Олег Калугин был не простой, а двойной агент – КГБ СССР и ЦРУ США, завербованный в конце 50-х во время его стажировки в Колумбийском университете Нью-Йорка. В Советском Союзе его ждала блестящая карьера во внешней разведке после того, как ЦРУ подставило ему бывшего русского во время стажировки в Нью-Йорке. Калугин якобы завербовал и выведал у него секреты твердотопливных двигателей для баллистических ракет.
Но американцам бывший «студент» был нужен для внедрения в самые верхи КГБ. И уже будучи на службе во внешней разведке, работая под прикрытием корреспондента нью-йоркской редакции московского радио, он написал рапорт о переводе домой. На Лубянке его рапорт вызвал понятное раздражение. В наказание его послали в Ставропольский край «пасти молодого талантливого» партийного руководителя, куратором которого был лично Андропов. Он и толкал его наверх.
Калугина об этом, естественно, предупредили. Он быстро смекнул, что, понравившись Михаилу Сергеевичу, можно сделать прекрасную карьеру. Главное – «ловить мышей», даже таких, как этот нахальный сирота.
Поэтому минувшим вечером Олег приказал водителю «Волги» вести его не домой, а в Управление КГБ по Ставропольскому краю, где располагался и архив, и его кабинет. Когда машина подъехала к зданию на улице Ленина, было уже темно. Калугин коротко и жестко бросил водителю:
– Заправь машину и жди меня на этом самом месте. Можешь спать. Рано утром едем обратно.
Он захлопнул дверь, вбежал по ступеням к входной двери и вошел в темный вестибюль. Дежурный, как положено, был на месте. Лейтенант с голубыми погонами отдал Калугину честь, когда тот предъявил удостоверение.
– Срочно ко мне начальника архива полковника Цивилева. Полчаса максимум. Скажите: Калугин вызывает. Срочно.
Дежурный немедленно начал крутить диск телефона и после нескольких секунд ожидания коротко проговорил в трубку:
– Товарищ полковник, вас срочно просит прибыть в его кабинет майор Калугин. – Выслушав ответ, он положил трубку телефона и доложил:
– Товарищ полковник сказал, что выезжает немедленно.
В управлении все прекрасно знали, что за птица этот майор Калугин. Знали о том, что его прислали из Москвы ненадолго и скоро он улетит обратно.
Поэтому через двадцать минут в кабинет Калугина, где он развалился на диване – болела спина от тряски по плохой дороге, – торопливо вошел полковник Цивилев.
– Что случилось, товарищ майор? – спросил он без всякого раздражения в голосе, даже слегка вытянувшись по струнке.
Калугин быстро встал с дивана, протянул полковнику руку.
– Вы уж простите, Сергей Иванович, но дело не терпит отлагательств. Я получил сведения, что охраняемый мной объект стал целью готовящегося проникновения в его семью группой лиц. Действуют через сироту, детдомовца Разина Андрея Александровича, 1963 года рождения. Нужно срочно поднять все, что у нас есть на этого Разина. Кто, откуда, кто родители, как оказался в детдоме, кто инициировал его появление в Привольном, да еще по соседству с матерью охраняемого объекта.
– Придется подождать, Олег Данилович, – ответил Цивилев. – Думаю, понадобится минут двадцать. Документы, если таковые в управлении есть, доставлю в ваш кабинет.
– Спасибо, Сергей Иванович, с меня бутылка. Чтоб все по Уставу, – пошутил он вслед Цивилеву. В ящике стола оказалась бутылка «Боржоми». Калугин сковырнул пробку об угол стола и залпом выпил теплую содовую, как он привык называть минералку, работая в Нью-Йорке. В кабинете никого не было, он громко рыгнул, сам удивившись столь неподобающему для джентльмена поведению. «А если бы услышала Жаклин Кеннеди?» – вдруг подумал он и расхохотался. Он видел эту даму не раз и всякий раз поражался ее природному благородству, что, впрочем, не сделало ее счастливой. Наоборот.
Наконец за дверью, в ночном и пустынном коридоре, послышался звук торопливых шагов. В кабинет вошел Цивилев. Он держал в руках обычную светло-коричневую папку с тесемками, на которой темнели буквы «Дело №» и ниже аккуратно синими чернилами «Разина Андрея Александровича, 1963 года».
– Удивительно, товарищ майор, но на этого несовершеннолетнего гражданина действительно заведено дело. С пометкой «Для обязательного учета при приеме на работу в государственные и правоохранительные органы».
– Это всё? – спросил Калугин и вновь рыгнул, уже тише – не смог сдержаться. Он почувствовал перед полковником даже большую неловкость, чем если бы рядом действительно оказалась жена убитого американского президента. Чтобы скрыть ее, вновь жестко произнес: – Спасибо, товарищ полковник, вы свободны, до завтра.
– Всегда готов помочь, – ответил Цивилев, крепко пожал протянутую Калугиным руку и вышел из кабинета. Майор подошел к столу, отодвинул протертый стул, сел и положил перед собой папку. «Ну что, мазурик, попался!» – пробормотал он и вдруг вспомнил Остапа Бендера из «Золотого теленка». Как тот танцевал с такой же папкой, набитой уймой компромата на тайного миллионера Корейко. От щенка миллионами не пахло. Пахло серой.
Придерживая одной рукой папку, он потянул за тесемку. Внутри оказалась пара десятков листов с напечатанными на машинке текстами и несколько фотографий. Речь поначалу шла совсем не о сироте, прилипшем к Горбачеву. Первые несколько листов были заполнены следователями НКВД сразу после окончания войны – в 1945 году. Речь шла о некоей гражданке Барсуковой, проживавшей на оккупированной немцами территории Крыма в Симферополе. Эта самая Барсукова прославилась среди местного населения тем, что в нее влюбился немецкий офицер вермахта. И не просто влюбился, а написал рапорт на имя Гитлера, чтобы ему разрешили жениться на этой русской.
Внимание следователей НКВД к этой истории привлекло то, что разрешение от Гитлера было получено, и Барсукова сыграла свадьбу в 1943 году в Симферополе с неким лейтенантом вермахта Алоизием Трумпом. В январе 1944 года, перед срочной эвакуацией немцев из Крыма, Екатерина Барсукова, ставшая Екатериной Трумп, родила дочь. Назвала ее по-русски Валентиной. Но Алоизий Трумп дочь не увидел – был убит еще в конце 1943 года. А Екатерина Трумп была арестована органами НКВД сразу после освобождения Симферополя в апреле 1944 года.
Будучи сыном офицера НКВД, Олег Калугин знал, что таких дел следователи вели много – практически во всех освобожденных от немцев городах. И «дело Барсуковой-Трумп» так и прошло бы незамеченным среди сотен подобных, если бы один из тех, кто его вел, не заинтересовался личностью самого Алоизия Трумпа.
Уже в 1947 году, когда Барсукова-Трумп отбывала срок под Воркутой, а ее трехлетняя дочь жила у бабушки в Симферополе, в Берлин был отправлен запрос на Алоизия. В «деле» имелись копия запроса и ответ из Берлина. Следователям крупно повезло – архивы вермахта и личные дела офицеров оказались в нашей зоне оккупации.
На первый взгляд и здесь не было ничего особенного. Трумп Алоизий оказался сыном Фрица Трумпа, умершего в Берлине своей смертью в 1930 году. Его сын Алоизий родился там же в 1914 году. И вот ведь какие были дотошные следователи – нарыли сведения, что у Фрица Трумпа был родной брат Фридрих, эмигрировавший в США еще в 1886 году.
Следующие листы папки уже не были пожелтевшими, напечатанными 25 лет назад. Свежая белая бумага была использована уже следователями КГБ, которые работали в структурах внешней разведки. Они вычислили, что у эмигрировавшего в США Фридриха Трумпа в 1905 году родился сын, фамилия которого на английском языке произносилась как Трамп, Фред Трамп. А в 1946 году у него и его жены Мэри родился сын – Дональд Трамп. По донесениям агентов внешней разведки этот самый Дональд Трамп был кадетом Нью-Йоркской военной академии, впоследствии стал свехуспенгным бизнесменом, который вращался в самых влиятельных кругах американской финансовой и политической элиты.
Калугин всматривался в фотографии Екатерины Барсуковой-Трумп, Алоизия и мордатого парня в военной форме – уже американца Трампа. Его все больше занимала мысль, что он стоит на пороге чего-то грандиозного. Что оказался в эпицентре вызревающей уже почти тридцать лет интриги. Но он прервал эти размышления, от которых пересохло в горле, и продолжил изучать машинописные листы. Их оставалось всего два.
