Что обещает любить – за преданием,

Скованной ролью – болезненной жалости.

Быть ли умом на показанном – времени,

Сил обстоятельства нового – имени,

Что уходя забирает и – слово,

Нужного опыта мира – другого,

Власть оставляя и время – на пройденном,

Сне аллегории, словно ты – видел,

Дух безысходности рока – на созданной,

Памяти формы любви – обещания,

Ей за создание правила – ужаса,

Пишет вопрос обещания – мирному,

Поводу жалости снова – упрятать,

Свой обязательства скромный – урок.

Над человеческим сном – выбирать,

Правое чувство и мести – источники,

Словом ходили они – за сознанием,

Зная то правило мерной – тоски,

Чёрного ужаса внутренней – точности,

Зла обстоятельства долгой – утраты,

Воли судьбы обещания – платы,

И иллюзорности новой – угрозы,

На социальном устройстве – мира,

Формы обратного логоса – смысла,

Черт преисподнего ужаса – толики,

Где – то в душе и истории – ходим мы,

Тем же пропавшим восторгом – сознания,

Выжженной сном обещания – мудрости,

Что за собой покрывает – то правило,

Жить без причины – от правила жалости,

Верить на том – иллюзорном безумии,

Новому чувству и мерному – страху,

Вольности боли забытого – мира,

Что не вернул те забытые – правила,

Созданной формы и рока сомнения,

От обстоятельства – нового времени,

Сна упрощения силы – безумия,

Речи последнего сна – философии.

Безвременье как аналогия цены

Спускался цвет земной – преграды мира,

На тёмный холод – близости цены,

Её строптивой глубины – могилы,

Что ожидали сердцем здесь – сыны,

Происходящих форм у – аналогий жизни,

Забыв про праздник – каждого ума,

Им тёмный день – последняя вина,

Что холодом покоит сердце – мило,

В твоём безвременье и парадокс – вещей,

Создаст кривое зеркало – возмездия,

Сопровождает юностью – людей,

Плохой игрок, у скульптора – причин,

Чтобы опять он – смог,

Поговорить в аду – безвременья,

За частым сожалением – строк,

Спустившихся единожды – на мнение.

Огни ему – потёмки без лица,

Над Небом производного – веселия,

Куда уходит – частая волна,

Твоих надежд и собственного гения,

Летает мимо сумеречных – стен,

Ложась и закрывая свой – покой,

Такой печальный миру – неземной,

Полёт утопии другого – до ума,

Твоих иллюзий права – глубина,

Служила собственному счастью – до предела,

Видна приличием, что многого хотела,

И вынесла одна – свою вину,

Но молодого вымысла – однако, не к уму,

Ты проводил бесчисленные – встречи,

Надежд и сожалений – быть к судьбе,

Таким же солидарным, как во сне —

Своих оценок сумеречной – встречи,

Между итогами проявленной – игры,

Вопроса времени и точного – наследия,

Утопии, в которой – не видны —

Глаза происходящего – столетия,

Они стоят над видимой – волной,

Мечтами поколения, где памятью —

Ты снова понимаешь – мир иной,

И холод будоражит кровь – за памятью,

Происходящего как аналогий – тьма,

Вокруг истории и будущего – сердца,

Видна ли та вина – ему одна,

На дне истории, чтоб заново – согреться,

Испить полуденное жажды – об итог,

Твоих умов, на сумеречной – чаше,

В которой диалект – опять готов,

Мечтать судьбой и понимая – сердце,

Ты пролагаешь мир утопии – вокруг,

За чёрным покрывалом мира – памяти,

И счастьем понимания – твой друг,

Проходит за тобой – судьбой одной,

Как аналогия истории – немой,

Но видимое сердце слышит – памятью,

Над будущим иллюзий и – умов,

Когда идёт их будоражить – кровь,

Одной идеи вымысла, что стала —

Ему окова странной – глубины,

Позором вымысла, нечаянно настала,

Пародия другой причины – сна,

На человеческом лице – основы гения,

Крича и понимая смерти – день,

Ты снова отравляешь ей – презрение,

Над нравом поколения – и сердца,

Безвременья, над одинокой тьмой,

Блуждания игры совсем – немой,

Цены остатка идеала – гения.

Он также служит – идентичной тьме,

Расправив сердца – нужное деление,

Но социальной ролью, как во мне —

История кричит во снах – забвения,

И снова ты стоишь, как сердца – роль,

Откуда правом разбирают – тернии,

Культуры солидарности – порой,

Оценок страсти собственной – утопии,

Хождения по миру, как герой —

Остатка слова солидарной – вечности,

Остановил свой рай – единожды на боли,

Культуры идентичного ума – простора,

Создав порог иллюзии – другой,

Цены источника круговорота – права,

Где смысла одинаково – порой —

Ты собираешь монолит – немой,

И сердцем узнаешь – её отраву,

Откуда сказанное миру – подошло,

Внутри иллюзий собственного – права,

Над тьмой безвременной поры – причины быть,

Покойным чёрным солидарным – жалом,

Чтоб мысли до итогов – сотворить,

Меланхоличной видимостью – слова,

И вольной участью – безжалостного рока.

Знаток происходящей пустоты

Длительной, обледенелой нормой – жизни,

Всё спустя происходящим – миром,

Ты вонзил искусственное – сердце,

Для красивой памяти – мотивом,

Стал, как ангел юности – творения,

Стар беспечностью и модой – безразличен,

В доме уготованного – терния,

Что спускаясь хоронит, как ночью —

Все твои видения, как тени,

Прошлых слов знакомого – притока,

Знатока, что смыслом дорожит – других,

Нежилых источников – восторга,

Словно солнцем положив – мотив,

Долго обещаешь верить – в право,

На основах мысли вместе – правой,

Порознь на ценности – скупой,

Обличаешь день другого – сердца,

Тем же сном мотива, чтобы слиться,

Положением, для обезличенного – хода,

Ночи рукотворной пользы – в лицах.

Холодом обдали время – ножны,

Всё вокруг цепляют холод – мнимо,

Целясь на разделанной, как кожа —

Сводах бытия другого – мира,

Им бы снится временем, что стало —

Сединой восторга вместе – правом,

Личным человеческим забралом,

Оставаясь в нём, как день из мира,

В знатоках иллюзий будешь – сниться,

Частым знаком пустоты – другого,

Поколения, на одичавших лицах,

Столько лет познавших холод – права,