Те крупицы уверенности, что у меня есть, я заслужила сама, не благодаря ей. Сама!
Кое-что в глубине души не дает мне покоя. Она всегда как будто намеренно не упоминает в своих письмах Истона. Словно он провод, о который она боится запнуться, потому что тогда будет взрыв.
Я открываю страницу Истона в социальной сети, но вижу те же самые фото: пляж, ярко-бирюзовая вода, голубое небо.
А вот Истон стоит на вершине темной скалы, раскинув руки в стороны, словно молодой король. Обнаженная грудь, широкие плечи, обласканная солнцем кожа. Темные волнистые волосы, слегка влажные, обрамляют его поднятое вверх лицо. Улыбка слегка похожа на ухмылку. Он так делает, когда слишком в чем-то уверен.
Где он? Под фото нет геометки, но я вижу знакомый ник среди тех, кому понравился снимок: @sarasmile7360.
Мой палец накрывает имя за мгновение до того, как я решаю не слушать голос, говорящий: мне не понравится то, что я увижу.
Сара в Мексике. Первые три фотографии сделаны на пляже с наложенным фильтром яркости. На одном из снимков ее руки лежат на талии Истона, и он, кажется, смеется. У меня перехватывает дыхание – он в Мексике с Сарой. Они путешествуют вместе. Я смотрю на ее фотографии, словно они раскроют все секреты Сары. Письмо о поступлении в Нью-Йоркский университет – конечно же! У нее есть и деньги, и хорошие оценки, чтобы учиться в таком заведении. Снимок с ней в Центральном парке возле огромного фонтана и размытый кусочек Истона.
Несколько мгновений я растерянно размышляю, что делать. Позвонить Такеру? Позвонить Истону?
Он путешествует. С другой! Как такое могло произойти? Как он мог поехать без меня? Как он продолжил мечтать, когда я не смогла?
Нахожу номер кузины. Разговоры с Тэнни – это почти сплошные гифки и эмодзи. Я набираю три простых слова.
Эллис: Привет. Скучала по мне?
Тэнни: Думаю, ответ очевиден: нет.
Я улыбаюсь.
Эллис: Я думаю, не приехать ли домой на пару дней.
Я вижу «Прочитано» и тревожусь: что может происходить у нее в голове?
Тэнни: К Олбри? На вечеринку?
Эллис: Ага.
Снова молчание, а потом…
Отличный вопрос. Зачем? Если бы я могла ответить честно, то написала бы, что хочу показать Истону, как он ошибся, потому что я слабая. Но я не могу поехать домой из-за этого.
Эллис: Это последняя возможность, потом начнется учеба.
Тэнни: Ты хочешь с ними увидеться?
Да.
Эллис: Они купили мне билет.
Тэнни: Ты ничего им не должна, и решать только тебе.
Приезжай, если хочешь.
Я представляю ее лицо, когда это пишет. Обвинение в ее светлых глазах. Ее пышные волосы, разлетающиеся вокруг лица, подобно львиной гриве. Она всегда ненавидела Олбри. Истон всегда казался ей «слишком»: слишком громким, слишком высокомерным, слишком богатым. А если не таким, то слишком тихим, слишком скромным и недостаточно богатым. Для Тэнни не было никакого различия между Истоном и его семьей. Им никогда не стать достаточно хорошими, потому что они не такие, как мы. Для них жизнь не так тяжела, и наша борьба делает нас лучше их – сильнее.
Я втайне надеялась, что она напишет: «Не приезжай!» Но это не в духе Тэнни. Она хочет, чтобы я сама сделала выбор.
Не знаю, как ей объяснить, что для меня это шанс показать, как сильно я изменилась за этот год и больше в них не нуждаюсь.
У меня в памяти всплывает разговор с Такером: Истон выиграл приз. Я открываю «Гугл» и ищу упоминание о том, что он выиграл, но ничего не нахожу.
Переключаюсь на страницу Истона, но там ничего о том, куда он собирается дальше, ничего о Саре.
Я закрываю глаза и в миллионный раз повторяю себе, что в колледже все будет по-другому. Я наконец вырвусь из промежуточного состояния, в котором жду Истона, родителей или саму себя.
Мне надоело ждать, пока меня спасут или пока я найду себя, потому что я слишком боюсь, что человек, которого я обнаружу, кого-то разочарует.
Я отправляю сообщение Такеру.
Эллис: Подвезешь меня в аэропорт?
Такер:
Заберу тебя в семь. Будь готова. Ждать не буду.
Он отвечает сразу, будто знал, что я напишу. А потом приходит еще одно сообщение.
Такер: И так как я знаю, что тебе интересно.
Он отправляет ссылку на новость о том, что подросток из Индианы выиграл национальный поэтический конкурс в «Нью-Йорк Трибьюн», а также ссылку, где купить журнал со стихотворением.
Эллис: Что это?
Такер: Так смешно, когда ты начинаешь играть.
Кстати об играх.
Готова встретиться с Истоном?
Эллис: Я планирую сказать ему, что ты мой новый парень.
Такер: Фу, гадость! Прекрати говорить такие вещи, я же только что поел.
Эллис: Увидимся в семь, Дятел.
Он отправляет мне эмодзи со средним пальцем, и остаток ночи я лежу в постели. Не сплю, думаю о Саре на фотографиях Истона. Мне трудно не думать о том, что это было неизбежно. Они же постоянно то сходятся, то расходятся. Сара воплощает все то, кем никогда не буду я: ухоженная, уверенная в себе, популярная.
Я ненадолго засыпаю, убаюканная своими жалкими мыслями, словно колыбельной. Проснувшись, собираю чемодан и иду к машине, что уже стоит рядом с домом. Выхлопные газы поднимаются клубами в прохладном утреннем воздухе.
Сонная тетя обнимает меня.
– Рада, что вернешься домой? – спрашивает она.
Мои слова не кажутся ложью:
– Неплохо увидеть всех в последний раз.
Это правда. Стоит доказать себе, что я в них больше не нуждаюсь. Ни в ком. Я изменилась, повзрослела и закрыла те части своей души, которые мне больше не нужны.
И мне не нужны Олбри.
Я опускаюсь на пассажирское кресло, и Такер, нахмурившись, окидывает меня взглядом.
– Ты уже выпила кофе?
Не отвечая, я отворачиваюсь к окну.
В аэропорту Такер фотографирует нас с багажом.
– Мне нужно, чтобы фоном виднелся аэропорт, – командует он. А потом добавляет: – Улыбнись!
Я подчиняюсь.
Он загружает снимок в Сеть с подписью «Возвращаемся домой. Но сначала кофе».
– Ты как будто сорокалетний разведенка, пытающийся разобраться с соцсетями, – говорю я и сую телефон в карман.
– Но горячий же разведенка, верно? С вибрациями типа «Не злись, если твой муж захочет это разбить».
Я отвечаю ему раздраженным взглядом.
– О боже, ты просто невыносим.
Он улыбается мне как-то слишком долго… как-то слишком нежно.
– Что?
– Спасибо, что ты это сделала, – серьезным тоном произносит он. – Там будет хорошо.
Я киваю. Мне хочется верить его словам, хоть я и не верю словам всех остальных.
Но когда он берет меня за руку, мне кажется, что он, возможно, прав.
6
Тринадцать лет
Диксон учился печь.
Стойка, к которой мы обычно придвигали стулья и делали домашнее задание, была покрыта мукой и шоколадной крошкой. По всей кухне стояли мерные стаканы разных размеров, а рядом со спорящим Диксоном жужжал ярко-красный миксер.
– Я уже добавил три яйца.
Сэндри провела рукой по лбу, размазав по виску нечто цвета карамели.
– Дикси, добавь третье яйцо, или все расползется.
– Говорю же, уже добавил.
– Милый мой, посмотри на меня. Я достала три яйца. Всего три. Третье яйцо у тебя в руке.
Плечи Диксона опускаются, он откидывает голову назад и издает протяжный плаксивый стон.
– Почему я вообще должен этим заниматься?
Истон протягивает мне пакет чипсов, не сводя глаз с брата и мамы. Я беру горсть и продолжаюа смотреть послеобеденное развлекательное шоу.
