Тренер недоверчиво заморгал глазами, Ольдим скорчил ужасную гримасу: то ли удивился, то ли не нашёл ничего нового в словах Свима.

– Смеёшься? – проговорил Тринер недоверчиво.

– Почему? Обыкновенная калуба. Птица умная, но сварливая до невозможности. Звали ее… мм… Да! В”арьёсу.

– Ничего себе имечко, – отметил Ольдим.

– Её звали Френ Парто Ниена В”арьёсу, – напомнил Камрат.

– А её дружка, от которого она должна была снести яйца, – решил поделиться своими знаниями К”ньец, – звали В”рьельясу.

Ольдим дико захохотал,

– Слушать вас одно удовольствие. У вас, может быть, яйцо калубы в мешке завалялось? – он опять захохотал, наверное, своей шутке.

Его лик, хохот были ужасными.

– Кстати, – сказал Свим, когда Ольдим отсмеялся, – они оба были связаны с Фундареной. В”арьёсу прилетала ко мне как связник. Другое дело, что я до сих пор не знаю от кого.

Тринер покачал головой, сказал задумчиво:

– Создаётся такое впечатление, что разумные сейчас разделились на три неравные группы. В нашей стране хотя бы. Воинственная часть – это тескомовцы. Они защищают, карают, управляют и всё остальное. Другая группа объединяет тех, кто что-то такое, порой непонятное, делает. Например, как мы, фундаренцы. Собирали какую-то информацию, якобы, для прогнозирования будущих общественных и природных явлений… И третья группа. В неё входят все остальные люди, кланы путров, гурты, тронутые изменением… Кто там ещё?

– Арнахи, вупертоки, пуриурки… – Перечислил Свим. – Кого только нет.

– Да, мир сложен и многообразен, – мечтательно проговорил Тринер. – Жаль, всю Землю не обойдёшь, на всех не посмотришь.

– Везде, думаю, одинаково, – пренебрежительно заметил Ольдим. – Люди в городах, путры в кланах, а между ними все те, о ком вы тут упоминали. Гурты, вупертоки… Вы не задумывались, для чего они все живут?

– На этот вопрос никогда не было ответа, – уверенно заявил Тринер, делая попытку встать. Для выполнения задуманного он перекатился со спины на живот, поджал под себя ноги и упёрся руками в землю. Где-то в середине процесса вставания его намерения изменились, и он присел на пятки, стоя на коленях. – О том всякий знает, – добавил он к высказанному до того.

– Мой дед знал точно, зачем жил, – не согласился Свим с утверждением связника. – Он жил, чтобы есть! Чем не цель в жизни?

– Вот именно! – обрадовался Ольдим реплике Свима, хотя она прозвучала явно в шуточной форме. – Именно ради еды. Едят они, и больше ничего их не интересует, не волнует, не щекочет. Вот и вся сложность нашего мира, а разнообразие – в количестве еды. Я скажу ещё определённее…

К”ньец подобные размышления людей не любил. Сидят, друг другу известные вещи пересказывают, умничают. Когда у людей начинается подобная игра словами, они могут позабыть обо всём.

– Свим, – напомнил он, – нам пора двигаться дальше.

– Вот так всегда, – с улыбкой показал на хопса Свим. – Разговор интересный в момент испортит. Но, как не печально, а ты, К”ньюша, прав. Вставай, Тринер. Ты сегодня совершил невозможное.

– Невозможного не бывает, – Тринер ухватился за протянутую Свимом руку и легко поднялся. – Я сегодня и вправду чувствую себя значительно лучше вчерашнего.

К обеду за их спиной осталось не менее десятка переходов. Они устроились на небольшой травянистой лужайке почти в центре микроскопического островка. Настроение у всех было приподнятое, однако когда они уселись в кружок и стали трясти свои заплечные мешки, то еды оказалось не слишком много. Ольдим демонстративно вывернул свой мешок.

– Я же по вашей милости домой не смог зайти. Вот запаса у меня и нет. Так что надо выбираться к жилым местам. Лишь при хорошей еде можно идти, куда душе угодно. А нам придётся вечер провести с голодными желудками. Бренда, она хотя и загоняет аппетит вглубь, но есть-то надо.

– Ладно тебе. Будем есть бренду, – вгрызаясь в тескомовский пакет, беспечно отозвался Свим.

– Так-то оно так. Но я предпочитаю нормальную еду.

– Живёшь, чтобы есть? – поддел новичка в команде К”ньец.

– Свим, давай его съедим, а? – с ужимкой предложил Ольдим. – Где ты его нашёл? Он же мне проходу не даёт. Я заметил, он и тобой помыкает, а?

– Люди кошачьих не едят, – отодвинулся от Ольдима К”ньец.

– А я бы съел. Зажмурился и съел. Ты, тем более, в меру упитан. Пусть вот Свим решит.

К”ньец возмущённо мяукнул и пересел подальше от всеядного дурба.

– К”ньюша, ты шуток не понимаешь.

– Я-то понимаю, это он не понимает.

– Давайте я попробую бренды, – вмешался в переполох Сестерций, – Мне ведь тоже надо будет немного, но есть.

К”ньец фыркнул.

– Обжора, а прибедняется. Это же из-за тебя у нас так быстро кончилась еда.

– Мы, торны… – дёрнулся Сестерций.

– Молчи! – тут же скомандовал почти автоматически Свим. – Малыш, угости его брендой.

Процедура кормления торна закончилась подзаправкой брендой разумными естественного происхождения.

Через полпраузы, легко подхватясь с места, Тринер заторопил остальных к новой переправе.

– Это он от бренды такой стал? – осведомился Сестерций у хопса.

– А как же! Второй день её ест. Его надо было накормить ещё позавчера, чтобы на себе не тащить.

– Он не тяжелый, – не понял реплики хопса торн.

– Ф”ент когда-то тоже был тощим, а отъелся в две недели. У Тринера после бренды то же самое будет.

– Стехар от бренды поправился?

– Да нет. От хорошего питания.

– А-а… А я вот ничего не чувствую, – сокрушённо произнёс торн. – Для меня лучше всего солнце. – На фырканье К”ньеца он не обратил внимания. – Оно и греет, и даёт энергию, и наполняет меня силой. Когда Биоинженер создавал Акарака, никакой ещё бренды в природе не существовало. Оттого-то она действует только на людей и на вас, потому что они вас создали.

– Может быть, и так, – уклонился от спора К”ньец.

Проблема первородства торнов и людей его не волновала.

Лодки тескомовцев, настигающие беглецов, первой заметила Клоуда. Она раздевалась, как всегда, отвернувшись спиной к другим членам команды, хотя того, первого страха своего обнажённого тела не испытывала.

– Свим! – охнула она и повернулась к любимому. – За нами…

– Что? – Свим держал верёвку.

– Лодки! Много лодок… Они за нами. Там тескомовцы… Свим!

– Мутные звёзды! Эй, тащите нас с Кло вместе. И быстрее! Нас нагоняют на лодках тескомовцы!

– Мы уже видим.

Расстояние между островками было небольшим, но водная перемычка глубокой. На самой её середине торн и Ольдим, тянувшие верёвку, вдруг перестали пасовать её в руках и застыли в нелепых позах. Свим и Клоуда стали погружаться в воду.

– Тяните! – взревел Свим.

Безобразная маска вместо лица у Ольдима кривлялась, словно её то растягивали, схватив за выгоревшие щеки, то сжимали, давя в самых невероятных местах. А Сестерций покрылся ядовито зелёной аурой, сползающей вниз подобно оседающему облаку. Ни Ольдим, ни Сестерций не слышали призывов Свима.

– Кло, перебирай верёвку сама. Я за тобой. Что у них там? Эй, вы! Тяните!

Ругаясь и поминая обитателей Края, мутные звёзды и любовь Макросы, Свим наконец выбрался на мелкое место и направился выяснять отношения с бросившими его посередине протоки.

– Свим, – повисла на его руке Клоуда. – Ты посмотри…

Он вначале посмотрел на неё, потом перевёл взгляд туда, куда смотрели все его друзья по команде.

Посмотрел и увидел монстра…

Не далее как в десяти канторах тонули люди, доносились их крики. Лодки расплывались во все стороны, сталкивались. Могучая туша чудовища, размерами превышающая только что покинутый командой островок, методически пожирала тескомовцев.

– Плохо их дело, – приходя в себя, прошептал Ольдим, как будто чудовище могло его услышать.

– А наше лучше? – нервно отозвался Свим. – Он может быть не один. Там кровь, и он уже вкусил мяса. Суша для него… Ты осмотрись. Он нас здесь достанет по одному. Нам сейчас надо залечь и затаиться, будто нас здесь и нет.