Когда совсем стемнело и стало совсем невмоготу, женщины решились и смогли справить нужду. Для того они стали кругом, дабы скрыть творимое за их спинами, поочерёдно ныряющими туда подругами. Однако неясность положения всё больше раздражала многих из них. Каждой захотелось высказаться, хотя бы в своём кругу, облегчить душу, а ещё лучше – найти виноватого, того, кто вторгнул их в такое плачевное положение.

Но кто? Или кого надо было назвать виновным? Жаристу? Да, конечно, это она повела их за собой, но лишь тех, кому захотелось пойти за ней…

Пустера до того уволокли за ноги куда-то в сторону. У женщин появились вопросы к Жаристе.

– За что ты его… так? – спросила одна из них; ей уже надоело причитать о неприятностях, постигших в кругу мужчин.

Жариста тяжело вздохнула, отвечать ей явно не хотелось.

– Он знал… Он знал, за что, – наконец, медленно и устало проговорила она, глядя прямо перед собой. – И того достаточно.

– Но он благодарил тебя!.. За это!

– Он трус, потому и благодарил. Сам себя убить он никогда бы не решился… Благодарил, что я помогла ему… За всё…

Больше к ней не приставали, видя нежелание продолжать разговор. Переключились на другое.

– Уходить отсюда надо, – высказал кто-то общую мысль.

Жариста на слух узнала в говорящей Заруну, невысокую и стеснительную женщину лет семидесяти. Непонятно было, как она попала в компанию активных и решительных подруг. У Заруны в Габуне остались дети в доме мужа. Он у неё был таким же нерешительным, как и она, ни к каким общественным группировкам не примыкал. Её появление в хабулине Гелины перед вспыхнувшими в городе беспорядками было совершенно случайным, но, тем не менее, вернуться ей в свой дом не удалось. Зачем ей надо было тогда появиться к каниле правителя бандеки, Жариста не знала.

С такими, как Заруна, тихими и незаметными, как раз и случаются самые невероятные вещи: они оказываются именно там, где происходят нерядовые события, и против воли становятся активными участниками в них. Ведь ни днём раньше и ни днём позже что-то заставило её вдруг побывать у Гелины, с которой до того она никогда не встречалась. Всё остальное время – бегство из города, схватки с тескомовцами и енотовидными собаками, страшная ночь наводнения, – она жила надеждами, о которых знали все, что муж и дети её живы-здоровы, а невольные приключения вот-вот благополучно завершатся.

– Куда бежать? Сидите уж, – брюзгливо отозвалась Иолада, полная женщина, старше всех в группе. В её аляповато скроенном теле гнездилась неуёмная тяга к новому, к чему-то непривычному.

Жариста позавидовала ей – Иолада сейчас, поди, ждёт, не дождётся более настойчивых действий мужчин.

– Как к кому? К Гелине надо бежать.

– Не называй имён!

– Я есть хочу, – подала жалобный голос Иляна и тронула Жаристу за плечо, шепнула в самое ухо: – Нам, правда, надо уходить отсюда. Они нам твоего убийства не простят. Боюсь я…

– Не думаю, что они будут мстить за Гудонта, – покачала головой Жариста. – Но замышляют они что-то, это точно. Но что?

– Ждут, когда мы сами к ним придём. Упадём, как переспелые плоды.

– Мы уже к ним пришли. И созреем, вот как ты выразилась, – громко заявила Иолада. – Были бы они настоящими мужчинами…

– Тише ты! – зашикали на неё со всех сторон.

– А чего их бояться? Тут придурки одни собрались… Замышляют, говоришь? Но что такого нового или неожиданного могут замыслить мужчины против нас? Подумайте сами. Да ничего особенного. Как всегда. Но эти помнят о наших кинжалах, а Жариста перепугала их до смерти. И если мы будем стоять на своём…

– Мы и так стоим. Что дальше? – спросила Заруна, – Бежать отсюда надо, а не стоять.

– Не набегалась? Сколько дней уже бежим. Надоело до невозможности… Эй, мужчи-ины!.. Тьфу, на них. Подошли бы с лаской… М-м… – промурлыкала Иолада. – С коввдой бы…

– Размечталась… Что сейчас будем делать, Жариста?

Жариста слушала их, порой даже отвечала, но в пол уха и невпопад; её мысли витали в мутном облаке мрачных воспоминаний.

Двадцать лет… Неужели уже двадцать лет? Всё это долгое время она лелеяла мечту убить его. Каких только сцен она не навыдумывала за эти годы. Но что такое произойдёт, она верила… Да, двадцать лет с того самого дня, когда она, раздетая донага, вырвалась среди ночи из его хабулина, куда он, стареющий красавец, засадил её как пленницу и делал с нею всё…

Всё!..

Она дернулась от омерзения – за двадцать лет тело и боль его не забыли ничего.

Вздрогнув, Жариста вернулась к реальности, и до неё дошёл призыв Иляны.

– А? Не знаю… Ещё не решила. Ты сказала, а я подумала, что было бы, если кто-то из них, попав к нам, вдруг убил кого-то из нас? Что бы мы с ним сделали?

В ответ раздались одни вздохи.

– Подождём до утра… Они что-нибудь окончательно решат. Или мы к чему-нибудь… созреем.

Женщины посудачили ещё, но вяло. Не всем по душе пришлись слова Жаристы. Зачем, говорили они, ждать, надо уходить под покровом ночи, однако в одиночку совершать побег, а потом в темноте продираться сквозь заросли через пол острова, не решались.

Апатия охватила оскорблённых и униженных женщин…

Напали на них к концу ночи.

Орава полупьяных опритов человек в тридцать. Они без утайки обступили их со всех сторон, потому не застали женщин врасплох.

Короткая схватка в сером сумраке наступающего утра рассеяла монолитную группу подруг Жаристы. Отчаянно отбиваясь кинжалом от жадных мужских рук, норовящих выбить оружие, Жариста повела за собой часть женщин, вернее, это они, благодаря её порыву, смогли двинуться за нею, тем самым, создав защиту ей со спины.

Опаянная атака позволила прорвать плотное кольцо бандитов и вырваться на свободу. Разя сонных, одурманенных коввдой встречных, группа во главе с Жаристой оставила за собой растревоженный ночной лагерь…

– Что случилось с другими… нашими, я не знаю, – Жариста устало прикрыла рукой глаза. Они были сухими. – На том месте, где мы все сидели ночью, после того как все ушли, мы нашли убитой только Дулуку. Они её даже не похоронили. Но мы их убили больше!.. – сказала она жёстко.

Вскоре от Жаристы и других женщин Свим и его команда узнали о приключениях отряда Гелины после ухода его из руин.

– Та-ак, – подвёл Свим черту под рассказом женщин, вопросами к ним и переживаниям, связанным со всеми этими не очень весёлыми новостями. – Вот что, уважаемые дурбы, вы слышали всё. У меня с вами есть серьёзный разговор, пока что неинтересный остальным, здесь присутствующим. Прошу вас, уважаемые, отойти со мной в сторону… Сиди, Кло! – строго приказал он Клоуде, когда она попыталась подняться, надеясь, что ей тоже позволят пойти с мужчинами, – Не до того, Кло! Уважаемые…

– Збун на тебя в пустыне Снов, – ворча под нос, поднялся Ольдим. – Ты, Свим, обвешан людьми и путрами, как яблоня яблоками в урожайный год. И это агент и охотник? Збун на твою…

– Думай, что хочешь, – огрызнулся Свим и направился к небольшому возвышению в шагах пятидесяти от места, где остались женщины и часть его команды.

Вместо предполагаемой возвышенности оказалась высокая, выше человеческого роста, трава прошлого года. Отоптав её вокруг, мужчины стали лицом друг к другу, представляя все стороны света. По-разному, но все с интересом ожидали, что скажет Свим. Он не торопился.

– Я позвал вас, чтобы обсудить один единственный вопрос, – хрипло начал он и прокашлялся. – Вернее, он состоит из нескольких вопросов, и первый из них тебе, Малион.

– Да, – рассеянно отозвался названный.

Малион никак не мог понять, что именно в рассказе женщин заставило бывшего фундарендца удалиться с ними для тайного совещания. Казалось бы ничего такого особенного для секретов.

– Скажи, на какое количество разумных… нет, человек рассчитана твоя лодка, к которой мы так долго идём?

– Ты что, собираешься с собой забрать всех? – встрял со своим вопросом Ольдим.