Мои подсчёты чужих денег прервал хозяин заведения, который подошёл ко мне с двумя пиалами, парой лепёшек, связкой сладких палочек и небольшим кувшинчиком. Как он нёс всё это — не понятно. Вторая плошка оказалась, разумеется, сваренной им для себя, а в кувшинчике — сахарный сироп. Разумно, при такой цене напитка рисковать пересластить или недосластить его лучше предоставить клиенту. Кофе в пиале, кстати говоря, было примерно грамм (точнее — миллилитров, но пока выговоришь…) сто пятьдесят или чуть больше. За беседой удалось выяснить практически всё, что меня интересовало в городишке: куда сдавать гоблинские амулеты (в местную мэрию, хоть называлась и иначе). Где расположен банк двурвов; где продавать жемчуг на ювелирку и на амулеты, а также цену на него. Где и у кого лучше купить или заказать снаряжение и боеприпасы (в первую очередь — хорошие наконечники для стрел). А также — у кого лучше их заклясть для улучшения свойств, хоть это меня интересовало меньше всего. Прояснил и ситуацию с местными храмами — правда, среди имён богов ничего похожего на Арагорна не прозвучало, так что придётся обойти все семнадцать, рррр! Но в целом час, проведённый мной в кофейне, сэкономил мне часа два-три блужданий по городку, да и информация о ценах могла полностью окупить стоимость удовольствия, а то и не раз.
Под конец мне удалось удивить смуглого собеседника простым вопросом: можно ли будет прикупить у него жареных зёрен с собой в дорогу? Хотя бы с полкило? Если бы дядька не допил свою порцию (а варил он что-то наподобие кофе по-турецки, причём не особенно-то и крепкий) то непременно бы поперхнулся. Убедившись, что я не шучу, он загородил цену в три солера. Тут пришла очередь поперхнуться мне. Я в свою очередь предложил один, но настоящий и сегодня. Поторговавшись с полчасика, причём в ходе переговоров дядька по своей инициативе сбегал и принёс ещё по стопарику кофе за свой же счёт, сошлись на полутора золотых. Не потому, что я умел торговаться лучше, чем профессиональный торговец, просто я подсчитал, сколько чашек кофе можно сварить из полукило зёрен и оперировал этим количеством, а также ценой за чашку, установленной самим моим соперником. Ему же оставалось только давить на жалость и сознательность, что, как понимаете, было намного менее эффективно. Полтора солера, девяносто «лун», десять тысяч восемьсот медяков — жуть, конечно, но для чего мне копить местные деньги? На любые необходимые траты мне с лихвой хватило бы дохода с трофеев, а был ещё жемчуг, был банковский вексель… Короче, напоминание о родине (а именно этим был для меня кофе, как бы его ни называли местные) я мог и хотел себе позволить.
За переговорами я спросил своего визави, а как, мол, прочие клиенты? На что тот махнул рукой:
— Они тут статус зарабатывают. Приходят, заказывают полпорции самого слабенького, потом ещё разбавляют сиропом нещадно и то морщатся — горько им, видите ли. Платят за плошку двадцать медяков и сидят по половине дня — показывают знание последней столичной моды.
Договорившись рассчитаться вечером, после посещения банка, и тогда же забрать зёрна, я вновь вышел после завтрака на улицу. Только и завтрак, и улица, и настроение были совершенно другими.
* * *
Взбодрившись кофейком и вооружившись сколько-то достоверной информацией, я двигался по Роулингу уже осмысленно. Первым делом, как и планировал, наведался в местный оплот власти, сдал гоблинские висюльки, поскольку суммарно они весили как хороший булыжник. Там, практически не удивившись, узнал, что староста деревушки, где и добыли камушки, нас несколько нагрел. Оно, с его точки зрения, и правильно: намухлевал на пользу своим односельчанам за счёт чужаков. Причём шанс, что кто-то вернётся для разбирательства практически нулевой: не та сумма на кону, чтоб мне ноги бить. Простой камушек стоил дюжину медяков, камушки цветные, командиров сквидов и их «заклинателей» — уже по двадцать пять. Красненький потянул на серебряную монетку, а камушек того зловредного типа, что в меня огненными мячиками швырял — даже на три монетки!
Конечно, по справедливости этот кулон принадлежал деревенскому колдуну, который и прибил гоблинского шамана брошенным на пределе сил огненным мячиком, но тот наотрез отказался от трофея. Заявил, что он, видите ли, сам бы всё равно не справился, если бы я не отвлёк и шамана, и его охрану. А кроме того, начал давить на тот факт, что я после боя выполнял его работу, в частности — осматривал и лечил раненых. Но и я грабить деда не захотел. В ходе разговора как-то сама собой была извлечена из рюкзака бутылочка, заменившая собой пиво. Маг посмотрел на неё так, как нумизмат мог бы смотреть на шестой экземпляр Константиновского рубля, со смесью восторга и недоверия. Оказалось, среди магов это зелье очень ценилось, особенно в последние пять лет, и с каждым годом — всё дороже. Опасаясь нарушить конспирацию, я не стал уточнять причины подорожания, а просто предложил угостить и поделиться — всё равно уже открыл, так что ждать, пока выдохнется? В общем, выкушав два напёрсточка бальзама, дедок взбодрился неимоверно, от добавки отказался, заявив, что для мага его силы и это — слишком, теперь два-три дня будет на пике силы. От предложения поделиться напитком стал отнекиваться, но в глазах стояло такое страдание от собственных слов, что я, отлив примерно треть в снятую с одного из гоблинов и тщательно промытую баклажку, спрятал оставшееся в родной таре в избе. Впрочем, спрятал — громко сказано: поставил на лавку да накрыл перевёрнутой кружкой из-под кваса.
Если отвлечься от романтических воспоминаний и вернуться к скучной бухгалтерии, то за амулеты я выручил в общем итоге без двадцати медяков восемь «лун» — не состояние, конечно, но вполне себе сумма, снаряжение починить да пополнить и припасов недели на две закупить, и ещё осталось бы. Конечно, с учётом прочих активов — немного, но курочка, как известно, по зёрнышку клюёт, а сыта бывает.
Спросите, как соотносится эта самая «курочка» с кутежом в виде уплаты полутора золотых за кофе? Да очень просто соотносится: для того и копим, чтоб потом с толком (или хоть с удовольствием) потратить. Есть, как написано, время собирать камни — и есть время их же, стало быть, разбрасывать.… Тем более что в мэрию всё равно идти надо было, или в приёмную к графу. Хоть все Стражи имели полную свободу передвижения по всем людским землям, не обращая внимания на границы, считалось хорошим тоном (а кое-где даже было оформлено законодательно в виде обязанности) дать знать местным властям о своём посещении их территории. В том числе на тот случай, если у тех есть какая-то просьба к Ордену или Стражу. А если удаётся из обязательного посещения местного рассадника власти поиметь и какую-то финансовую прибыль, то она приносит особое удовлетворение.
После исполнения гражданского долга (хоть ни мой Спутник при жизни ни, тем более, я гражданами именно этого графства не были) я, следуя маршруту, обошёл пяток храмов. В каждом я осторожно, но тщательно, путём бесед с прихожанами и почтительно советуясь со жрецами, выяснял все имена богов, почитаемых в том или ином святилище и сферу их компетенции. Нигде никого похожего на Арагорна не нашлось, однако в каждом же пришлось оставить сколько-то монеток — дабы служители не косились неодобрительно на досужего любопытствующего субъекта. Потому как авторитет Ордена — штука хорошая, но вот ляпнет жрец в сердцах нечто эдакое, а не в меру ретивый прихожанин, воспылав фанатизмом, попытается кирпич на голову уронить. А ведь жалко же дурака-то! Ибо пристрелю с перепугу, и потом что делать?
Затем маршрут плавно вывел меня к банку, который держали бергзеры. За неимением какого-либо подобия конкуренции — меняльные лавки, включая казённые, куда можно было сдавать "резанку" в обмен на цельные монеты, и конторы ростовщиков в счёт не идут — назывался он просто «Банк». Уже на входе я убедился, что возбудитель «синдрома вахтёра» проявляет вирулентность в разных мирах и в отношении представителей разных рас. Дедок в загородке на входе, несмотря на то, что я обратился к нему на языке двурвов (правда, «общем», а не на южном наречии, коего не знал) и вопрос об обмене векселя подразумевал, что клиент я достаточно серьёзный проявил себя во всей вахтёрской красе. Буркнул что-то неразборчивое (и, похоже, на каком-то диком диалекте) и махнул пергаментной лапкой куда-то в недра здания. При этом на физиономии было чётко написано что-то наподобие незабвенного «понаехали тут!», несмотря на то, что «понаехавшим» здесь был, строго говоря, именно он. Ну и леший с тобой, старый пенёк, сам найду.
