Второй штамп в поведении попаданцев, который мне не нравится — куда попал, там и начинают шмотки раскладывать. Потом приходится срочно драпать, или катаклизм какой — и привет горячий, получите картину маслом: в новом мире с голой задницей. Нет уж, гамадрила изображать — настроения нет, категорически. То, что мне удалось спокойно переночевать здесь, отнюдь не гарантирует спокойствия днём. Может, тут рядом гнездо какой-то твари, которую все так боятся, что не рискнули жрать беспечно дрыхнущее мясо. Или перенос произошёл непосредственно в момент просыпания, и сейчас шайка местных звероящеров ломится к внезапно унюханному деликатесу. Итак, найти спокойное да уютное местечко, где можно, не опасаясь внезапной угрозы, проверить вещи, память, умения и навыки, именно в таком порядке. Поскольку сейчас у меня в голове каша, а содержимое рюкзака может помочь её переварить. И уже потом, зная материальную базу, экспериментировать с умениями.
Итак, куда двинуть? Вдруг возникло интересное чувство. Как будто изображение проступает на фотобумаге, или что-то выдвигается из тумана. Или радар высвечивает картинку, с каждым оборотом добавляя деталей. Я осознал, что вон в той стороне метров через триста протекает речушка и если пойти туда, взяв чуть левее дуба, то выйдешь на небольшой пляжик. Ошалеть можно — это что, «чувство леса» так работает? Нюансик такой — выхухоль какую-то около речки чую на водопое, а вот что в реке творится — как ножом отрезано, по кромке воды. Тут мой взгляд зацепился за что-то в траве около ног. Ушки, шкурка… Заяц, что ли? А чего он валяется тут? И шерсть с каким-то зеленоватым отливом…
«Опасность!» — заорало что-то внутри меня. Я помимо воли отпрыгнул назад, шаря глазами по кустам в поисках источника, руки сами ухватили мой посох. «Близко! Рядом! Нет, не опасно, сдохло уже» — хоровод не то мыслей, не то образов. Странно, но похоже, что опасностью мои новые инстинкты сочли вот этого вот кролика. Я наклонился рассмотреть поближе и тут что-то щелкнуло, как до этого с деревом.
— Рэбтор[1]! Мелкая лесная нечисть, шкодливый дух. Телесно воплощается, маскируясь под кролика или зайца. Выдают его зеленоватый отлив шерсти, тёмная аура и хищные повадки, хотя их он умеет скрывать. Редко нападает на того, кто может дать отпор, только стаями в брачный период. Но вот перегрызть горло спящему и сожрать не столько тело, хоть и мясом не побрезгует, сколько более энергонасыщенные структуры может и любит. Убиваем хладным железом[2], серебром, Огнём, кое-чем из арсенала Воздуха, силой Светлых Богов. При убиении металлом, плоть быстро разлагается, оставляя зловонный остов, есть вероятность выживания духа. Если будет пища — может и отожраться до нового воплощения. Огонь и Воздух уничтожают злой дух, тушка остаётся. Святая атака братьев-паладинов или отцов-экзорцистов уничтожает полностью, во всех планах бытия. Если сила веры молящегося недостаточна для полного уничтожения нечисти, то молитва обращает врага в бегство. При совсем слабой вере, или сильном духе, противник может наоборот разозлиться и нападать с удвоенной силой. Это, кстати, характерно для всех видов нечисти и нежити. Да уж, хорошо, что я не стал отыгрывать паладина (а ведь предлагали!), с моим идейным атеизмом… хм… придётся пересматривать мировоззрение, похоже, в этом мире Вера — реальная и ощутимая Сила.
Да, неплохой инфопакет распаковался при виде зверушки. Вот если только так накроет в бою, то двух- или трёхсекундный ступор может стоить жизни, а то и дороже. Но стоп (чувствую, ближайшие пару дней это станет моим любимым словом), тушка цела! Значит, его прихлопнуло магией! Так, морда опалена — огонь поработал, точнее говоря — Огонь. И кто ж его так?
Перед мордой твари пролегала на песке опаленная полоска около полуметра длиной. И эта полоска, вот чтоб мне пива не пивать, шла точно по линии моего «игрового» защитного купола! Это что же творится — перенесло меня ещё до сна? Или во сне, но вместе со всей округой? И я что, и правда владею магией?
Нет, не тем я маюсь. Во-первых, шагом марш на речку, там ключи рядом и на них — пусть слабенькое, но всё же место Силы. Силы светлой, так что в радиусе метров пятьдесят мелкой нечисти не будет, а крупную я учую намного раньше. А во-вторых, что ж это получается — не вздумай я отыграть роль перед сном, и меня бы ночью схарчили саблезубые (точнее — иглозубые) демонические кролики?! Вот тут-то меня и накрыло по-настоящему…
Прочухавшись слегка, я, стимулируемый воображаемой стаей злобногрызов, спешащих на неожиданный завтрак в виде меня, любимого, быстро собрал вещи. Мельком удивляясь на тему «эк вас переколбасило-то», но не всматриваясь и не вдумываясь в подробности. Только обратил внимание, что обширные накладные карманы на куртке превратились во что-то вроде двух ташек, пристёгнутых плотно к бокам (не стал смотреть, как именно). Плащ-накидка, дубовая и потрёпанная, с потрескавшимся кое-где резиновым покрытием превратилась во что-то мягкое, но плотное, не сразу поймёшь какого цвета. Рюкзак — похож на тот, что был, топорик тоже вроде как не изменился. Меч, лук, колчан — три раза по ого! Посох! Вот это подарочек! Но — потом, потом. Что-то мне не нравилось в моём месте ночёвки, как будто зудело под кожей по всей тушке сразу. Итак, ножны с клинком и саадак за спину, колчан со стрелами на бедро, посох-копьё-топор… эээ… да пусть будет глефа, кто-то против? Не слышу возражений. Если что — переименую. Итак, глефа — в руки, и вперёд.
Пока шёл и осматривался по сторонам, стараясь определить возможные опасности и полезности, успел подумать, что моё чувство леса как бы даже слишком того… Какой-то эльф получается, а я на такое не подписывался. На ходу пощупал по бокам головы — уши, как уши, вроде такие, как и были. А с другой стороны… Эльф, если верить описаниям, должен чувствовать весь лес вокруг, как единое целое и каждую деталь. Ощущать желания каждого кустика, и не только ощущать, но и изменять — попросить куст не цеплять одежду, уговорить заросли расступиться или траву распрямиться. Есть у меня такое? «А вот хрен вам в обе руки», как говаривал один персонаж. Могу прощупать лес метров на двести, причём — в достаточно узком секторе. При этом могу не заметить чего-то прямо под ногами, что я и подтвердил, споткнувшись о сосновый корень. Выругался тихонько и оставил только «фоновое» чувство, плюс — усиленное внимание вперёд и за спину, поскольку на спине у меня глаз нет.
Вот оно, местечко! Речушка, неширокая, тут изгибается полупетлёй. На внешней стороне излучины образовался песчаный обрывчик высотой метра два. Слева, если стоять лицом к реке, бугорок сходил на нет и был удобный спуск к воде. Вдоль кромки воды шёл неширокий, метра полтора, пляж. Просматривалось чистое дно, понижавшееся полого. Слева, напротив спуска, виднелся брод, но заросший водорослями так, что было очевидно — не ходят тут люди. Справа на краю излучины берег нависал над водой, получалась эдакая тумбочка высотой около полуметра. Присмотревшись понял, что эта тумбочка — старый ольховый пень, полощущий корни в воде, подобно спруту, который захотел было перебраться жить на берег, но на пол пути засомневался, остановился, задумался. И стоит эдакое чудо, с одной стороны глянешь — плоская тумба, как в бассейне. С другой стороны — неведомое чудище призадумалось у кромки воды. Вот так и рождаются легенды о водяных, как раз и стоит над явным омутом — река там тёмная, дна не видно.
Я, хоть и не имею сродства к воде, если верить тому, что увидел в моей ауре полутрезвый дружественный йог, но рыбалку люблю, и понимать реку или озеро научился. Правда, с чисто утилитарной точки зрения. Мысли о рыбалке навели на мысли о рыбе и о еде. Приступ банального голода, совпавший по времени с приступом прагматизма, развеял романтический настрой, как буйный осенний ветер тонкий дымок от угасшей свечи. Хм, похоже, всё-таки не до конца развеял. Мысли о рыбе тут же сформировались в план пошарить в корнях под пнём и под обрывом. Перед глазами, как живой, встал когда-то пойманный мной руками у берега налим на полтора кило весом. Эх, и вкусный же был, зар-раза…
