровали еду? – продолжал он, пропустив мои слова мимо ушей. – Одним из них был я.

– Так я и знал, хотя лица твоего не видел.

– Я родом из Ливерпуля, сэр, а вы?

Странный вопрос. Тем не менее я ответил:

– Из Кардиффа.

– Из Кардиффа, значит. Знаете, как я тогда сдрейфил? Дернул меня черт завербоваться на этот рейс! Деньги, конечно… все они, проклятые. Но аванс я растратил еще до полета. Мы неплохо погуляли с ребятами. – Он вздохнул и уже медленнее продолжил: – Кто знал, что все так повернется? Мне уже двадцать четыре стукнуло. Целых двадцать четыре. Сколько у меня было надежд! – Он умолк, судорожно втянул воздух.

– Успокойтесь, мистер Клингер.

– Ублюдок Тремэн забрал у нас почти весь провиант. Говорят, если бы не Хэсселбрад, паразитский адмирал хапнул бы все, до последней крошки. Я вошел в трюм, и до меня сразу дошло, что все мы подохнем с голоду.

– Это не оправдание для бунтовщика, мистер Клингер.

– А когда убили Ибареса, я совсем сник. Целых несколько дней думал, и все без толку. И тут я решил вызволить из карцера Андроса. Он парень башковитый, может дать дельный совет. Я всегда его слушался. Сам не знаю почему. Он сказал, что надо проникнуть в оружейный склад, тогда у нас появится шанс выжить. Но ничего из этого не получилось. Симмонса убили. Тогда Анди предложил захватить машинное отделение. Мы и клюнули.

– Что тебе от меня надо, Клингер?! – прервал я его откровения.

– Я не хотел! – Он хватил кулаком по кровати. – Так получилось! Все из-за моей дурости, черт возьми. Не отправляйте меня обратно в четвертую секцию. К Анди! Пожалуйста, командир! Я готов на любую работу! Прикажите мне чистить сортиры, получать половину положенного рациона. Позвольте искупить мою вину!