Эта книга является лишь кратким изложением совершенных японцами жестокостей и варварств в городе, поскольку ее цель состоит не в том, чтобы представить количественную информацию, позволяющую рассматривать данное событие как одно из величайших злодеяний в истории, а в том, чтобы понять его суть, извлечь уроки и озвучить предупреждения. Разница в количестве, однако, порой отражает разницу в качестве, так что приходится привести некоторую статистику, чтобы дать читателю представление о масштабах резни, происшедшей в 1937 году в городе под названием Нанкин.
По оценке одного из историков, если бы мертвецы из Нанкина взялись за руки, их цепочка протянулась бы от Нанкина до города Ханчжоу, на расстояние примерно в две сотни миль[9]. Их кровь весила бы 1200 тонн, а их тела заполнили бы 2500 железнодорожных вагонов. Сложенные друг на друга, они достигли бы высоты 74-этажного здания.
Даже по одной лишь численности погибших Нанкинская резня превосходит самые дикие проявления варварства на протяжении многих веков. Японцы превзошли римлян в Карфагене (в той резне погибли лишь 150 тысяч)[10], христиан во времена испанской инквизиции и даже Тамерлана, который убил 100 тысяч пленников в Дели и сложил две башни из черепов в Сирии в 1400 и 1401 годах[11].
Не подлежит никакому сомнению, что в XX веке, когда средства массового уничтожения стали намного более эффективными, Гитлер убил около шести миллионов евреев, а Сталин – более 40 миллионов русских, но этот процесс занял несколько лет, в то время как при Нанкинской резне убийства происходили в течение лишь нескольких недель.
Даже по стандартам самой разрушительной войны в истории Нанкинская резня является одним из худших примеров массового истребления[12]. Чтобы представить ее сравнительный размер, придется набраться самообладания еще для некоторой статистики. Количество погибших в Нанкине – лишь одном китайском городе – превосходит число жертв среди мирного населения в некоторых европейских странах за всю Вторую мировую войну (Великобритания потеряла 61 тысячу гражданских, Франция – 108 тысяч, Бельгия – 101 тысячу и Нидерланды – 242 тысячи). Те, кто изучает подобные темы, считают одним из самых ужасающих средств массового уничтожения воздушные бомбардировки. Однако даже самые массовые атаки с воздуха во время той войны не превзошли то, что творилось в Нанкине. Вероятно, в Нанкине погибло больше людей, чем во время британских налетов на Дрезден и последовавшего за этим огненного шторма (в то время международно признанным считалось число 225 тысяч, но, по более объективным сведениям, число жертв в Дрездене оценивается в 60 тысяч погибших и не менее 30 тысяч раненых)[13]. Даже если использовать самые меньшие цифры – 260 тысяч, или самое большее, 350 тысяч – повергает в шок сама мысль о том, что число смертей в Нанкине намного превосходит число погибших от американских налетов на Токио (по оценкам историков, от 80 до 120 тысяч), и даже общее количество жертв двух атомных взрывов в Хиросиме и Нагасаки в августе 1945 года (по оценкам ученых, соответственно, 140 и 70 тысяч)[14].
Нанкинская резня должна оставаться в памяти не только из-за числа убитых, но и из-за жестокости, с которой многие столкнулись, встретив свою смерть. Китайских мужчин использовали для тренировок по штыковому бою и состязаний по обезглавливанию. По оценкам, были изнасилованы от 20 до 80 тысяч китайских женщин[15]. Многие солдаты, помимо изнасилования, вспарывали женщинам животы, отрезали им груди, прибивали их живьем к стенам[16]. Отцов заставляли насиловать собственных дочерей, сыновей – своих матерей, и все это на глазах у других членов семьи. Обычным делом стало не только закапывание живьем в землю, кастрация, вырезание органов и зажаривание живьем, но и более дьявольские пытки, когда людей подвешивали за язык на железном крюке или зарывали по грудь в землю, глядя, как их затем разрывают на куски немецкие овчарки. Зрелище было столь тошнотворным, что повергало в ужас даже находившихся в городе немецких нацистов, один из которых потом назвал происходившие события «работой машины зверств»[17].
И тем не менее Нанкинская резня до сих пор остается малоизвестным событием. В отличие от атомных ударов по Японии или еврейского холокоста в Европе, об ужасах Нанкинской резни практически не знает никто за пределами Азии. Ее обходит стороной большинство исторической литературы, опубликованной в Соединенных Штатах. Тщательное изучение школьных учебников истории в США показало, что лишь в немногих мельком упоминается о Нанкинской резне. Почти ни в одной всесторонней или «авторитетной» истории Второй мировой войны, которую читает американская публика, она не обсуждается хоть сколько-нибудь подробно. Например, ни одной фотографии с места событий и даже ни единого слова нет в «Американской иллюстрированной истории Второй мировой войны» (The American Heritage Picture History of World War II) (1966), в течение многих лет являвшейся лучшей из когда-либо опубликованных однотомных фотографических историй войны. Ни слова о резне нет и в знаменитых «Мемуарах о Второй мировой войне» (Memoirs of the Second World War) (1959) Уинстона Черчилля (1065 страниц) или в классической «Второй мировой войне» (Second World War) (1975) Генри Мичела (947 страниц). Нанкинская резня лишь дважды упоминается в объемном «Мире на войне» (A World at Arms) (1994) Герхарда Вайнберга (1178 страниц). Лишь в книге «Освобожденные от зла: сага о Второй мировой войне» (Delivered from Evil: The Saga of World War II) (1987) Роберта Леки (998 страниц) я нашла единственный абзац: «Ничто из того, что могли сделать нацисты под руководством Гитлера для дискредитации собственных побед, не может соперничать с жестокостью японских солдат под командованием генерала Иванэ Мацуи»[18].
На протяжении всей книги я использую написание китайских имен в соответствии с предпочтениями их носителей (как в визитных карточках или переписке) или на основе большей популярности одной транслитерации по сравнению с другой (например, Чан Кайши вместо Цзян Цзеши). Для китайских и японских личных имен я использую традиционную систему указания фамилии перед именем. Для городов и мест я обычно (но не всегда) использую транслитерацию, применявшуюся в эпоху повествования, к примеру, Нанкин вместо нынешнего Наньцзин.
Впервые я узнала о Нанкинской резне еще в детстве по рассказам моих родителей, которые пережили годы войны и революции, прежде чем обрести новую безмятежную родину, став преподавателями в американском университетском городке на Среднем Западе. Выросшие в Китае в годы Второй мировой войны, они бежали после войны вместе со своими семьями сперва в Тайвань, а затем в Соединенные Штаты, где учились в Гарварде и сделали научную карьеру. В течение трех десятилетий они мирно жили среди научного сообщества в Шампейн-Эрбана, штат Иллинойс, занимаясь исследованиями в области физики и микробиологии.
Но они никогда не забывали об ужасах китайско-японской войны и не хотели, чтобы о них забыла я. В особенности им не хотелось, чтобы я забыла о Нанкинской резне. Никто из моих родителей не был ее свидетелем, но в детстве они слышали рассказы о ней, которые и передали мне. Как я от них узнала, японцы резали младенцев не только пополам, но также на три и четыре части; воды реки Янцзы на много дней покраснели от крови. Дрожащими от гнева голосами мои родители называли Великую Нанкинскую резню, или Наньцзин Датуша, самым дьявольским преступлением японцев в войне, убившей более десяти миллионов китайцев.
