На извилистой и кривой, словно змеиное ложе, с высокими старинными домами улице – которая, к слову, звалась Каменная Горгония – в середке стояла, теснимая бочковидными чванливыми соседями, гостиница из бело-жёлтого кирпича в три этажа высотою.

Но именно непритязательный, простой вид жилища и привлёк внимание Эрика. Неприметное с виду здание могло послужить его товарищам и ему отменным убежищем на первое время, пока выработается новый план. Прислужники проявили удивительное единодушие и одобрили предложение Эрика. Как тут же выяснилось, ворон – не такой уж знаток Кошивы, каким представлял себя, и улицу эту и тем более гостиницу со странным названием лицезрел впервые. Сконфуженно прокашлявшись, тем не менее, Гамаюн вернул себе былую напыщенность, которой и «списал неосведомлённость на провал памяти». Ему всё-таки более трёх сотен лет, а вы чего хотели? Сами поживите столько, а после припомните какую-то там улицу в одной из столиц Терриуса.

– Что за странное название? И что означают эти буквы с точками? – удивилась Юна. – Терпеть не могу аббревиатуру.

– А пошли и узнаем, – с напускной бравадой предложил Эрик и отворил входную, ничем непримечательную дверь на себя, пропуская вперёд девушку.

Внутри, однако, было довольно просторно и затейливо, будто красивую богатую одёжу вывернули наизнанку, представив миру заурядную подкладку, утаив притом холёный лоск наружности.

Тёмно-фиолетовый велюр, которым были оббиты высокие стены холла, в приглушённом свете настенных бра из матового изумрудного стекла будто оживал волнами ночного моря, мерно трепещущими в слабом дуновении бриза. Тёмный потолок, непроницаемый и оттого казавшийся бескрайним, словно небо, погрязшее во тьме, всё ж не давил на посетителей мрачной тяжестью, но был смягчён серебристым свечением созвездия фионитов, очевидно символизировавших суть названия гостиницы. И воздух… он будто пропитался морской солью и эвкалиптом.

– Так странно, – удивлённо произнесла Юна, – на улице ещё светло, а тут полнейшая ночь. Чудеса.

По тёмно-синему, как виделось в этом странном освещении, ковру они вышли к стойке из красного дерева, за которой сидел мужчина в деловом костюме, с самым невозмутимым видом попивая из белой фарфоровой чашечки кофе и с некоторой ленцой пролистывая толстый глянцевый журнал.

– О, тут всё просто, – благодушно улыбнулся администратор, когда Матфей поинтересовался названием гостиницы. – Три ковша рубиновой медведицы под дубом. Просто утомительно читать такое длинное название, вот мадам Грульбс и сократила.

– А почему три ковша? У названия есть история? – на сей раз вопросы последовали от Виктора.

– Ну, разумеется, есть, – отозвался служащий с некоторой долей снисходительности. – Но она так длинна, что рассказывать её я не стану.

– Жаль, – вздохнула Юна, когда Матфей ей перевел его слова, – а я бы послушала. Обожаю истории.

Мужчина не расслышал её сожаления, но догадался по выражению лица.

– Если остановитесь у нас, тогда у вас появится шанс узнать эту историю, – буркнул он и демонстративно сделал глоток из чашки. – Ну, так, как?

– Ах да, мы как раз и хотели узнать насчёт номера, – тут взял дело в свои руки Эрик.

Так они оказались в двухкомнатном со всеми удобствами номере, на втором этаже. Одну комнату делили юноши, а другая отошла Юне, и все были довольны. Прислужников пронесли в номер тайком, под одеждой. Рарог тут же прошмыгнул в дамскую половину номера, где благополучно и спрятался под Юниной кроватью. Сеера предпочла изголовье Эриковой постели, Лиандр серым облачком умастился на выпуклом мягком сидении высокого стула с резной спинкой, а Гамаюн не нашёл ничего лучше старого, с потускневшей полиролью, высотного шкафа, верхотура которого ему вселяла покой.

В номере помимо телефонного справочника и каких-то рекламных проспектов имелась маленькая, но красочно оформленная брошюрка, в которой и излагалась история пресловутых ковшей.

После суток без душа, в одной и той же одежде и при всеобщем недосыпе, решено было не терять времени даром, а именно, наскоро помыться, поужинать и улечься спать. Кто знает – какие сюрпризы подслеповатый случай выкинет поутру. Юна милостиво пропустила ребят в ванную комнату, ей хотелось как следует насладиться горячим душем, без оглядки на то, что кто-то дожидается своей очереди. Отчего-то девушкам требуется чуть больше времени, а когда смываешь с себя истекшие сутки, в подобных делах спешка излишня.

Когда она покинула порядком запотевшую ванную комнатку, и уединилась в своей спаленке, из-за прикрытой двери до её слуха донеслась беседа.

– Я должен, нет, я обязан выпить за него, – угрюмо заявил Эрик. – Он самый смелый енот в мире! Не испугался этого волчьего чёрта и кинулся…. Он ведь знал, наверняка знал, что это конец, но не струсил…

Юноша только присел на кровать гостиничного номера, как бравость, питавшая его со вчерашнего утра, покинула дух. Плечи поникли. Он завел руки за голову, сцепил пальцы на затылке и, сблизив локти, наклонившись вперёд, принялся сильно покачиваться. Подкатившее отчаяние Эрик прикусил зубами, едва не прокусив губу.

– Он выполнил долг прислужника, Эр, – сдержанно отозвался Виктор Сухманов, он стоял напротив, скрестив руки на груди. – Но ты прав, это был самый отчаянный енот в мире. Чем помянешь? Водкой?

Приятель переборол себя, опустил руки и поднял лицо к собеседнику. Глаза не блестели влагой – лёд сковал взгляд Эрика.

– Нет, я не выношу эту гадость, – скривился в лице юноша. – Коньяк будет самое то. А вы, други, что примете на грудь?

– Пожалуй, я поддержу тебя, – согласно кивнул Матфей.

– Я тоже не буду выбиваться, – добавил Виктор.

– А я не откажусь от вина, коньяки эти ваши, крепкие, пейте сами, – произнесла Юна, стоя в дверях соседней комнаты. – Я бы и от вина отказалась, но ради памяти енота-смельчака, я готова выпить хоть целую бутылку.

Она наспех оделась и только влажные, топорщившиеся сильнее обычного пёрышками чёрно-белые прядки волос указывали, что она только что из душа.

– Хорошо, тогда мы с Виком прогуляемся до магазинчика за огненной водой, – заключил Эрик Горденов, – по пути сюда я приметил за углом отсюда довольно солидный винный маркет. Думаю, он вполне сможет удовлетворить наши вкусы.

– Эр на редкость внимательный, – шутливым тоном заметила Юна, как только двое друзей и серый кот скрылись за дверью. – Только он мог найти гостиницу с таким причудливым названием.

– Пожалуй, – скромно поддержал её Матфей, несколько смущённый неожиданным тет-а-тет с подругой.

– А я, пока ребята принимали душ, успела ознакомиться с историей таинственных ковшей, – мило улыбнулась Юна, удобно располагаясь на диванчике «мужской» комнаты. Матфей предпочёл край кровати, что примыкала к узкому оконцу.

Под взглядом её вишнёвых глаз он смутился ещё сильнее. Лицо грозилось выдать его с поличным, кровь всё быстрее подступала к щекам, пульсируя и закипая. И как назло Эрик с Виктором ушли, оставив его и Юну один на один. Прислужники не в счёт. Даже воздух задрожал и сделался тяжёлым и невыносимо жарким. Так странно, ведь не впервой им бывать наедине.

– А… я тоже… тоже листал эту брошюрку, – запинаясь выговорил Матфей, стараясь не смотреть подруге в глаза. – Пока ты была в душе.

– Да? И как тебе история? – Юна улыбнулась ещё милее. – По мне, так ей самое место в книге сказок, а не в рекламной брошюре гостиницы.

– Да, пожалуй, – рассеяно отозвался юноша, внутренне проклиная покинувших его товарищей.

Также мысленно удостоились парочки смачных словечек кошка и ворон, ни с того ни с сего вдруг уставившиеся на него.

– Ты ведь не читал, верно? – Монгольские глаза Юны сузились, но озорство и особый блеск продолжали бурлить в них. – Я же вижу, что не читал.

– Я хотел, но меня отвлекли, – сконфужено пробубнил Матфей, – наверное.

– Ладно, я тебе вкратце расскажу, если хочешь.

– Рассказывай, всё равно, пока ребята не вернутся, делать особо нечего, – с деланным безразличием согласился он. – Тут и телевизора-то нет.