Идеалом ты находишь —

Фото имени над – старостью,

Об итогах прошлых – всходишь,

Тленом фигуральной – лжи,

Запредельной нормой – носишь,

Имя, без того, что ждали —

Обличители и центры – впереди,

Форму света – составляя,

На глазах строптивой – стали —

Те позорные их – лица,

Красным тленом зова – паперти,

Большим показав – слог горя,

Частый холод вновь – уносит,

Производный вид над – нами,

Отпуская тленный – холод,

Без земли и степи – крайней,

Ценности у мук – напрасно,

Что одни устали – памятью,

Вспоминать тот ужас – счастья.

Более, чем цели взглядов,

Издавая шум им, в радости,

Ты восходишь как и – старость,

На одной ноге, за папертью,

Бога, что унёс – однажды —

Свой нетленный смерти – ужас,

За могильной ношей – нужных —

Слов – у декаданса счастья,

Всё живёт их – память в лицах,

К нам идёт – разлитой рамкой,

На одних ногах, рознится —

Отпуская форму – странного —

Диалекта в смерти – по ветру,

Их оставил злой – поборник —

В век морали, что не помнит —

От своей фортуны – разницы,

Ждёт за именем – напрасно —

Выход счастья в мире – каждого,

Отпуская слов – на паперть,

Вновь проходит – смертью на ногах.

Собственный Неба источник

Словно имя, исподлобья – черт души,

Ходишь словно, опуская чашу лжи,

Серый воздух разогнулся – на ногах,

Звонкой формы, между близостью любви,

Небо всходит, отражая – ценность дней,

Не сегодня, проходить – мечте твоей,

Между формой и обыденностью – лет,

Смертью помня – обезглавленный портрет,

На фортуне одичания – Небес,

Долгом мира и причудами – над ролью —

Постоянно бередишь её – любовью,

Жалкой роли и очерченной – у рта,

Собственной причины жизни – сна,

Говорить, или оставить – сердца враг,

Поведения фортуны, на ногах,

Жизнью боли и обыденной – тоски,

Над причиной обличения – других.

Словно вспомнил Неба вольность – и затих,

Этот скорбный, говорящий имя – стих,

За характером и мыслью, как родник —

Обитает слово в форме – на одних,

Присказках и смыслах близкой – тьмы,

Нечем обличать её – сыны,

Человеческого взгляда и – войны,

Собственного веса воли – говорить,

Близостью и правом, миром толка,

Нежели забыли ролью – Бога,

Те оценки старости – взаймы,

На аду, что присказки – войны,

Отражая вес у собственного – рока,

Болью хоронившей страсть – порока,

Близости и счастья, как прогресс,

Человеческого взгляда сквозь – причину,

Видимого солнца в благе – личного,

Из источника причуды – над бедой,

Ты отлил свой праздник – неземной,

Стал, над каменной опорой – ниже веса,

Говорящих мыслей слова – в нас,

Социальной рамки слов – прогресса,

Забирая вольности как – сердце,

Мира грёз всклокоченной – души,

Что оставила те дни – благого рая,

Ожидая чёрный день, как пламя.

Покалеченной души испуг и – время,

Частью жизни долговременной – любви,

Нас оставит жизни слово – в ней,

Ценным изобилием и – долгом,

Стать над Небом утопичным – здесь,

Как оставленное счастье – за порогом,

Одичания и истины – прогресса —

Говорить, что оставлять – любви конец,

Не единожды – над собственным упрёком,

Личной формы – собственного Бога,

Что оставил юности – венец,

Ускорения и жалости, как право,

Той весны – оставленного завтра,

Безысходности причины долгой – тьмы,

Обязательства – над птицами упрёка,

Небо в них так говорит – опять,

И причина снов – снимает строки,

Жалкой пустозвонной формы – глаз,

Лишь они оставили – дух Бога —

Между Небом – безысходной формы,

И причины думать, там внутри —

Частью боли одичания – восторга,

Декаданса личности, так строго —

Миром управляя в жалость – Небу,

Окончания им смысла – долгой тьмы,

На одних ногах – из толка,

Одичания и века – до войны,

Волей философской дна – причины,

Не снеся их смысла и – отличия,

Счастье убеждая верить – притчами,

На безликой полноводной – тьме,

Ты оставишь юности – те лица,

Чтобы вновь их – убеждать ещё —

На ногах конца фортуны – слиться,

Словом жизни и достатка – мира,

Чёрной чередой пародий – смирных,

Обладания картиной смысла – века,

Сном хождения из мыслей – человека,

Без причины думать, словно жить,

Занимая вечности – восторг,

Ты уходишь правом нам – на притчу,

Жалкой жизни и немой – тоски,

Словом их оформленной – причины,

Видеть благо истины – как мирной —

Утопичности иллюзии внутри – ума,

Неба собственного умаления – однажды,

Разбивать основу чаши – мира,

И ложась по крикам личной – тьмы,

Различать прогресса схожий – век,

На одних ногах причины – роли,

Словно ходит миром – человек,

Жизнью обделённой сном – причины,

Философской истины над – нами,

Небом уготовленного фарса – жить,

И разбитой участи – другого,

Мира слова, на причале – скованно,

Ты стоишь и формы – собираешь,

Лишь одним источником – внутри,

Зная философский крик, над именем —

Времени, что мир – остановило,

До причины откровения – войны,

Ставшей юностью разбитого – испуга,

Личной жажды проходить – другим,

Неестественным, над правом лжи – пороком,

Обезличенного волей страха – жизни.

Лично обделяя слово – толка,

Видимого солнца цельной – тьмы,

Ты – источник власти, над порогом —

Истощения опоры вечной – лжи,

Всё идёшь и странствуешь – над Богом,

Сон роняя потугами – мира,

На основах крайнего – мотива,

Различать судьбы конец – вдали,

Человеческого счастья, словно мифа

Обывательской причины видеть – сны,

У своей опоры власти – тьмы,

Слов желания и долгожданной – формы,

Болью обнажая верность – толка,

На ногах войны упорно – долго,

И иллюзией до новой – череды,

Человеческого одичания, как воли,

Истины, над исторической картиной —

Понимания любви, как сна – утопии,

Возле права вольности – своей,

Брошенной причины жить – на ней,

Как творимый фарс любви – порока,

И подобия у скованной – рутины,

Философской правды нежить – Бога,

Оставляя сон мучимой – тьмы,

На ладонях словно – до войны,

Отличения нам права – у порога,

Собственного сердца злого – толка,

Боли здесь, что ценности – истории,

Проводившей юности – венцы,

В остановленной могиле слов – вины,

Понимания той близости – войны,

Всё равно, как социальный – день,

Неба формы открывает – только,

На стоящий ценности – порог,

Осмысления утопии, ей в срок,