– Айн Познатель-16-Парадокс спрашивает, – прошелестели циоры. – «Почему я должен уступить своё место именно вам, Фокс Одд? Почему вы лучше меня подходите для познания тайны Древних и Мира Ноль?» В ответ мы охарактеризовали вас как выдающегося интуита с чутьём, превышающим разумную статистику, к тому же, уже имевшего прямой опыт взаимодействия с артефактами вымерших рас.

Было видно, как высоко циоры ценят детектива в помятом свитере.

– Но такая характеристика кажется достаточно фрагментарной, – возразил левый бок кристальной колонии. – А что вы сами скажете?

Фокс на секунду прикрыл глаза, стараясь найти не просто правильный, а истинный ответ, потому что от этого в данный момент зависело всё.

– Ветер знает, что ему не под силу сдвинуть гору и написать портрет, – сказал он.

Секунды хрустальной тишины.

– С нашей многогранной точки зрения, Фокс Одд, – весело прокомментировали кристаллы, – у вас больше шансов на победу в игре, чем у Парадокса, из-за того, что он слишком привязан к логике и функциям абстрактных систем. Ваша оперативная мощность неизмеримо ниже, но ваш опыт, бахрома взглядов и разнообразие способностей куда шире, чем у айна. Вы принимаете верные решения не благодаря данным, а вопреки. Поэтому вы можете преуспеть в более разноплановых испытаниях, чем он. Собственно, вы об этом и сказали своей метафорой. Мы думаем, что Парадокс это понимает.

Тишина длилась и длилась, Одиссей закрыл глаза, чтобы вернуть концентрацию и собраться с силами. Внезапно воздух вокруг Одиссея вспыхнул и разлился метаузором стремительных потоков. Вихри внутри циклонов, циклоны внутри атмосферных фронтов, тысячи рвущихся куда-то ветров – гармония противоречий. Айн во всём великолепии непостижимой для человека сложности раскрылся вокруг Одиссея бледной маленькой визиограммой, слабым отсветом своей истинной красоты. Но и она завораживала и впечатляла.

По всему пространству Мусорога прошла вибрирующая ветряная песнь:

– Мои скорость и мощность далеко превосходят твои, человек, – эхом звучал Познатель-16-Парадокс. – Но по сравнению с мощью Древних они точно так же малы и ничтожны.

Вихри менялись, вливаясь друг в друга и растекаясь уже другими, перерождаясь на ходу.

– Однако твоё мифотворчество не имеет пределов: ты можешь не только осознать правду, которая есть, но и вообразить истину, которой нет. И в этой почти безграничной способности ты превзойдёшь меня… а может, даже приблизишься к Древним.

Ослепляющий поток ветра дул Одиссею прямо в лицо.

– Моё базисное стремление познавать сильнее личностного стремления сделать это самому. Лети, человек.

Всё разом стихло и оборвалось, айн рассеялся и исчез.

– Познатель-16 согласен уступить вам ключ, – хор кристаллов прозвучал, как ангельский хорал. – Передача состоялась. Вы не сможете воспроизвести ключ айна, он слишком сложен для человека, поэтому мы залили его в ваш коммуникатор. Поднимите его повыше и очертите круг, затем резко перечеркните его, инфокристалл сделает всё остальное.

– Шестнадцать входящих запросов, – сообщил Гамма. И не дожидаясь вопроса, уточнил. – Три корпорации и два частных лица хотят выкупить ваше право участия в финальном испытании… за невероятные суммы. Ещё четыре корпорации предлагают огромный спонсорский пакет в обмен на упоминание их продукции и бренда. Остальные…

– Время! – громко пискнули кристаллы, Гамма всё понял и замолчал.

Одиссей резко опустил руку, перечёркивая круг.

– Пожелайте мне удачи, – улыбнулся он, – она точно понадобится.

– Желаем удачи! – воодушевлённо звякнули циоры, и связь прервалась.

Единство пронизало человека, и у того едва не выступили слёзы торжества.

Он вернулся в Игру.

Глава III

Пролетая над бездной

Перед ним висела ровная линия – там, где недавно был квадрат, а чуть раньше куб. До Планеты судьбы остался один шаг, Фокс всеми правдами и неправдами оказался в сотне лучших из двух с половиной триллионов. Но сейчас начиналась решающая схватка – и «сто» было невероятно смешным числом, ведь за каждым в этой сотне стояли миллионы достойных, которых они умудрились обойти.

Интересно, сколько из финальной десятки будут в итоге представлять интересы тех или иных сил, от корпораций и даже до звёздных империй, которые спохватились и активно включились в гонку за уникальный приз?.. Пока этот вопрос оставался риторическим.

В воздухе бесшумно раскрылся серый портал: угловатый и многогранный, он выглядел скромно и даже невзрачно, но от его вида у многих по коже пробежал мороз, распушились вибриссы, набухли ганглии и сжались закрылки. До сих пор испытания шли на территории игроков, теперь Древние приглашали оставить безопасный дом и шагнуть в неизвестность – туда, где может случиться что угодно, включая смерть.

Одиссей ощутил волны чужого страха, опасений и сомнений, прошедшие по единству. В оставшейся сотне претендентов было легко уловить все яркие всплески: испуганное колебание и железное спокойствие, расчётливую готовность, одинокое смирение, а ещё звериную радость и жажду схватки насмерть.

Схазму переполняло предвкушение: уже скоро она встретит противников лицом к лицу и сможет уничтожать их, не защищённых правилами слишком милосердных Игр. Готовность убивать, чудовищная уверенность Схазмы в своей силе и абсолютной правоте внушали трепет. Неужели кто-то из сотни испугается и отступит сейчас? Подойдя так близко к Планете судьбы?

Митайни с планеты Кодар, ранцелла-математик, рыдала, что не продала своё место корпорации DarkStar за предложенные сто миллионов энзов, о, глупая гордость и наивная вера в себя! Теперь было поздно, она боялась идти в портал, страх уже победил: Митайни хотела сдаться и выйти из игры…

В сером многограннике напротив Фокса появилось светящееся синее число. Десять. Девять. Восемь. Он усмехнулся и шагнул в портал.

Ночное небо полнилось мириадами звёзд, мерцавших, как живой организм. Планета Ноль плыла в самом центре галактики, и невиданное буйство туманностей заполняло небосферу. В любой другой день Одиссей бы остановился, любуясь красотой – но сегодня звёзды были лишь торжественным обрамлением к битве, которая вот-вот начнётся.

Вокруг расстилалась пустынная равнина из окаменевшей слякоти, покрытая тонким слоем воды; все красоты и богатства звёздных небес отражались в ней, удвоенные и бесконечные. То тут, то там из воды выглядывали неровные тоненькие островки и архипелаги, напоминавшие тёмную бахрому, разбросанную по многоцветной глади. Казалось, весь этот мир обратился в жидкую грязь, умер и закаменел, а затем покрылся тонким слоем воды и стал мемориалом самому себе.

Однако там, где возникли игроки, равнина была расколота – обрезанные стены уходили вниз, и девяносто восемь претендентов повисли над пропастью на девяносто восьми двойных каменных платформах. Двое из ста отказались и не вошли в портал.

Сильный ветер проносился над безвидной землёй, он бы смёл Одиссея с места, однако бледное защитное поле облегало каждого из игроков и держало на поверхности диска, парящего над бездной. А под ногами, в глубине кратера, вздулся нарыв пространства: маленькая и жадная чёрная дыра. Она была абсолютно бессветной, совсем как Чернушка, только неживой, и при взгляде вниз даже смелым становилось не по себе, ибо всему живому страшно смотреть на непреодолимую смерть.

Дыра ненасытно тянула воздух, оттого над равниной и бесновались ветра. С краёв разлома рушились водопады, они изгибались к центру, притянутые червоточиной, и падали в неё, но не могли достигнуть, лишь вливались в светящийся шлейф из воды, звёздного света и воздуха, сияющим ореолом растянутый вокруг чёрной дыры. Капли воды вытягивались в сверкающие нити, затем задняя часть каждой нитки догоняла передний край, и капля врезалась в горизонт событий, замирая там навсегда, не в силах преодолеть финальную границу невозврата – или просто так казалось внешнему наблюдателю.