Литмир - Электронная Библиотека

– Я ещё не придумал, куда их спрятать. – Матфей с сомнением оглядел неприхотливое убранство комнаты. – Пока держу их под подушкой.

– Это крайне неосмотрительно. Ещё столетие назад за подобное разгильдяйство в Вирии тебя бы приговорили к бичеванию плетью.

– А что такое Вирия?

Новое и в тоже время смутно знакомое, это слово, за которым крылось нечто огромное, – Матфей это почувствовал, – вспыхнуло алым цветом в сознании юноши и вмиг разожгло костёр любопытства.

– Кажется, мне попадалось это название в той книге о демонах.

– Попадалось! – сокрушённо каркнул Гамаюн. – Это ты попался мне на жизненном пути, а название одной из величайших стран Терриуса могло повстречаться с тобой, недотёпой, на страницах труда Луки Заокского. Впрочем, и в остальных манускриптах всё тесно переплетено с Вирией и не только с нею. Но как я догадываюсь, ни к одной другой книге ты не приступал.

– Да я просто не успел, Гамаюн, – возразил Матфей, раскладывая перед собой в один ряд вороновы книги.

– У тебя на всё будет один ответ? «Я не успел, я не успел», – передразнил Гамаюн союзника, в точности имитируя его голос и интонацию. – Ты должен уяснить, что сейчас первостепенно твоё обучение и безопасность. Я из перьев вон лезу, соображая, как сделать так, чтобы до праведников и вурдалаков не доползли слухи о тебе, а ты сам напрашиваешься на рандеву со сковородой. Идёшь к девице и в открытую выкладываешь ей всё. Крух!

– Ну, сколько раз мне ещё нужно извиниться, чтобы ты прекратил меня пилить за это?

– Я принял твоё извинение ещё полчаса назад, – ответил Гамаюн. – Но ты понял лишь часть моего увещевания. Всё, что происходит – кажется тебе некой безобидной игрой без последствий. Как салки. Только вот, боюсь, что когда ты действительно всё поймёшь и захочешь следовать моим советам – будет поздно. Тебя осалят.

– Расскажи о Вирии, – Матфей решил сменить курс разговора, переведя стрелку на занимавшую его мысль.

Ворон мельком бросил взгляд на лежавшие в одну линию книжные издания с причудливыми названиями и протрещал:

– Ну, да, этой книги я тебе не дал, решил приберечь напоследок. Как в воду глядел, иначе бы ты и её показал той девчонке.

– Что это за книга? – поинтересовался Матфей, с трудом переборов упрямое, растущее желание потребовать от птицы впредь не называть Юну «девицей» или «девчонкой».

Гамаюн величественно распростёр в стороны веера-крылья, и на холмистый покров постели упал новый фолиант, образовавшийся из тени сине-чёрных перьев и несущий отпечаток мрака на кожаном переплёте. Золотой теснённой филигранью по чёрной замше было выведено: «Слово о Террии и землях покрывающих её». Автором значился Позвизд Строптивый, сын некого Рогволода Дулебского.

Матфей с особым трепетом коснулся бархатистой поверхности корешка. Было заметно, что книгу частенько брали в руки или лапы, – если судить, что основным хозяином манускрипта была птица, – уголки обложки стёрлись до лоснящихся залысин, а края и сердцевина промялись под многократными приложениями пальцев. Но, тем не менее, уцелевшие островки кожи несли в себе неповторимую мягкость и будоражащую сознание таинственность, пробуждая незнакомое доселе волнение перед сокрытой загадкой.

– Что это? – Этими двумя словами ему захотелось вобрать всю суть тайны, дремавшей до встречи с ним под тёмным бархатом ночи.

– Я рассчитывал, что ты самостоятельно узнаешь об этом из книги, – произнёс Гамаюн. Он поймал взволнованный взгляд светло-зелёных глаз. Настойчивый, призывный взгляд.

– Расскажи сейчас, а почитать я всегда успею.

– Это сокровище старее меня, молодой человек, – назидательно изрёк Гамаюн. Он любовно провёл кончиком крыла по прямоугольнику тёмной замши. – Писана она собственноручно опальным княжичем Позвиздом, прозванным в народе Строптивым. Отец писаря, князь Рогволод, правил Дулебами – крупнейшим вирийским городом, вторым после столицы Арконы. А относится написание манускрипта к пятнадцатому столетию по известному тебе летоисчислению. Но верным было и остаётся исчисление лет от Времён Трёх Солнц. И если быть точным, то Лето 603920 от Времени Трёх Солнц и есть точная дата писания этого ценнейшего труда.

– Ну, летоисчислением меня не удивишь. У всех народов оно было разным, а некоторые и до сих пор живут по стародавнему календарю. Лучше скажи, кто таков этот опальный писарь и за что его так обозвали?

– Этот княжич жил на закате средневековья, – охотно продолжил Гамаюн. – Нравы по ту пору были не самые спокойные и благодушные и, тем более, не демократичные. Как ты помнишь, я не раз повторял тебе, вслух: о том, что ты демон, говорить никому нельзя. Ну, так вот, а Позвизд, мало того, что осмелился сказать, он написал целый труд о планете, странах и даже карту создал, что по тем временам было приравнено революции. Конечно, о землях и тому подобном все знали, но в открытую не говорили и тем более не писали. Итогом отец отрёкся от сына, объявил его врагом государства и даже приговорил к смертной казни. К счастью для нас и самого Позвизда, он избежал ужасной участи и, удрав из Дулеб, нашёл себе пристанище в одном из монастырей Агнишандира, восточной страны-соседки Вирии. Там он и окончил свои дни в весьма преклонных годах, как гласит летопись.

– Погоди, а эти самые Вирия и Агни-как-там-его, это старые названия нынешних государств? – вновь перебил повествование ворона Матфей.

– Агнишандир, молодой человек, – терпеливо поправил собеседника Гамаюн. – В конце книги есть подробнейшая карта Терриуса. Настоятельно советую ознакомиться с её содержимым.

– Но ты не ответил! – пропустив назидание ворона, нетерпеливо и достаточно громко сказал юноша.

– Это не старинные названия. Это истинные названия. Истина в том, молодой человек, – ворон трескуче прокашлялся и продолжил, – что в одно и то же время существует две реальности – две планеты. Одну ты знаешь – это родная тебе Земля-Терра. Но есть и Терриус, в древности имевший несколько имен, одно из которых Террия. Терриус полон интересных земель с незнакомыми ещё тебе государствами и неведомыми тварями, о которых ты узнаешь.

– Но почему я не вижу всего этого? – спросил Матфей, его голос дрожал от захлёстывавшего волнения, а кожа щёк полыхала кровью, хотя сам он того не ощущал.

– Ты не видел потому, что спал. Ты был Спящим, но я пробудил тебя от сна неведения, – спокойно и невозмутимо пояснил пернатый союзник. – Так со всеми. Кто спит, видит лишь одну реальность, но кто проснётся, для того наступает реальность другая. С момента подписания нашего договора твоя Земля-Терра, до поры заслоняя от тебя настоящую истину, канула в бытие, она рассыпалась осколками. И теперь тебе ничто не будет мешать видеть правду.

– То есть, мои друзья, что младше, будут видеть всё не так, как я? Ты это хочешь сказать? – взволновался ещё сильнее Матфей. – Москва, Токио, Манхэттен – всё это больше никогда не будет существовать для меня?

– По сути да, – коротко кивнул Гамаюн. – Но не стоит жалеть, Матфей, зато ты откроешь и узнаешь Аркону, Тебаи, Кошиву и многое другое. Поверь, мир не оскудеет для тебя. Он по-прежнему велик и многогранен.

– Но как же так? Я не понимаю, как одновременно могут сосуществовать в одной плоскости два мира? Две планеты? Страны? Как одни видят одно и живут в этом, а другие в другом и в тоже время бок о бок? Я не понимаю!

– Ты поймёшь, Матфей, поверь мне, поймёшь и примешь этот факт, как само разумеющееся, – сухой голос ворона, как мог, пытался утешить взбунтовавшееся сознание Матфея. – Переваришь и примешь. А теперь мне пора, пока совсем не стемнело.

Гамаюн нырнул в сизо-жёлтые сумерки, оставив потрясённого союзника в застывшем состоянии над древним фолиантом переваривать новую пищу открытий. Ни ворон, ни тем более Матфей, не видели, как в растущей тени змеевидных корней клёна сверкнули два золотистых огонька. Спустя минуту большой пушистый кот дымчатым облаком вылез из корневого укрытия и не спеша, с присущей только кошачьему роду грацией, прошествовал к лысым зарослям чёрной смородины, войдя в неприметный с виду лаз.

19
{"b":"848943","o":1}