День первый от встречи

Ксения

Терпеть не могу официальные юбилеи. А уж свой собственный просто невыносим. Из последних сил держалась. Единственное светлое пятно – хабанера уже в ресторане, ученики порадовали коллективным танцем. А мое соло, в день семидесятилетия, вызвало шквал аплодисментов, даже повара прибежали. Ну и понятно, где еще они увидят абсолютно седую Кармен?

Ближе к полуночи сбежала. Нет, я не против приличного ресторана, если бы не эти бесконечные заученные речи. За хозяйку осталась Варька, всех проводит, обнимет, по головушкам погладит.

Я повезла дочь в аэропорт. А что? Все равно не пью. Сама и повезла. А такси рублей восемьсот. Нет уж. Проводила ребенка и поехала домой. Медленно, уже не спеша, все позади.

Нажимаю на пульт, заезжаю во двор, смотрю – в арке стоят трое. Пригляделась и ахнула! Девушка в легкой блузке и юбке, парни в шортах и подобии маек. С ума сошли? Первое марта! Еще снег не везде растаял!

Весь день я держалась и вот тут сорвалась.Захлопнула дверцу машины и гаркнула:

– А ну, быстро в дом! Что встали? В лифт!

У меня даже слов не было, шипение какое-то. Вытолкнула их из лифта в квартиру, сразу кинулась к ванной, включила горячую воду, цапнула  девочку.

– В воду!

Щедро плеснула гель под струю, бросила ребенку полотенце и халат.

– Так, с вами двумя. На кухню, оба!

Щелкнула  чайником, вытащила коньяк, налила грамм по сто этим замороженным сусликам.

– Пейте!

И вышла, а то прибью обоих. Что за игры  у молодежи? Ладно, сами идиоты, а девочке ведь еще рожать!

Мне дети халаты не дарят, торопясь, перебрала спортивные костюмы, Как раз один большой мне, другой малой, а девочке даже великоват будет. Села к парням, выдохнула, успокаиваясь:

– Ну вот, теперь слушаю вас, рассказывайте.

Один что то прочирикал. Второй добавил.

– Вы что, иностранцы? Мне в полицию звонить или 03?

День второй от встречи

Ксения

Ночью в спальне уложила девочку, включила ей телевизор, отдала пульт и вышла. В зале расправила одному диван, а другому кресло-кровать, постелила, завела их и оставила. Не хотят говорить – ну и бог с ними, что мне сделают. Ценностей нет, телевизор со стенки снимут? Коврик от входной двери утащат?

В кабинете для себя тоже разобрала кресло-кровать, закрылась на крючок, если что, услышу. Утром из спальни вышли все трое. Ну и ладно. Мало ли, как у них там принято?

На завтрак напекла блинов, положила два сорта варенья, мед и открыла баночку икры. Ну, раз у меня юбилей. Позавтракали, они встали и склонили головы, надо же, как мило.

– Ребята, что делать думаете? Откуда вы? Не английский, не немецкий, не французский точно. Я же не переводчик, дальше даже не догадаюсь! Ой, есть переводчик! Пробуем все подряд!

Подошла к компу, посадила их рядом, нашла программку, включила звук, в результате приветствие прозвучало на языках по списку. Мимо!

Девчушка вздохнула и принесла пульт от телека. Думает, по программам что-то знакомое будет? Да пожалуйста! Перешли в спальню, телевизор у меня только у кровати, а пульт мудреный несколько, да. Показала, где переключать, они все трое защебетали так быстро между собой, ручками замахали. Как дети мои из студии! Интересно, почему такая бурная реакция? Не так уж мы и отстаем от развитых стран.

Я обиделась вообще-то. И позвонила Варваре.

Она прибежала, сели с ней к чайнику, все рассказала и получила. За веру в людей. Спасибо, не прирезали, не обокрали, не отравили! На отраве я сломалась, смешно же.

– Прекрати ржать, бестолочь!

– А что ты предлагаешь? Не в милицию же звонить.

Мне было девять лет, и у меня угнали новенький велосипед, прямо на глазах. Милиция через –дом, и я, наивный советский ребенок, кинулась к родным милиционерам, я ж видела взрослого парня, который и взгромоздился на велик. Дежурный даже не пошевелился, когда я, размазывая сопли и слезы, пыталась ему что-то рассказать.

–Ага, мы еще подростковые  лисапеды не искали, сгинь, не порти статистику.

На последнем курсе института я была на практике в драматическом театре, ставила несколько танцев для новогоднего спектакля. Задержались на репетиции, один актер пошел домой уже поздно, в двенадцатом часу. Его супруга, тоже актриса, поглядывала в окно. И тоже на ее глазах, прямо у подъезда, с родного мужика сорвали шапку, как следует врезав по лицу. Муж стал отбиваться и она, открыв окно, закричала и воду, стоящую у гладильной доски, выплеснула вниз, на драчунов. Ворье разбежалось. Шапку так и не нашли.

Утром актеров пригласили к следователю, который и снял показания. Я передавала  характеристику с места работы. Картина на суде выглядела следующим образом: шел бывший мент, уважаемый человек, по улице. Вдруг из окна на него вылили страшнючую кислоту, которая повредила ему дорогой плащ. В декабре, в Сибири, в плаще! Все, что мы пытались сказать, судья отводила одной фразой – это к делу не относится. О сорванной шапке даже речи не было. Попрощалась бедная жертва кислотного произвола с судьей и адвокатами за ручку, передав общим знакомым приветы.

Я обращусь в милицию, только если обязана буду, по закону, тьфу, тьфу, чур меня, чур. Добровольно – нет.

– Ладно, давай знакомить буду.

Только я сказала, тут что-то произошло в спальне, что-то произошло там странное… масштабное!   Меня повело, как будто ураган пронесся беззвучно, мимо, но ощущение…

– Варь, что это там, у них?

– Где?

– Они все трое в спальне. Пойдем вместе, у меня ноги не держат.

Мы встали, Варвара на меня серьезно посмотрела и села. И я села. Потому что кухню зашли мои трое и еще двое!

– Варь, они  там, что… почкованием…

– Ксень, вдруг они роботы? Еще создали! Блеск!

21 век, 2017 год. Я не знаю, что должно произойти, чтобы мы ну очень сильно удивились. Если завтра на улице Ленина сядет космический корабль из соседней галактики  – не знаю, кто в обморок упадет. Я не упаду, и Варька не упадет. Мы подумаем, а нет ли там остаточной  радиации и точно ли сгорели при торможении все чужеродные наслоения с обшивки. И, не спеша,  подождем нормальной передачи по телевизору.

Кухня у меня восемнадцать метров, я раньше считала, что большая, ну так я не права. Диван вздохнул и принял четверых. Из-под стола я вытянула пару табуреток и все, кухонька моя все ж совсем маленькая. А Варька притащила из кабинета стул.

И тут один из новых встал и сказал:

– Благодарим вас за гуманизм по отношению к другим расам, – потом чирикнул по своему, все закивали. – Вы позволите принять ваше гостеприимство еще на два года, нет, на два дня, для более обширного изучения вашей речи?

Мы с Варькой переглянулись и хором выдали:

– Ура! Приключение!

День третий от встречи

Ксения

Остались у меня двое новеньких. А трое первых ушли-уехали, пока мы в магазин бегали. Оказывается, они студенты какой-то Академии, неправильно что-то сделали и не туда попали. За ними прибыли педагог и вроде как лингвист. Забавно, но лингвиста так  и звали  –  Линг, Линг Тармин, а педагога Шон  Тармин. Оба работают в этой Всемирной Академии. Мужики как мужики, светленькие такие, ничего особенного, и не сказать, что не наши, а зарубежные. Хотя, пожалуй, удивительно, что так хорошо сложены, явно танцующие, и в спортзал бегают. Ну и молодые совсем, лет по тридцать пять. Правда, наши-то мужики уже все с животиками в этом возрасте, мышцы дряблые, задыхаются. Я вот на свой седьмой этаж всегда ножками, а соседи молодые только на лифте.

Разговорили мы с Варькой гостей к вечеру этого дня.

Сначала рассказали о себе, представились. Когда мы сказали, что дружим с наших пятнадцати лет, практически, как сестры – они заулыбались.