— По поводу потраченных бабок, кстати, к тебе ноль претензий, — продолжила наглаживать рукав шубы неуемная соседка, проигнорив легкий толчок под широкой ладонью. — Потому как, ежу понятно, что сам бы пацан, после падения из вертолета, кони двинул без вариантов. Что, собственно, практически с ним и произошло. И только запредельная живучесть исчадья, занявшего изуродованное тело сгинувшего хозяина, помогла практиканту воскреснуть, по сути, из мертвых. Так что страховку ты отхватила законно. Ну, а что серегины сбережения до кучи по ветру пустила, так — то пацана головняк…
— Я — Серррр…
— Вот ведь упрямая стерва!
— Ничего, сейчас в офис приедем, там наш артефактор в оборот возьмет, и живо мозги прочистятся, — откликнулся с переднего сиденья Артем Борисович.
— Ты ж сама, идиотка, подставилась, — Серафима возобновила беседу с угомонившемся пленником. — Я хоть пацана всего несколько дней знала, но характер его мужской разглядела и оценила. И он никогда бы по собственной воле не оделся, как подобное чучело, — женщина тряхнула ворот голубой шубы практиканта. — Уж не говорю по брильянт в ухе и намалеванные розовым лаком ногти.
— Тыыыак крррр…
— По-твоему это выглядит красиво? — фыркнула Серафима. — Ну это для кого как, знаешь ли. Для исчадья, с искаженным Хаосом сознанием — возможно. А для нормального семнадцатилетнего студента — вопиющий перебор. Одна твоя розовая тачка чего стоит! Это ж надо было додуматься: розовая — у семнадцатилетнего студента!
— Моооя машшш…
— Об этом не беспокойся, — снова подал голос с водительского места Артем Борисович. — Заряда маскировочного артефакта, установленного под «маздой» твоей, еще минимум на пару часов хватит. Сейчас в офис приедем, я пошлю кого-нибудь из ребят за ней. И машину по-тихому перегонят в безопасное место.
— Кстати, с вождением тачки тоже, ведь, лажа полная вышла, — продолжила Серафима. — Пацан же не умел машину водить — он сам мне в этом признался. Я, конечно, допускаю, что за пару недель можно самостоятельно вполне сносно научиться управлять каким-нибудь неприхотливым ведром с гайками. Но сходу, без занятий с инструктором, садиться за руль спорткара, и гонять на нем сразу по городу на завись мастерам-автогонщикам — это, по любому, возможно только при наличии уже огромного опыта вождения за плечами. У настоящего же Сергея, повторяю, такого опыта не было от слова совсем. А, вот, у Мариночки — исчадья до свернутой аномалии, видимо, подобный опыт имелся с избытком. Другое дело: в предыдущей жизни у нее не было возможности покупать спортивные тачки, дизайнерские шмотки, бриллианты. Однако на подсознательном уровне всего этого бедняжке очень хотелось. Потому сейчас, когда такая возможность вдруг появилась…
— Я — Серррр…
— Ну вот опять мантру свою затянула, — хмыкнула Серафима. — Я ей аргументы — а она мне вона чего.
—…рррр…
— Прекрати. Кроме очередного кровотечения горлового, своим рычанием упрямым ничего не добьешься.
— Подъезжаем, — бросил с переднего сиденья Артем Борисович.
— Ну вот, не захотела по-хорошему сама признаться, сейчас артефактами всю подноготную без спросу из подсознания и сознания вытянут.
Интерлюдия 6
— Лизавета, что скажешь? — обратился к устроившейся в кресле сотруднице Артем Борисович.
— Личность в теле практиканта принадлежит ясновидящему Сергею Капустину, — удивила артефактор сидящих напротив мужчину и женщину. — У него стопроцентная совместимость с Персональным Кольцом Развития. Это подтвердили, как мои приборы, так и воздействие на парня Светланы своим Метаморфом.
— Да че за ерунда⁈ — всплеснула руками Серафима, и от резкого движения дородной дамы кожаный диван скрипнул под ней. — Борисыч, ты ж сам видел, как сработал на практиканте амулет подавления, настроенный в аномалии на паразитку-исчадье?
— Елизавета тоже видела красную нить на шее парня. И, подозреваю, у нее имеется логическое объяснение этой явной несостыковке, — глядя в глаза сотруднице, произнес начальник.
— Да, у меня, разумеется, есть предположение, — кивнула Лиза.
— Не томи уже, девонька, излагай, — поторопила Серафима.
— Мы внимательно слушаем, — поддержал соседку Артем Борисович.
— Полагаю, мы имеем дело с глубинным симбиозом крестража исчадья с личностью практиканта, сформировавшегося на базе темного артефакта, подсаженному Сергею в аномалии…
— Да бросьте, — отмахнулась Серафима. — Что за нелепые домыслы?.. Парень был там постоянно у меня на виду.
— На наличие подсаженного темного артефакта косвенно указывает выявленный у Сергея скрытный резерв КЭП в сто восемьдесят процентов.
— Ого, аж три часа форы, — хмыкнул в усы Артем Борисович. — Теперь понятно: как удалось практиканту продержаться в ТЦ до нашего прихода.
— А что стряслось с ним в ТЦ? — сделала тут же стойку Серафима.
— К нашему делу это касательства не имеет, — отрезал Артем Борисович.
— Увы, информация о самом темном артефакте доступна лишь его носителю, — продолжила артефактор. — И нам, со Светланой, в характеристиках кольца она не открылась, несмотря на все приложенные усилия.
— Значит, глаз с него не сводила? — обернулся к соседке Артем Борисович.
— Ну, может, было пару раз, когда пацан терялся на минуту-другую, — не выдержав тяжелого взгляда, женщина первой отвела глаза. — Но он потом обо всем случившемся мне подробно докладывал.
— Нам, представь, тоже, — хмыкнул Артем Борисович. — Только, разумеется, по возвращении уже… Помнится, презабавная история у вас с курильщиком вышла?
— Признаю, мой косяк — пришлось заночевать однажды пацану в логове курильщика, — проворчала Серафима. — Но кто его в скрыте этом обидеть мог? Я сама-то утром, пока пацан голос не подал, отыскать его в комнате не могла.
— Могла — не могла — это все лирика, — устало помассировал виски Артем Борисович. — Факт же заключается в том, что практикант на продолжительное время оставался в аномалии без твоего контроля. И в это время с ним там могло случиться все, что угодно… Продолжай, Лизавета.
— Случившийся симбиоз сроднил крестраж исчадья с личностью Сергея, слепил из него как бы дубликат нашего практиканта. А последовавшее потом длительное взаимовыгодное сотрудничество двух сущностей в одном теле полностью приспособило некогда женское начало исчадья к комфортному пребыванию в мужском теле. И когда настоящая личность Сергея, после смертельного падения с вертолета, сгинула из мертвого тела, взявший на себя полный контроль дубликат сперва оживил физической оболочки, а затем фактически сам стал практикантом Капустиным. И получил, в итоге, полное признание от Персонального Кольца Развития.
— Но амулет подавления… — вскинулась было снова Серафима.
— Амулетом подавления, полагаю, вы подчинили себе исчадье крестража еще до его симбиоза с личностью практиканта. А поскольку в подсознании нынешнего практиканта до сих пор остаются отголоски исчадья — модная одежда, вызывающая внешность, тяга к драгоценностям и цвету фуксии красноречиво это подтверждают… Потому взятая вами с исчадья клятва крови великолепно действует и по сей день. Хотя фактически это уже никакое не исчадье, а признанный Персональным Кольцом Развития ясновидящий Сергей Капустин.
— Ох ты ж!.. — раздосадовано хлопнув себя по коленям, Серафима откинулась на мягкую спинку дивана, снова жалобно под ней заскрипевшего. — Ну ты, мать, намудрила!
— Устроенное мною практиканту дополнительно тестирование показало, — продолжила меж тем вещать дальше Лизавета, — что Сергей стопроцентный гетеросексуал, а его манера одеваться и эпатажная внешность — это всего лишь оригинальный способ самовыражения. Отчасти, как я уже упоминала, продиктованный подсознанием исчадья. Проще говоря, парню просто так нравится, для него так красиво, и он не видит причин отказывать себе в этом эстетическом удовольствии.
— А то, что он на спортивной тачке без обучения сходу гонять начал — этому тоже найдешь логичное объяснение? — фыркнула Серафима.
