– Мне очень нужно с ним поговорить.

– Интересно, что такого важного можно сказать человеку в самый разгар рабочего времени? – не сбавлял оборотов грубиян.

– Не ваше дело! – не выдержал Матфей. – Позовите Виктора!

На конце провода раздалось нечто похожее на рычание и чертыханье, затем что-то щёлкнуло, и голос вновь ответил:

– Окей, ваше сиятельство, так и быть приглашу вашего друга мистер-руки-из-задницы к аппарату.

Трубка издала громкий скрежещущий лязг, будто ею зарядили об стену, Матфею подумал, что сейчас он вновь услышит долгие гудки, но спустя бесконечно долгую минуту, он услышал знакомый голос друга, правда несколько обескураженный.

– Алло, кто это?

– Привет, Вик, – облегчённо вздохнул Матфей.

– Здорово, Маф. Ты чего звонишь? Наш Адольф и так на изжоге с начала смены, а ты его довёл до апофеоза.

– Кто этот Адольф? Сущий говнюк, на мой взгляд, хоть я его впервые слышу.

– Согласен, – с усмешкой отозвался Виктор. – Наш бригадир. Характер у мужика не сахар со сливками. Но сегодня у него полный аншлаг по всем направлениям. Жена с вещами укатила из дома к хахалю. Кажется, их роман длится аж четыре года. Да ещё проверка на носу, шишки там из столицы приедут. Сам понимаешь, геморрой полнейший. Вот Адольф и душка с утра.

– От слова «душить», – вырвалась усмешка у Матфея.

– Так ты чего звонишь? Неужели узнать, как у меня дела? – в трубке раздался смешок.

– И да, и нет. Вик, мне нужно с тобой увидеться. Сейчас.

– Э, приятель, а нельзя это сделать в обед? А то меня чего доброго уволят.

– Боюсь, меня уже не будет в обед. Вик, я уезжаю из Горниц. Сейчас.

Он согласился. Конечно, он опасался потерять место, да и время выбрано совершенно неудобное во всех отношениях, но грустная обречённость в голосе друга его испугала куда сильнее. Они условились о встрече в домике Юны, откуда уходить у Матфея не было никакого желания.

Когда разговор окончился, Юна переняла телефон из дрожащих рук друга и по очереди позвонила Нилу и Эрику. Как и Виктор, ребята обещали прийти в её дом в течение часа, чтобы попрощаться с другом. Не то чтобы те были свободнее Виктора Сухманова, даже напротив, скорее сильнее заняты.

Эрик Горденов, завзятый франт, после университета согласился войти в штат персонала отцовского страхового агентства, где уже несколько месяцев успешно осваивался простым страховщиком, без заносчивости и лени, но и не забывая о внешнем лоске.

Сосед Юны, Нил Хотин, как и его подруга, совмещал работу с учёбой. Ему оказалось тяжелее поспевать, чем его приятельнице-соседке, но всё ж он умудрялся этаким чёртом пахать в мясном цехе гипермаркета «Атлас» и заочно учиться в местном колледже на пищевого технолога. Работа его и натолкнула на выбор специальности: после школы Нил неприкаянным перекати-полем метался от одной подработки к другой, не видя истинного призвания, пока не осел в недрах «Атласа».

Естественно парни дали слово прийти, несмотря на загруженность, в устах Юны случай звучал ошеломительным, будоражащим, интригующим своею внезапностью.

– А что с работой, Фей? – спросила девушка, заметив долгий взгляд Матфея, буквально прилипший к окну, за которым через дорогу стоял «Вижин-Март».

– Понятия не имею, – отозвался сухим отрешённым голосом юноша, продолжая смотреть в оконный проём. – Не это сейчас главное.

– Тогда что, Фей? Что случилось? Расскажи.

– Скажу, когда все соберутся.

За окном в видимом лоскутке неба медленно собирались, растекаясь и наслаиваясь друг на друга, пузатые облака – кусочки нелепой мозаики. Пролетела стая серых ворон, а может галок, точнее разглядеть было не возможно, их тёмные силуэты чётко и гордо вырисовывались на фоне молочной белизны облачности. Прямым курсом пропорол и высек жирный сизый след в самой гуще небесного пастбища самолёт – несомненно, задиристый наглец и отчаянный задавака в понимании облаков. Так тихо и покойно было сидеть в крошечной кухоньке, взирая на простор и мир неба.

Юна поставила воду на огонь и насыпала чайную заварку в большой круглый чайник белого цвета с крупными вишнёвыми цветами. Ей было не по себе от Матфея, далёкого и близкого одновременно. Её пугала его недосказанность и намерение уехать из города так вдруг, с бухты-барахты. Да и его животные, таращившиеся на неё со странным интересом, усиливали эффект беспокойства. Особенный трепет у неё вызывал ворон, его по-человечьи пристальный взгляд прозрачно-синих глаз вынуждал Юну отводить взор в сторону.

Когда ожидание условленного срока встречи приблизилось к концу, Матфей вышел из оцепенения и ослабил упорный взгляд, которым сверлил облачный лоскут последние полчаса. Кухня, в которой юноша бывал много раз, всегда казалась ему одной из приятнейших в домах знакомых, после своей домашней, разумеется. Невысокий выбеленный потолок; просторный квадрат стен, обклеенных бежево-зелёными обоями с теснением из бронзовых ромбов; серебристый великан-холодильник в дальнем углу, обклеенный яркими магнитами, напротив которого важничала беленькая раковина. Соседка раковины – газовая плита, в её недрах испеклось столько вкуснейших блюд, а готовить здесь умел почти каждый, кроме дедушки, разумеется. Шкафчики и навесные полочки, окрашенные в кислотный лаймовый цвет, сколько всего они хранили в своих тайниках – ровно столько, чтобы кухня была центром дома, пульсирующим чудом, собирающим всю большую семью Юны. За длинным столом с высокими стульями, из которых самый высокий, разумеется, принадлежал дедушке.

Раздался звонок в прихожей. Первым примчался Нил. Он впопыхах скинул обувь и куртку, а затем широким шагом прошёл в кухню.

– Ну, и что всё это значит, Маф? Какого хрена, дружище, ты позвал меня в такое время, да ещё и в дом Ласточки?

Лицо Нила зарумянилось с улицы, а дыхание было чуть прерывистым и учащённым из-за быстрой ходьбы.

– Я всё объясню, Нил, когда ребята подтянутся, – пообещал Матфей, игнорируя вопрошающий взгляд друга.

– Приятель, ты меня интригуешь, надеюсь, я не зря улизнул из цеха, – произнёс Нил. Он улыбнулся Юне и, пожав плечами, изобразил обескураживающий вид. Его, по-видимому, всё это забавляло. Заметив Гамаюна и Сееру, он спросил. – А это ещё что за зоопарк?

– Они со мной, – рассеяно отозвался Матфей, его голос, впрочем, как и его вид полнился напряжением и угрюмостью от предстоящей тяжести расставания.

Эрик и Виктор подошли одновременно, и когда ребята расселись вокруг стола, недоумённо и озадачено впиваясь в Матфея взглядами, Юна разлила настоявшийся чай по кружкам и расставила на столе.

– Ну, так в чём дело, Маф? – заполнил неловкую паузу тишины Виктор. – Какого черта ты нас всех посрывал с работы и пригласил на чаепитие в Юнин дом? Это что, прикол такой? Ты вроде самый разумный среди нас, приятель.

– Не хочу показаться хвастуном и выскочкой, – тут же заявил не без апломба Эрик, как обычно облачённый в добротный костюм и надушенный дорогим парфюмом. – Но насчёт самого разумного в этой честной компании, я бы поспорил.

– И этот самый, естественно, ты, Философ, – иронично уточнил Нил.

– Ты как всегда впереди паровоза, Блонд, – игнорируя замечание Нила, беззлобно парировал Эрик. Он всегда «цеплял» Нила этим прозвищем, когда тот начинал кидать шпильки в его адрес.

– Зато не хвастун и не педант, – широко ухмыляясь брякнул юноша.

– Так, ребята, мы здесь не для того, чтобы нахваливать друг дружку и не на чайном приёме английской королевы, – пресёк дурачливые излияния приятелей Виктор Сухманов. – Нас Маф позвал и не просто так.

– Вик прав, – поддержала его Юна, до этого молчавшая. – Происходит что-то важное. Фей, рассказывай.

– Думаю, что все в курсе про демонов, – не спеша начал Матфей, тщательно обдумывая слова. – И тех, кто им служит.

– Я чего-то не схватываю, Маф, – обескуражено промолвил Нил. Он растеряно почесал белобрысый затылок. – Ты нас собрал посреди рабочего дня, чтобы премило поболтать о демонах и прочей жути за чашкой чая?