– Ничего подобного, Рамар, – невозмутимо доложил ворон светящемуся прямоугольнику монитора и пояснил с ноткой раздражения. – Это всего лишь мой подопечный. Малость невоспитанный, правда, но что ж поделать – у каждого свои недостатки. Крух.
Птица фыркнула и – да, ему точно не привиделось! – посмотрела на вошедшего человека с упрёком, а затем вздохнула, ну совсем по-людски, отчего Матфею стало окончательно не по себе.
Приблизившись к столу, юноша различил по обратную сторону работавшего экрана настороженно взиравшую на него птицу – полную противоположность ворона. Тёмное оперение головы, чуть встопорщенное, очевидно от волнения; полураскрытый крючковатый клюв и грозно зыркающие чёрные бусины глаз, выдающие гордый взгляд. Сомнений не было. Ворон общался через ноутбук с соколом, а не бездумно стучал клювом по кнопкам клавиатуры, как думалось ранее Матфею! Это открытие потрясло парня, он ухватился за спинку кресла дрожащими руками.
– Рамар, друг мой, перенесём нашу беседу на другой случай. Нынешние обстоятельства не позволяют продолжить наше общение. До связи! Крух! – прохрипел ворон и клацнул по клавиатуре.
– До скорой! – поспешно прокричал сокол, сверкнув аспидно-серым оперением. Монитор погас и стал непроницаемо-чёрным.
– И долго ты будешь стоять истуканом, молодой человек? Не надоело? – словно со школяром заговорил с Матфеем ворон.
– Ты умеешь общаться по видеозвонку?! Но как? Как такое возможно? – только и сумел выговорить хозяин спальни, плюхнувшись в кресло.
– Я много чего умею, но хвастать этим сейчас не собираюсь, – невозмутимо ответила птица, важно вышагивая перед сидевшим человеком по матовой поверхности стола.
– Но как же? – пробормотал Матфей. – Ты же – всего лишь птица.
– Ох уж эта мне биологическая дискриминация! – возмутился ворон и зашипел в точности, как Ксафан, когда ему кто-то очень сильно докучал. – Подумать, так только демоны достойны быть лидирующим классом, а зверьё должно ластиться в их ногах и быть благодарным за оказанную честь. Как бы ни так, молодой человек! Проснувшиеся да Спящие убеждены, что они – пик эволюции и кладезь мироздания. Тьфу! Скоро твой привычный мир рухнет и порежет осколками наивное представление обо всём, что тебе ведомо, чему я весьма рад. Крух!
В комнате снова стало душновато, несмотря на распахнутую настежь дверь. Матфей замер в кресле, отчаянно помышляя о побеге из спальни. Вероятно, ворон понял ход его трусливых мыслей и, встав напротив лица собеседника, заговорил уже иначе, более примиряющее.
– Послушай, молодой человек, я не собираюсь ссориться с тобой или пугать тебя. Отныне мы союзники по договору. До смерти одного из нас. Хорошо это или плохо – время покажет. Но с моей стороны, обещаю и гарантирую – нарушений условий не будет. Надеюсь и на твоё понимание этого вопроса.
– Договор? – Матфей посмотрел в сторону неприбранной кровати, тут же уловив на ней взглядом злополучный бумажный свиток.
– Да, возьми уже его и прочти, – одобрительно кивнула птица, – ознакомься с условиями. Давно пора это сделать, Матфей.
– Но там же ничего нет, – слабо возразил молодой человек, но всё же послушно поплелся к постели и изъял из складок-волн шерстяного одеяла бумажную трубочку.
– А ты разверни и посмотри ещё раз, – настойчиво потребовал ворон.
– Ладно, – ответил Матфей, настроенный крайне скептически.
Его глаза округлялись тем сильнее, чем больше он раскрывал лист. Ошеломлённый вконец трясущимися руками он развернул бумагу и замахал её проявившимися письменами перед вороном. Тот по-прежнему сохранял бесстрастный и важный вид.
– Но тут ничего не было! Не было ничего! – Вид у Матфея был самый, что ни есть очумелый и нелепый. Он взирал на чёрную птицу, словно та являла собой Дельфийского оракула или чудного мудреца, знающего все тайны мира. – Но как же так может быть?
– Молодой человек, настоятельно прошу, прикрой дверь, – терпеливо попросил ворон. – Мы рискуем привлечь внимание тех, кто будет лишним в нашей дальнейшей беседе. И прекрати кричать, меня утомил твой удивлённый тон.
Слова пернатого гостя возымели вразумляющее действие и Матфей умолкнув, кинулся к двери, плотно закрыв её. Ещё лихорадочно озираясь по сторонам, он поймал насмешливый взгляд пронзительно-синих птичьих глаз и уставился на ворона, ожидая дальнейших объяснений.
– Пока ты не ознакомишься с договором, я ничего тебе не скажу, – угадывая его мысли, заявила птица, – так и знай.
Матфей послушно кивнул и приблизил к лицу таинственный листок. Теперь, когда первая волна дрожи и потрясения сошла с него, он готов был внимать тому, что несли в себе строки текста, ещё недавно отсутствовавшего на белом развороте бумаги.
Союз верности и равенства
Данный договор, заключён меж Демоном, кто зовётся во миру Матфеем Катунем и Прислужником, вольным вороном Гамаюном из рода Чёрных, Лета 604372 от Времени Трёх Солнц, первого дня октября месяца.
Вступив в силу, соглашение даёт пожизненные гарантии обеим сторонам в честном и равном союзе, где вышеозначенные союзники до конца жизней своих обязаны друг другу: заботиться о взаимном благосостоянии, защищать жизни и не пытаться верховодить в данном союзе, ибо он оговорен на равном житии.
Ежели нарушен будет уговор союза, кровь, пропитавшая бумагу, вскипит и призовёт нарушителя к ответу.
Матфей Катунь Гамаюн Чёрный
Матфей пробежал глазами текст несколько раз, но ничего не понял. Внизу бумага хранила его корявую подпись и рядом смазанный символ в виде птичьей лапки, безусловно, выполненный кровью. Он поморщился, удивлённо хмыкнул, и, наконец, сдавшись, обернулся за ответом к тому, с кем отныне связывал его договор.
– По порядку, молодой человек, не всё разом, – произнёс ворон, видя, как изо рта человека готов вырваться легион вопросов.
– Что это за договор такой? Почему я в нём назван демоном? – вырвалось скороговоркой из уст Матфея. – И что такое прислужник?
– Я же просил по порядку, – досадливо пробурчал Гамаюн и вздохнул, ну совсем как человек. – Я и забыл, как же это нелегко разъяснять Проснувшемуся о сути настоящих вещей.
– Проснувшийся – это я? – догадался Матфей.
– Ну, хоть что-то до тебя доходит, – прохрипел ворон, и как показалось юноше, с явной долей сарказма. – Я уж опасался, что ты только в технических вопросах отлично разбираешься.
– Эй! Не каждый день к тебе в комнату залетает говорящий ворон, болтающий о демонах и соображающий в компьютере, – обижено возразил Матфей.
– Я не болтаю, молодой человек! Крух! Уясни себе раз и навсегда, – довольно резко каркнул Гамаюн.
– А я не тупой, – отозвался Матфей.
Парню тут же спор с птицей представился ещё той дичью, отчего он сконфузился. Препирательство с вороном – это уже тянуло на палату в одном особом учреждении, в котором можно получить прописку на всю жизнь.
– Я не говорил ничего подобного о твоих умственных способностях, – чопорно сообщил ворон, – лишь усомнился в догадливости. Но хватит пререкаться. Я должен успеть посвятить тебя в курс дела до прихода гостей.
– Ты знаешь о вечере? – удивился уже, наверное, в сто первый раз Матфей.
– Я же твой прислужник, вольный, между прочим, – снисходительно пояснил ворон, – и обязан знать о тебе всё.
– А я о тебе ничего не знаю, – вдруг осознал Матфей. – Кто ты и почему говоришь, как человек?
– Придётся начинать с самого начала, – вновь вздохнул Гамаюн и весьма тяжко. – Но прежде, чем мы доберёмся до демонов и прочей нечисти, тебе придётся кое-что принять и возможно с чем-то расстаться.
Левый глаз птицы скрылся под тёмным веком, в то время как правое око в туманной задумчивости взирало на недоумевавшего собеседника. Ворон застыл в раздумье, подбирая соответствующий пролог дальнейшему повествованию. Когда Матфей заподозрил, что пернатый рассказчик мог запросто впасть в дремоту и уже собрался его окликнуть, смеженное веко поднялось, и глухой, каркающий голос изрёк:
