– Не надо вставать, нельзя еще. Спи.

Мужчина снова провалился в сон. А гехеша села рядом с настилом, на котором распростерся человек и стала, покачиваясь, гладить его ноги от колена до ступней. При этом, звучала странная протяжная песня.

…Снова колыхалось поле силики. Виктор всматривался до боли в глазах в показания приборов и золотые колосья. Так вот же она – гехеша! Надо сообщить на базу, что он нашел ее! Но почему у него нет голоса? Он хрипит в микрофон, но там, на земле не могут понять его сообщения. А существ все больше. Вот их полупрозрачные тела становятся в круг и направляют на вертолет бластеры, машина взрывается! Он горит вместе с ней, но боль почему-то только в спине, но какая же, сильная! Гехеши начинают петь, он слышит их песню и боль исчезает, странно, он же находится в полыхающем вертолете, но ему не больно, совсем не больно! Он падает в поле силики. Существа вокруг него. Они поют свою завораживающую протяжную бессловесную песню. А потом начинают заворачивать его в пелена, переворачивая, как куклу. А он ничего не может сделать с этим. У него нет сил сопротивляться. Он пытается кричать, но из горла по-прежнему исходит только хрип. Пелена пахнут какими-то травами, лекарствами. Его поднимают и помещают в саркофаг. Он понял: его сейчас замуруют, сделают из него мумию! Внезапно животный ужас отступил, ему стало все равно: его здесь никто не услышит, а воздух надо беречь. Он затих. Значит, это его судьба…

Когда он очнулся в очередной раз, стало понятно, что не все было порождением горячечного бреда. Боли не было совсем. Но на этот раз он не мог пошевельнуть ни рукой, ни ногой, даже голову приподнять и то не смог. Запах трав окутывал его, так же, как во сне. «Может, гехеши как-то маринуют свою жертву, прежде чем съесть?» – мелькнула мысль. Он мог двигать только глазными яблоками. Глаза видели плетеную крышу шалаша, солнце пробивалось местами. И тут же картинку заслонил бирюзовый взгляд.

– Зачем вы связали меня?

– Чтобы ты не навредил.

Виктор снова не услышал голоса существа. Казалось, смысл слов струился прямо из глаз гехеши.

– Себе или вам?

– Кому это нам? Я здесь одна.

– Но вас было много.

– Когда?

– Я вас видел, когда пеленали меня и клали в саркофаг.

– Тебе когда-нибудь делали МРТ?

– Конечно.

– Там тоже вы кладете больного в коробку и накрываете крышкой. Так?

– Ну, в общем-то, да.

– А чего же ты тогда испугался? Тебе сделали наподобие МТР. Посмотрели, насколько серьезно поврежден организм.

– Где посмотрели, здесь в шалаше?

– Нет, конечно.

– А где?

– Я не могу тебе сказать этого.

– Все-таки ты здесь не одна.

Гехеша не ответила.

– Подожди. Скажи мне, что удалось увидеть вашей аппаратуре? Что со мной?

– Тебе пришлось заменить позвонок.

– Что?! Значит, меня прооперировали?

– У вас это называется операцией. А мы просто заменили.

– Но где вы его взяли? Трансплантация? Чей позвонок теперь в моей спине? Кто-то погиб из-за меня?

– Что за дикие мысли у тебя в голове! Наша цивилизация никогда не занималась трансплантацией. Во-первых, это ненадежный способ – всегда может наступить отторжение чужого органа. Но даже если он приживется, то с точки зрения нашей морали, нельзя жить за счет другого существа. Нет, у тебя будет стоять протез, обыкновенный протез, выращенный из твоих собственных клеток. Пока в твоем позвоночнике – временный. Поэтому тебе надо лежать, не шевелясь. Временный протез не вынесет нагрузки, что повлечет за собой более серьезные последствия для твоего здоровья.

– А как же, поесть, попить, в туалет?

– А ты хочешь?

– Удивительно, но нет.

– И не захочешь.

– Как это?

– Ты подключен к системе питания и выведения из организма. Не волнуйся. Все будет хорошо. Твой протез растет ни по дням, а по часам, – так, кажется, говорится в ваших сказках?

Выглядело это так, как будто, гехеша пыталась пошутить и приободрить человека.

– А теперь все. Тебе снова пора поспать. И организму польза, и время пройдет быстрее.

«С этим не поспоришь», – подумал Виктор, и его стало уносить в золотые и бирюзовые дали. При этом, он слышал мелодию, которую выводила сидящая рядом гехеша.

На этот раз видения были легкими, радостными. Он будто бы летал и под крышей шалаша, и выше – к облакам устремлялось его астральное тело, которое не знало ни боли, ни утомления.

Он проснулся. Солнце все также пробивалось сквозь крышу шалаша. Интересно, сколько он проспал? Тела он не чувствовал совсем: ни голода, ни жажды, ни других потребностей организм не испытывал. Было такое чувство, что живет только его сознание. Боли тоже не было. «Наверное, так бывает на том свете, – подумал человек. – А, может быть, я действительно, уже умер и живет только моя душа? А как же, я же должен был видеть Высший суд? И Высших сущностей, которые приговорят меня по делам моим отбывать в Раю или в Аду. А, что если, это не гекеша, а какой-нибудь там Архангел? Или это сказка, что души судят? Или судят, только душе не положено знать, как протекает процесс? Сидят там, без меня, взвешивают мои грехи и добродетели…Да уж, и так понятно, что перевесит: добродетелей то у меня – кот наплакал. Вот кому я в последний раз делал добро? Ну, так, чтобы просто по велению сердца, рванулся и сделал, не раздумывая? Пожалуй, только бездомной собаке кости выносил с хлебом, да старушке перед Новым Годом колбасу купил. Потому что эта старушка взяла батон колбасы с полки, а потом на цену посмотрела и обратно положила. Вот он взял, купил и отдал бабушке, поздравил с наступающим праздником. Так и то потом, растрындел в соцсетях о своем «благородстве», – а это, как известно, не засчитывается в добродетель. А грехами обвешан, как елка игрушками! Вот зачем, позарился на девушку Игоря? Ведь у них к свадьбе дело шло! Конечно, лучше до свадьбы узнать, что твоя девушка так падка до чужого внимания, но все равно, к чему надо было вмешиваться? Ведь приятельствовали с Игорем, были почти друзьями… Пусть бы на ком-нибудь другом испытывал приятель верность своей ненаглядной! Да, и с родителями у меня, что за отношения? Вернее, что за отношение у меня к родителям? Все пытаюсь им какие-то детские претензии предъявить! Не долюбили меня, видите ли! И одевали не так, и профессию не такую выбрали! Что я в последний раз наговорил им? А как говорится в Библии: Почитай родителей своих. А разве он почитал? Хорошо хоть, успел оставить им сообщение, что в командировку отбывает, а то уже сейчас беспокоились бы, разыскивали его. Что еще из смертных грехов за мной? В детстве украл шоколадку из супермаркета. Причем, у него были карманные деньги в тот момент, но он захотел украсть. А еще стащил у Ирки – девчонки из своего двора редкую монету из коллекции ее отца. Папаша – нумизмат даже побил дочь. Та призналась, что показывала коллекцию Виктору. Они приходили к нему домой, разговаривали с ним, с родителями. Виктору было очень стыдно, но он так и не сказал, что взял монету и предусмотрительно закопал ее во дворе, устроив «секрет» под корнями старой липы. Мама перерыла все его вещи, но, конечно же, не нашла. Ирка с папашей отбыли не солоно хлебавши. Но что я за человек? – застонал от стыда Виктор. – А история с Ниночкой? Ведь любила она его. Ребеночка хотела. А он все боялся, что она таким образом, пытается женить на себе. На аборт денег дал. А значит, он еще и убийца, или соучастник убийства. Еще один смертный грех. Да еще какой! – продолжал самобичевание мужчина. – И что меня после этого ждет? Да, ничего хорошего! – Придут сейчас рогатые и потащат меня, чтобы бросить в гиену огненную».

Но вместо рогатых появилась гехеша. Он снова увидел перед собой бирюзовые глаза.

– Привет! – как и в прошлые разы, голоса он ее не услышал, но каким-то образом, понимал смысл слов.

– Привет! – шевельнулись его губы. – Скажи, сколько суток уже я у вас?

– По вашему исчислению, пошли четвертые сутки.

– Но ведь меня хватятся!