– Ото всех защита… А идти можем… Внешняя составляющая говорит можно… Торны…

– А из кого состоит внутренняя составляющая? – спросил Харан и пояснил: – Если есть внешняя?

– Давайте оставим пока Сестерция в покое, – сказал Невлой. – У него срыв… Пусть восстановится. А мы пойдём. Думаю, эти торны-защитники помогут нам встретиться с внутренней составляющей без помех.

– Так и сделаем. Вперёд! – подал команду Камрат.

Глава 29

Высушенное дно Болота загорелось сразу в нескольких местах. И хотя поднявшийся дым перекрыл пятна збуна, но огонь стелился, перебираясь то узкими огненными тропами, то, охватывая большие области, особенно в бывшей прибрежной полосе.

Всё живое бежало, а кому это не удавалось, попадали в огненную западню. Теперь каждый бочаг, каждая невысохшая лужа служила спасением, однако дышать становилось всё труднее – дым густел.

В Ренце, войдя в её воды, сидели люди и путры. Уже через день тескомовские суда нагрузились так, что случись даже невысокая волна, их могло бы захлестнуть. Зато все трудились проталкивать суда против течения Ренцы, а где появлялась возможность, то выходили на выжженный берег и тянули на тросах. Что творилось ниже по течению, спросить было не у кого. Поэтому Тлуман, как только определил, что нежданные пассажиры уже сами могут уйти от пожара, высадил их и вновь направил суда вглубь Болота.

Загорание высохших водорослей вдоль дороги Страха случилось по вине опритов – плохо затушили костры. И когда огонь стал догонять банду Кемеша, противостоять ему долго не удавалось. Да и средство для того нашлось только одно – вытаскивать из ям траву и выжимать из неё воду на узкие места между дорогой и влажной порослью кюветов, здесь ширина возможного возгорания едва превышала берметов пять.

С догоняющим пламенем стравились, потратив полдня, а вечером Кемеш выявил убавление своей банды не менее чем на десяток опритов. Где и как они затерялись, можно было только предполагать.

Кемеш готов был выплеснуть на их головы брань и угрозы, но его успокоил Ий-Сой:

– Хорошо, что их нет. Чем нас меньше, тем лучше… Много – заметнее. Меньше – проще.

– Но я им ещё устрою! – затаил злость и обиду вождь банды, и уже неоднократно по пути к Скале.

Именно, и обиду. Не хочешь идти – так предупреди, скажи о том открыто. Он ведь никого не держит. А то убегают тайком. И кто? Те, с кем десятки лет промышлял вместе!

Но из-за этого закрадывалась странная пугающая мысль: а не воздействует ли таким образом дорога Страха на тех, кто не мог или даже не имел права находиться рядом с ней? Его осторожные вопросы Знающему и Оконду, похоже, собеседников не тронули, они не видели в том роли дороги. Всем известно – некоторые оприты их банды убежали ещё до подхода к ней.

А Кемеш боялся и за себя. И везде, где это позволяла обочина, он старался идти дальше от дороги. Его не убеждал тот факт, что те оприты, сумевшие набраться храбрости выскочить и пройтись несколькими шагами по зеркально чистому полотну, оставались вместе со всеми. Но кто знает?

Вот Лакой словно дразнит себя. Перебежит дорогу, посмотрит, что за нею и – назад. А на вопрос об увиденном, один ответ:

– Всё то же самое, – капризно говорил он.

Но на следующий день к пополудни его перебежка закончилась не так, как прежде. Он вдруг остановился посередине дороги и завертелся на месте, как если бы что-то уронил, а теперь ищет. Так всем вначале и подумалось. Но он стал что-то выкрикивать и вихляющей походкой пошёл вспять по дороге. На окрики и призывы не отвечал. Так и уходил.

Не растерялся только Оконд – Читатель, как его для себя называл Кемеш. Он тоже выскочил на дорогу и побежал вдогонку и силой, обхватив Лакоя сзади, вытолкнул его на обочину. Лакой смотрел на Оконда и подбежавших к нему опритов безумными глазами, будто видел перед собой нечто ужасное, оттого пятился назад, выставив в их сторону руки. Лицо его налилось краской.

– Кто?!. – вдруг закричал он. – Кто осмелился нарушить закон?!.

И рухнул наземь.

Оприты, ошеломлённые выкриком немо окружили Лакоя, как будто не подающего признаков жизни, но Ий-Сой неторопливо приложил руку к его голове, пошевелил губами и успокоил всех:

– Он спит.

– Спит! И пусть проспится! – зло сказал Кемеш. – На дорогу ни шагу! Слышите?.. По ней просто так ходить нельзя. Понятно?

Оприты охотно согласились с ограничением поведения у дороги, но это не прибавило им воодушевления. Лакой, выходя на дорогу, придавал всем уверенности, что она хотя и Страха, и Смерти, но уже не та, что была в стародавние времена. Но вот знак – она ещё могла преподнести неприятность.

Вынужденная остановка, когда заняться нечем, а запасы еды тают с устрашающей быстротой, внесла в банду разлад. Появились обособленные группки со своими мнениями, не совпадающими с другими.

Слово за слово…

Внезапный збун, покрывший небольшой участок усохшего Болота, не дал разрастись полному расколу банды, а опять объединил опритов, заставивший их надеть копольцы и сбиться в одну тесную группу. Кое-где вспыхнули высохшие водоросли. Дым притушил ярость збуна, но стало трудно дышать. А воздух, словно замер – ни дуновения, чтобы отогнать куда-нибудь густеющее облако дыма. Поминая Край, часть опритов во главе с Кемешем, подхватив под руки Лакоя, побежала вдоль дороги вперёд, к Скале. Другая – десятка полтора опритов – побежала назад…

Впереди, болтая ножками, плыл «стол». За ним торны-охранники, потеснившие назад Сестерция, пытающегося встать между ними. Он двигал за собой платформы с рюкзаками, Знающими и женщинами на них. Затем уже команда людей и путров во главе с Камратом и Малионом. А замыкал её по установившемуся порядку Невлой с тяжело топающим Т”еварой.

Шли не быстро. Пахло дымом.

Как выяснил Сестерций, до Скалы при такой скорости движения оставалось, как и предполагалось, ещё дней десять, а то и больше пути, так как внешние защитники сами никогда не то, что рядом, но и близко не бывали к ней.

Опять монотонная ходьба. А всё уже рассказано и пересказано друг другу, всё, казалось, передумано и решены все вопросы. Правда, порой, чтобы развеять скуку, повисшую над командой и угнетающей её, принимался хохотать Невлой, а среди женщин вдруг разгорался никчёмный спор по такому же вопросу. Но и уханье Невлоя и сварливые голоса женщин быстро затихали и опять – только шорох шагов.

Команда уже собиралась остановиться – середина дня, пора поесть и отдохнуть. Как откуда-то стали доноситься странные звуки. Чуть позже оказалось – сверху.

– Сестерций, что это? Спроси у своих… этих. Чего молчишь? – бросился догонять торна Свим.

Торн не удостоил его ответом, даже не повернул в его сторону комп. И Свим… Свим растерянно оглянулся на Камрата и отстал от Сестерция.

А звуки усиливались. И когда, казалось, всё вокруг затрепетало, Сестерций выкрикнул:

– Птицы!.. Самаберсы!.. Лунные!..

Крикнул и пригнулся.

«Стол» перевернулся кверху ножками и, обогнув ведомую им команду, быстро помчался назад, а следом ретировались за ним и торны-охранники внешней защиты.

– Где?… Где?… – люди слышал, но не видели никаких птиц.

Проявили беспокойство путры.

– Ко мне!

Голос Камрата едва был различим, но его поняли, сплотились вокруг него; в центре оказались путры, кроме Т”евары, он, как и люди, пытался увидеть подлетающих птиц, но шея его плохо изгибалась вверх, и он не нашёл ничего лучшего, как упасть на спину, вызвав сердитый окрик Невлоя.

– Что сказали защитники?… Почему убежали? – Камрат почти навалился на Сестерция.

– Это разведка… Да… Но у них… полномочия…

Камрат даже тряхнул головой, обдумывая ответ торна. Что бы это означало – разведка с полномочиями. Он пытался получить от Сестерция подробности, но тот не отвечал, создавалось впечатление, что на него будто бы нападают, а он защищается.