Савва играл нервно и неровно, из-за чего и потерпел поражение. Он не привык уступать, и со времени работы в государственном аппарате считал себя всемогущим. Я определил бы его характер как вязкий. Четыре месяца назад я попал в непростую ситуацию: тоже игра, большой выигрыш, мой соперник уговаривал дать ему отыграться. Потом его долг достиг астрономической суммы., которую он до сих пор не выплатил. Вместо этого он засадил меня в психушку. Хотя все это происходило у Саввы, он предпочел умыть руки. Сказал, что в тот день его в зале не было. Вам, наверное, покажется странным, почему за меня не заступился. Мне тоже. Я ведь не имел проблем с психикой. Мой дядя – отдельный вопрос. Мы испугались, что у тебя это семейное, объяснил Савва. Полагаю, ему пригрозили. Мне вот грозить нечем, а у него есть бильярдная и бегонии. За которые он платит колоссальные деньжищи.

По моим сведениям, заведение Локтева опережало по доходам другие бильярдные на Солянке, но сейчас он выглядел не очень довольный жизнью. Не поэтому ли он слишком много пил? В других бильярдных тоже подают спиртное, но я не видел там так много безбожно пьяных людей, как у Локтева. У него по вечерам как будто Октоберфест в Мюнхене. Куча народу и все едва на ногах.

– Тебе придется отмечаться в больнице? – Локтев опасался, что имеет дело с психом.

– Сегодня утром меня вытолкали вон! Сказали, что здоров.

Через минуту он про это забыл, ему предложил сыграть другой парень, вечер начался. Когда он закончил, я перехватил его по пути к барной стойке. Не хватало бы, чтобы он забыл про Альберта

– Что будем делать со швейцаром? – пришлось напомнить.

Локтев сделал вид, что не расслышал вопроса. Он уже с кем-то обсудил предстоящий чемпионата по снукеру и жаждал поделился со мной своими планами. Профессиональные игроки Москвы хорошо известны, среди них есть авторитеты, которые устраивают матчи и чемпионаты. Я в этот бизнес не лезу, слишком много неучтенных факторов. Взять Савву Локтева, который при своих больших доходах едва сводит концы с концами, хотя и владеет успешным игорным заведением в центре Москвы. Кроме того, в бизнесе есть и совершенно безбашенные типы, которые, в большинстве, живут за границей, а в Москве появляются наездами. Особого упоминания требуют шулеры, но те предпочитают играть в регионах с тех пор, как общим решением бильярдного комитета кое-кого из них изгнали из Москвы за нарушение правил.

Про такого незадачливого профессионала мне и говорил Альберт Бережной. Мол хочет вернуться, устал мотаться по турнирам, да и попивает, по слухам. Вот и теперь Савва спросил, не возражаю ли я, если ему пришлют приглашение. Я категорически против.

– Вряд ли он раскошелится на вступительный взнос.

– Ерунда, заплатит спонсор. Вечером появишься? – спросил Локтев.

– Договорились сыграть с Альбертом.

– Ты в курсе, что у него судимость? Статья 159, мошенничество. Сам понимаешь, это секрет.

Теперь понятно, поэтому при всех своих талантах Бережной не может устроиться на приличную работу. Савва обязан швейцару лицензией на бильярдную, у Бережного обширные связи, еще со времен отца.

– Если ты хочешь свой бизнес, Альберт будет тебе полезен. Его надо вытащить, понимаешь?

Я не понимал, почему Савва сохранял спокойствие. Он знал о швейцаре гораздо больше моего. Более того, своей бильярдной бон был обязан покровительству друзей Бережного. Конкуренция очень высока, а подходящих мест в центре города немного. И тут я понял. Всю ответственность он взвалил на меня.

– Ты издеваешься? – можно только поражаться его наглости.

– Я не издеваюсь.

– Кто такой Каплунов? – задал я вопрос.

И что же? Земля не закачалась, небеса не дрогнули. Я остался стоять на своем месте.

– Бизнесмен, денежный туз. Играл у нас несколько вечеров. Альберт к нему присматривался.

Информацию Савва выдавал малыми порциями.

– Он иногородний? Ни для кого не секрет, что ты наводишь справки об игроках. Так как насчет Каплунова?

– Он из Саратова. Хочет приобрести бизнес в Москве. Сам к нему присматривался.

Далее ничего не последовало. С какой стати я задал вопрос про человека, которого не видел, Савву не интересовало. Он направлялся к машине. Темно-бордовый «порш» ждал его у входа. Ему ехать до Дангаэровки.

– Ты запер дверь? – напомнил я.

Савва отличался мнительностью. Через пару часов сюда придут клинеры, но он все равно должен убедиться, все ли в порядке, Он потоптался у двери, дернул за ручку, отпер дверь, снова пошерудил ключом, сделал небольшой круг вокруг себя, затем с укоризной посмотрел на меня.

– Будь ты проклят.

– Ты закрыл на два оборота?

Далее последовала комбинация из непечатных слов, и ключ опять отправился в скважину.

– Или на четыре?

До него дошло, что я потешаюсь над ним. И еще он заметил, что любимая машина сияет свежей царапиной. Выведенный из себя, он принялся бранить охранника. Это был подменщика из охранного агентства. Сам виноват, не надо экономить на кадрах и камерах.

Я воспользовался случаем и ушел по-английски. Во дворе я выкинул в мусорный бак железку, которую подобрал на улице, и обтер о снег руки. Царапина вышла что надо.

Интересно, куда еще задумал втравить меня Савва.

Нет, неинтересно.

Во дворе меня перехватил Веселкин, который выписался сразу после меня. Похоже, в психушке сегодня был день открытых дверей. Он был озабочен, искал, куда я выбросил железяку.

– Отличное железо, в хозяйстве пригодится. – Он сунулся в бак и забрал себе вещь, от которой я избавился.

Довольный находкой, он поделился своими новостями. На то время, что он провел в больнице, он оставлял другу немецкую овчарку, чтобы тот гулял с ней каждые утро и вечер. Этот тип его подвел, он считал пустой тратой времени слоняться по улицам, считая, что Джек уже освоился и мог гулять самостоятельно, не попадаясь на глаза прохожим. Так вот, пес пропал на улице, и теперь Веселкин бродил по дворам в поисках собаки.

Мы немного поискали вместе. Художник искал случая поговорить с кем-нибудь о своем любимце, какой он умный. Заодно он вспомнил, что у дома крутился один тип – типичный браток, с такими лучше не связываться.

– Тебе докучают гости? – спросил я у Веселкина.

Он посмотрел на меня укоризненно и заметил, что от бандитов не видел ничего плохого.

– Люди как люди.

Кого он не любил, это живодеров.

– Джек у меня сообразительный. Даже если согнать сюда фургоны живодеров, он от них уйдет. У него потрясающий нюх. Его кто-то украл. Иван Павлович, ты у нас детектив. Отыщи мне собаку.

Хоть кто-то имел высокое мнение о моих способностях.

От Петроверигского переулка до метро мне пять минут пешком. Отель находился рядом со станцией «Китай-город». Однако мои планы изменились. На Славянской площади я встретил парнишку в кепке, про которого мне рассказывал Альберт. Карманник высматривал свою жертву, делая вид, что ожидает автобуса. В отличие от пассажиров, он никуда не ехал.

Для карманника он выглядел приметно: на нем была розовая рубашка, как у цыгана, а сверху – черная куртка с белым мехом, которую он носил нараспашку, так что открывался крест на груди. Он был не христианской, а с каким-то растительным орнаментом, возможно, без меня они вошли в моду.

– Привет от Альберта, – я обратился к нему. – Ты Лёша?

– Он самый. За предупреждение спасибо. Что нужно?

– Лёша, ты знаешь бизнес-центр «Покровский»?

– На Покровке? Работал там когда-то.

– Почему ушел?

– Резаная рана в живот.

Я не стал расспрашивать, в чем заключалась такая опасная работа, да и вряд ли он ответил бы. Лёша болтал преимущественно попусту и постоянно хвалился, что вызывало у меня омерзение, но я понял, что негативные чувства следует скрывать, иначе снова упекут в больницу. Так что мы болтали с ним, как два приятеля. Собственно, это был монолог, в который я вставлял свои словечки. Да, еще раз я похвалил его крест, потому что больше у него ничего примечательного не было. Куртки у нас были похожи, только я носил шерстяную шапку, а он – бейсболку.