– Андрюша, она просто никак не может сделать выбор. Понимаешь, она тоже не совсем человек. Она ведьма. У вас просто нет такого понятия.  А у ведьм, видимо, нет такого понятия – пара. Вот!

– Да я понял, что у вас были многие расы. Потом они растворились, вымерли. Вероятно, это отзвуки особенностей вымерших рас?

– Андрюшенька, ты замечательно все понял и все объяснил. Пора и нам в Академию. Ксень, ты к ректору?

– К ректору. Сама дойду от целительской.

Шла медленно к ректору и думала. Два раза я пыталась ставить хоть что-то на сюжеты этого мира. Собственно, сюжет один. Она его любит – он не любит. Он ее любит – она его не любит. Все. Событийного ряда как такого нет. Во всем виновата судьба-злодейка. Как говорит Андрис, тут ничего не поделаешь. Зияющие дыры сюжета я закрывала хореографией. Третий раз на этот подвиг не пойду.

Знаю, что есть на Рандиане сюжеты судьбы-злодейки, осложненные катастрофами. Они любят друг друга, но один из них погибает. И оплакивает их любовь второе действие. В принципе, можно подумать. Но так не хочется ставить такие трагедии.

А вообще в этих мирах очень много поэзии. Недавно я прочла поэму о дожде. Дождь меняется. Нарастает, уходит, опять нарастает, очень холодный, злой дождь, буря, а тебя все нет. Наконец  выглянуло солнышко, дождь потеплел, я тебя жду. Но ты полюбил другую, опять идет холодный дождь.

Мне, в принципе, очень понравились сами стихи. Талантливые. Очень образно. Но можно, я буду ставить свое, родное?

Дуремарка не в настроении. Тоже, наверное, судьба-злодейка подсуропила. Выглянул ректор в приемную, обрадованно потащил меня в кабинет:

– Ксения, я только  что о вас думал. В принципе, мне очень понравился фильм. А сама запись у сирены. Попьем пока чайку? Я ее как раз жду.

Дверь открылась, вошла сирена:

– Доброго дня! Ксения, а девушка, которую мы приняли, оказывается, ваша внучка? И мы с ней давно знакомы? Это же ее как-то адепты у Андриса утащили?

– Ее. Только она малышка совсем. Но голова светлая.

– Да, я на нее посмотрела сейчас. Она умница. Вы счастливая, Ксения.

– Спасибо. Да. Лишь бы она здорова была.

– Будет. У нее очень хороший потенциал. И проживет долго. Фильм я посмотрела, много смешного, работать стоит.

– А вас ничего не смущает по сюжету? Какой-нибудь образ?

Ректор посмотрел на сирену, хмыкнул:

– Это же образы вашего мира, почему они  нас должны смущать? У вас – так, у нас – иначе. У вас иногда больнее бьет, но вы звонче смеетесь и справляетесь часто, смеясь.

Он  говорил и смотрел на сирену. А я вдруг поняла – вот она, судьба-злодейка. Он ее любит. Явно давно и безнадежно. Она старше раза в два-три и стоит на пороге жизни. И относится к нему, как  к  умному, хорошему мальчику. Учит его, хвалит, ругает. Но не больше.

Я посмотрела на сирену, она поймала мой взгляд и прикрыла глаза. Женщины любого мира понимают друг друга.

– А вы  Голова! Хорошо?

– Ксения!  А кто Солоха?

– Лиса-Алиса.

– А, тогда хорошо, я испугался, вдруг адептку наметили. А в приемной меня будет встречать добрый секретарь или злой?

– Добрый! У нее намечается отличная работа. Все, убегаю, вернусь через десять дней, пошла готовиться. Спасибо и до свидания!

Так-так-так! Уже можно жить. Оксана? Ээ-э, об этом я завтра подумаю. Кто меня перекинет в Питер? Шон или Андрис? Надо еще Леонарда попросить набрать меня по маячку, когда буду в Питере. У Санечки поспрашивать, что ей захватить. Уточнить у Андриса, когда его ждать в «Парацельс»...

Варвара

Саня попросила на выходные взять к нам ее подружку – однокурсницу. У них есть общая идея. Мы с Андреем не возражали.

А вечером пришла познакомиться куратор Санечки. Оказывается, подружка дочь куратора, и маме интересно, а куда мы ребенка зовем, к кому. Андрис вышел и мы стали торжественно знакомиться.  Куратор сильно удивилась, что ее девочка с кем-то готова дружить, она всегда одна, и бедная мама все время думала, как бы ее с кем-то познакомить.  А тут замечательно без нее обошлись. Попросила Сане не говорить, что она мама подружки, они это не афишируют. Если дочь сочтет нужным сказать, только тогда.

А общей идеей оказались весенние соревнования по боевым стихиям. Саня огневичка, а девочка воздушница. Обе записались на факультатив, но занятия еще не начались. Они и решили сами посмотреть, как оно получится в паре. Андрей напрягся. Мы подумали и решили на выходные пригласить Леонарда. Разумеется, сразу ему сказать.

В пятницу Андрюша перенес детей, попросил накрыть стол и вернулся за мной. Мы не спешили. Поговорили с Ксенией, обменялись новостями. Подошел Леонард и все вместе прыгнули домой.

По саду носилась троица. За щенком бежали девочки, их крики – Санияяя, Анжелаааа, Бучиии, разносились по всем окрестностям.

– Андрюша, а ребенка нашего зовут Сания, оказывается?

– Анжела, вероятно, тоже не совсем Анжела. А где накрытый стол, спрашивается? Заигрались?

– Андрюша, а салфеточки сними?

– А, ну ладно. Леонард, садись, пусть девочки набегают аппетит. Рассказывай, прочел «Диканьку»?

– Прочел. И кто у меня Оксана?

– Вот уж не знаю. Приедет Ксенька, это ее епархия.

– А сцена?

– Большая. День города.

– Страшно.

– Да ладно. Айболитом было не страшно?

– Не страшно. Там конкретные задачи стояли, некогда было бояться. А тут сплошная любовь.

– Ксенька задачи поставит. Будет у тебя любовь по задаче.

Девчонки умылись и притопали. Довольные. Познакомились. Анжела – худенькая, светленькая девочка, выглядит чуть старше Санечки. Очень спокойная. Держит осанку.

– Анжела, ты танцуешь?

– У меня мама танцует, и я с детства танцую. Тут нет моей заслуги. Я маленькой думала, что все танцуют, – засмеялась девочка. – Мама говорит, что и я ползала под музыку.

– А Саня ползала под лекции по целительству. Особенно было весело, когда двоечники приходили пересдавать, а она морщилась. Я ругался – не подсказывай!

– А они что, они что?

– Адепты? Медленно отвечали и на нее смотрели! А я спрашивал так серьезно, Санечка, как считаешь, тройки хватит? Верили!

Хохот.

– Поели? Идите в зал, магистр Леонард вам ответит на вопросы.

А мы остались на веранде. Так тихо, хорошо. Медленно темнело, и в саду начинала мерцать подсветка, артефакты заряжались сами.

– Варь, пойдем, походим… Я раньше и не бродил тут, в голову не приходило. Это вы меня научили.

– А у нас в городах мало зелени, у вас больше. Поэтому мы любим парки…

– А я тебя люблю.

– Андрюша! Ты ли это?! Или тебя подменили?

– Наверное, подменили. Пятнадцать лет назад. А давай родим мальчишку?

– Андрей! Мне восемьдесят пять лет! С ума сошел?

– А мне триста пятнадцать. Нет, не сошел.

– Сошел! И вообще! Нам еще Санечку поднимать!

– Одно другому не мешает. Родим и назовем Вакула!

– Ты что? Какой, к черту, Вакула?! И вообще, мальчиков мамы называют!

-–Хорошо, уговорила. Я же смирный, послушный, как скажешь – так и поступим! И практика у меня есть с детьми. Видишь, как тебе  повезло!

– Андрей, стой!!!

– И Вакуле повезло!

Ксения

Набрала презентов, прибежала в «Парацельс». Сегодня с Андрисом прыгает Леонард, посмотреть, как мы тут обустроились. Пациентов «зарубежному профессору» опять двое, и опять дети. У обоих -  астма и нарушен обмен веществ.

Пока Андрис занимается с ребятишками – я Леонарда провезу по городу. Примерно час, полтора у нас  есть. Повезу дворами, чтобы в пробки не попасть, но центр надо показать. В маркет какой-нибудь забежим. В театр бы сводить… но сегодня не получиться. А как ему было бы интересно!

Андрис какой-то подозрительно довольный, напевает. Я даже насторожилась.

– Андрей, все в порядке?

– В порядке. А что, я плохо выгляжу? Постарел?

– Нет! Ты всегда красавец. Дома все хорошо?

– Хо-ро-шо!

– От вас, рыжей парочки, всего можно ожидать, – пробурчала я, – вы всегда себе на уме, и не угадаешь. Магистр, поехали, пусть он свои тайны себе оставляет.