– Зачем это? – подхватился связник. – Я и сам в состоянии.

– Ну что ты на меня так смотришь? – почти простонал Свим от не проходящей бестолковости соратника по несчастью. – Ты ещё слаб, это тебе кажется, что ты сам сможешь, – он схватил Тринера за руку и потащил за собой, – а на самом деле всё не так. Когда появится Присмет, мне будет не до тебя…

Тринер упирался, Свим, продолжая тираду, поддал ему коленом, потом рявкнул:

– Иди, дурень!

Закрыв за собой дверцу туалета, Свим выпустил руку связника и прошипел:

– Ты долго дурака валять будешь? Почему не хочешь со мной бежать?

Тринер дёрнулся плечом, чуть отступил от дурба, насколько позволяло тесное помещение.

– Потому, что этого хочет Присмет, – сказал он ровно.

– Присмет хочет, чтобы я с тобой убежал? – Свим недоверчиво посмотрел в глаза собеседника, надеясь услышать подтверждение своим словам.

Тринер не позволил ему размечтаться.

– Ты меня не так понял. Присмет прекрасно знает о тебе, как человеке чести. Ты меня в беде не оставишь, значит, потащишь с собой. А какой я беглец? Ноги едва передвигаю. Так что ты далеко со мной от него не убежишь.

– Та-ак! Вот он почему… Я тебя и вправду не брошу здесь. Готовься к побегу.

– Ты не понимаешь…

– Лучше, чем ты думаешь. Нам пора возвращаться.

Присмет вышел на связь к вечеру и опять только по звуковому каналу. Экран монитора не работал. Без приветствия и вводных слов он заговорил, как будто между вчерашним разговором не было почти дня паузы, а Свим будто бы только что закончил говорить, а Присмет продолжил:

– …и сказочка забавная. Давненько таких не слыхивал. Ты меня развлёк, Свим. Кстати, Координатора тебе дали по моему настоянию.

– Какая щедрость! – не остался в долгу Свим.

– Мне ничего не стоило. Так вот, ты меня развлёк. Но и только. Хотя с вупертоками твои басни сходятся. Но рассказывают при этом, – в искажённом каналом связи голосе Присмета проскользнуло нечто, похожее на иронию, – об уничтожении кем-то двух… целых двух экипажей тескомовских воздушных шаров вместе с шарами. Потом ещё одного… Я смотрю, тебя заинтересовали мои новости? Если они для тебя, конечно, новости. Да, да, Свим, исчезли три шара. Тебе ничего не известно, куда они подевались и какова судьба экипажей?

– А я тут при чём? – как можно беспечнее ответил Свим. – Они же не в первый раз пропадают вместе с экипажами.

– Я тоже так думаю. Но мне не терпится от тебя узнать, как же это вам удалось совершить? Втроём! Ты, выродок-хопперсукс и мальчик, а? Свим?

– Похоже, тебе не менее других присуще рассказывать сказочки. Наплёл тут. Тескомовские шары, экипажи…

Но вопрос Присмета стегнул неожиданно:

– Где мальчик, Свим?

– Мутные звезды! Ты что, плохо слышишь или соображаешь? Я вчера тебе уже рассказывал о мальчике и как он погиб. Что тебе этот мальчик дался, раз тебе приспичило терзать меня и издеваться подобно извращенцу над Тринером? Ты можешь мне это объяснить? Ты, стоявший у истоков Фундарены и составлявший её Устав? Ты же сам мне приказал, как я теперь догадываюсь, сопровождать этого мальчишку. И я, агент и охотник, таскался с ним по бездорожью, бегал ото всех, кому было не лень за мной увязаться и прищемить мне хвост… На кой он тебе сдался?

– Сколько экспрессии… Где мальчик, Свим?

– У тебя там техника заела, или ты сам?.. Тебе не надоело спрашивать о том, чего уже нет? – Свим устало махнул рукой и присел на диван.

Маниакальное недоверие Присмета к его объяснениям начинала не только тревожить, но и надоедать. Он полностью выложился, придумывая правдоподобную историю, и сейчас голова его оставалась пустой для новых идей.

Не то, по-видимому, происходило у Присмета.

– Мне не надоело, – сказал он назидательно. – Ладно… Ты пока подумай о мальчике и как тебе следует его передать мне. А теперь ответь, Свим, что ты сделал с Гелиной Гонатой Гамарнак?

– Я?.. Сделал?.. С кем? – воскликнул Свим, а сам смятенно подумал об оставленных в руинах людях и выродках. Неужели на них всё-таки вышли тескомовцы?

С Хараном и с Гелиной что-то случилось, если Присмет ставит свой вопрос именно так.

– Успокойся, – прохрипел монитор, – я пошутил.

«Шутки у тебя», – хотел сказать Свим, однако решил выяснить до конца те сведения, которыми обладал Присмет.

– Ты сказал, Гелина… и в общем, Гамарнак. Какое она имеет отношение к правителю бандеки? – Свим говорил деловито, но не забывал показать свою неосведомленность во взаимоотношениях стоящих далеко от него гитов, зато правителя бандеки он знает, обязан знать.

Присмет, похоже, так его и понял.

– Она его приёмная дочь. Канила. Красавица. Разве не слышал о ней? В твоём возрасте такие вещи имеют большое значение.

– Я агент и охотник, есть ли у меня время на такое?.. К тому же я не гит, а инег. – И поторопился деловито спросить: – Так что там случилось с этой Гелиной?

Изображая заинтересованность, Свим хотел отвлечь Присмета от воспоминаний о Камрате. И потом, нельзя ли будет увязать какие-то моменты рассказа фундаренца о Гелине с тем, что, якобы, произошло с его спутниками.

– Что случилось, не знаю, известно только то, что она тоже исчезла где-то у дороги Фост-Перток и как раз дней десять назад. Ты её, ненароком, не встречал?

Свим едва не расхохотался наивности Присмета.

– Конечно! И раскланивался, – Свим встал с дивана, шаркнул ногой перед собой и сделал полупоклон. – Вот так, как это приличествует делать перед канилой и красавицей, а Гелина, как ты утверждаешь, именно такова.

Он мог себе такое позволить, так как с облегчением понял о полном неведении Присмета и тогда, естественно, тескомовцев о Гелине и сопровождающих её людях и выродках. Место нахождения им тоже неизвестно.

Со стороны Присмета вновь появилась пауза в переговорах.

Свим помнил – Присмет всё время подглядывает за ним, потому старался держаться как можно естественнее, но когда тот после его шутливого раскланивания замолчал, он вдруг почувствовал готовность всё-таки рассмеяться или хотя бы допустить какую-нибудь вольность в своём поведении.

На его лице уже растягивались губы, так что пришлось кулаки уткнуть в щеки, чтобы сдержать рвущийся наружу смех.

С желанием повеселиться стали появляться и другие представления от общения с Присметом.

Во всём, произошедшем ночью и происходящем сейчас, он как будто обнаружил бездарно завуалированную игру наспех отрепетированного и плохо разыгрываемого фарса. В таком свете ему стали представляться все выдвинутые требования и реплики Присмета, его дешёвые умолчания, частые паузы.

Вот и сейчас: наступившее звуковое зияние в их обмене фразами предвещало, похоже, разыгрывание нового акта трагикомедии, где почему-то первой жертвой оказался обычный связник, а теперь хотят подтянуть до того же уровня и его. Но у Присмета или у тех, кто его окружает, что-то там не сработало, а в целом все их потуги выглядят смешными и глупыми.

«Пусть они там придумают ещё что-нибудь», – думал Свим, представляя себе некие лица, с сумрачным видом готовящие ему новые каверзы.

Свим ошибался, считая Присмета участником фарса.

Пауза понадобилась бывшему Координатору совершенно для другого. Он горой навис над монитором, видел ужимки Свима и размышлял совсем не о смешном.

Ему было не до того. Сведения о гибели мальчишки, на которого он поставил многое, как будто подтверждаются. Вупертоков, большой гурт, видели и предполагали об их нападении на кого-то, с большой долей вероятности – на людей. Время и место появления гурта совпадало с рассказанным Свимом. Следовательно, мальчик отпадал… Теперь – Гелина. Тоже как будто желанная добыча Тескома. А зачем она им понадобилась, не его забота.

Итак, Гелина…

Свим, по его словам, с нею не встречался. А может быть, и встречался. Что из того? Практически ничего. Гелина – женщина решительная и своенравная, красивая и знающая себе цену, гордая и спесивая, как все многоимённые, могла со Свимом не вступать в какие-либо отношения – она сама по себе, он тоже сам по себе. Встретились и разошлись. Он перед ней, может быть, и точно расшаркался, а она даже не заметила. Приятно ли Свиму вспоминать такую встречу? Наверное, нет.