В ходе боевых столкновений, дедушка дважды попадал в кинохронику. Как это ни странно звучит, но столь редкие кадры видели односельчане и моя милая мама, которая в то время была ещё маленькой девочкой. По её словам, эти кадры мелькали в каком-то документальном кино.

Пока мой дедушка находился на фронте, моя бабушка работала в колхозной бригаде. Кроме четверых своих кровных детей, она стала воспитывать ещё девять сирот, что привезли из районов, захваченных вражеской армией.

Женщина обладала неимоверным усердием. Благодаря чему, её большая семья не голодала так сильно, как те, что находились вокруг. Все дети трудились в саду, в огороде, сеяли рожь и пшеницу на пустошах.

Скоро советская власть начала собирать помощь для жителей блокадного города имени Ленина. Бабушка сдала в этот фонд двести пудов выращенного ею зерна. Про столь великодушный поступок напечатали во многих газетах. Там поместили фотографию Евдокии Николаевны и тринадцати её родных и приёмных детей.

Каким-то неведомым чудом, корреспонденты нашли дедушку, служившего на линии фронта. Ему в торжественной обстановке вручили газету со снимком жены и семейства.

На имя бабушки пришла благодарность от правительства СССР за подписью генерального секретаря коммунистической партии. По словам моей мамы, в письме были такие тёплые строчки: – «Спасибо Вам за хлеб. За сотни душ, которых Вы от голода спасали. Мой низкий Вам поклон! Иосиф Сталин».

После окончания войны с Германией, дедушка был направлен на Дальний Восток на битву с Японией. Там он тоже трудился шофёром на санитарной машине и перевозил раненых воинов.

За заслуги на фронте Родина наградила его боевыми медалями «За отвагу», «За взятие Берлина», «За Победу над Германией» и «За Победу над Японией». В 1947 году он, наконец-то, вернулся в село, откуда ушёл более восьми лет назад.

К этому времени, дети-сироты, которые жили в его тесной хате, благополучно разъехались по своим детдомам. Ему приходилось кормить лишь четверых малых детей. Отдохнув пару дней, он пошёл на работу в обнищавший колхоз.

Кроме того, он помогал тем сельчанам, у которых появлялась экзема. Слава о нём, как о народном целителе разошлась по всему Азербайджану. К нему ехали люди с разных концов южной республики.

За годы жизни в деревне, дедушку несколько раз избирали председателем большого колхоза. Многие годы Фёдор Терентьевич трудился главным инженером сельхозпредприятия.

Затем, рядом построили завод по производству виноградных соков и вин. Хорошо зная дедушку, руководство района назначило его туда главным механиком. Там он и служил до тех пор, пока не вышел на пенсию.

Умер Фёдор Терентьевич на родине, в Азербайджане, тридцатого декабря 1978 года. Бабушка, Евдокия Николаевна, умерла в городе Куйбышеве, двадцать шестого февраля 1990 года.

Военная проза. Повесть «Зенитчик»

Издана под названием «В боях за город имени вождя» в журнале «Луч» №3(287), май 2017 г., стр. 6…28

Кроме того, отрывок части 1 издан повторно под названием «Путь в Сталинград»

сборнике «Священная война», издательства «Перископ», Волгоград. 2021 г., стр. 162…185

Двадцать второго августа 1942 года Яков Малинин получил предписание военкомата. В бумаге говорилось о том, что ему нужно прибыть в расположение Сталинградского фронта. Путь туда лежал через Астрахань.

Вместе с зенитчиком должен был ехать бывший курсант из соседней группы училища, с которым они почти не общались. Яков лишь знал, что попутчика звали Остапом Павленко и он украинец.

Остальных однокурсников разбросали по всему Предкавказью, от Моздока до Грозного. Некоторым из них повезло, и они удивительным образом остались на родине, в шумном Баку.

К тому времени, немцы вышли к железной дороге и захватили её в районе города Сальска. Добраться до места своего назначения лейтенанты могли только морем. Сначала пароходом в Махачкалу, а оттуда до Волги.

Потом им предстояло ехать вверх по левому берегу великой реки до узловой станции Баскунчак. Оттуда – до пристани, которая называлась Паромная и лишь после этого, переправиться на правую сторону, в деревню Латошинка. Где-там находился штаб Сталинградского фронта.

К вечеру двадцать четвёртого августа в Баку был сформирован очередной караван. Следующим утром, восемь судов должны были выйти из порта и направиться к северу.

Два офицера поднялись на борт буксира и с облегченьем узнали, что там есть другие военные. Среди них оказался пожилой, лет сорока, седовласый майор, который возвращался из госпиталя, да ещё два их ровесника, лейтенанты, что недавно учились в Бакинском пехотном училище.

По сравнению со «стариком», одетым в полевую потёртую форму, молодые ребята выглядели настоящими щёголями. На них красовались: новенькие, подогнанные по фигуре галифе с гимнастёрками, отлично скроенные сапоги, нагуталиненные до жирного блеска, и войсковые фуражки, надетые с маленьким креном направо. Плюс ко всему, истинно гвардейская выправка.

Всё портила одна досадная мелочь. В отличие от боевого майора, у парней не было при себе пистолетов. В училище им сообщили, что «ТТ» или «наганы», положенные лейтенантам по должности, они получат только на фронте. Поэтому, чтобы кобуры из коричневой кожи не казались пустыми, пришлось набить их обычными тряпками.

На небольшом пароходике не имелось пассажирских кают, и офицерам, командированным в военные части, пришлось разместиться на палубе. Стояла погода обычная для окончания августа. Ветра почти что, и не было, и море оказалось очень спокойным.

Поверхность Каспия слегка волновалась, но так вяло и слабо, что качка совершенно не чувствовалась. Яков постелил на чистые доски шинель, лёг на неё и, подложив руки под голову, начал следить за жирными чайками, парящими в воздухе.

Иногда, пернатые видели, что-то внизу, под собой, складывали длинные крылья и камнем бросались в зеленоватую воду. Через секунду они появлялись с рыбёшкой, зажатой в остром, немного загнутом клюве. Птицы сидели на волнах, словно домашние утки, запрокидывали крупную голову и, дёргая шеей, как курицы, торопливо глотали добычу.

Молодые офицеры тотчас познакомились. Один пехотинец являлся азербайджанцем, его звали Тофик Бабаев. Его друг был армянином по имени Хорен Гаракян.

Ровесники быстро нашли общий язык, а ближе к полудню, все вместе сели обедать. Они немного посомневались, но потом пригласили пожилого майора в свою небольшую компанию.

Старик не стал изображать из себя большого начальника. Он сообщил, что его зовут Степан Сергеевич Дроздов, устроился рядом на палубе и первым развязал вещмешок. Ребята последовали такому примеру.

После чего оказалось, что еда у всех очень схожа: чуреки, вяленое мясо, консервы американской тушёнки и сухофрукты на сладкое. Двое курящих бакинцев везли с собой папиросы.

Сутки спустя, конвой прибыл в Махачкалу, и офицеры узнали, что им предстоит плыть на теплоходе «Память товарища Войкова». Двадцать четвёртого августа он вышел из Астрахани с тремя баржами, нагруженными войсками и техникой для Северокавказского фронта.

На четырёх крупных судах находилась дивизия, прибывшая из Казахстана. Тринадцать тысяч вооружённых бойцов должны были отправиться в район города Нальчика.

Вскоре в безоблачном небе появились три двухмоторных бомбардировщика. Самолёты заметили небольшой караван и обрушили на него множество бомб. Один из фугасов взорвался за кормой теплохлда, перебил буксировочный трос и разрушил переднюю часть первой баржи.

Ещё два снаряда угодили в третий корабль и убили почти всех людей, что находились на нём. Мощные взрывы подняли в воздух бойцов и разметали на сотни метров вокруг. Какое-то время, трупы людей и оторванные части их тел плавали в море. Они неспешно тонули и окрашивали зеленоватые волны вытекающей кровью. Вода обретала коричневый цвет