– Вы хорошо общаетесь? – спросила миссис Эванс.
– Он мне хороший друг, наверное, – ответила Руни неуверенно, – он очень смелый! Его любовь – это море. А ещё он не поддерживает набожность родителей, и я его понимаю. Я в Бога тоже не верю.
– Руни, тише, – миссис Эванс обернулась через плечо и осмотрелась вокруг, – такие вещи лучше не говорить в людных местах, это может плохо сказаться на репутации.
– Я знаю, что люди могут плохо отнестись к моему мнению, – ответила ей Руни, – я знаю, что для людей свойственно считать, что девочка из уважаемой семьи должна расти с верой в Бога и регулярно посещать церковь. Но мы с отцом этого не делаем.
– А ты хотела бы сходить в церковь?
– Нет, – Руни уверенно покачала головой, – я не хочу туда.
– Из-за того, что ты не веришь? – спросила тихо миссис Эванс.
– Из-за того, что его просто нет, – также тихо ответила Руни.
– Почему ты так думаешь?
– Так проще, чем задаваться вопросом, что, если он есть, зачем забрал у меня маму, – ответила девочка.
Миссис Холл хотела согласиться с ней и сказать, что её мысли вполне логичны, но в место этого заговорила:
– В этом мире ничего не случается просто так. Верующие говорят, что на всё воля Божья. Если так случилось, значит, так надо было. Поэтому многим помогает религия.
– Помогает жить в иллюзиях и с ложными надеждами? – спросила Руни, подняв глаза на женщину. – Люди молятся, о чём-то просят, обращаются к своим умершим близким. Но там ничего нет. После смерти лишь пустота.
– А если нет? Что если смерть – это не конец? – спросила миссис Холл, понимая, что это не самый подходящий разговор с девочкой, похоронившей мать, но ей хотелось, чтобы Руни могла найти утешение не только в друзьях, но и верила, что её мать всё ещё рядом.
– После смерти узнаю, – ответила Руни.
Миссис Эванс-Холл была готова тяжело вздохнуть и широко улыбнуться, узнав в девочке не только Глэдис, но и её отца. Такого же иногда мрачного, закрытого и категоричного. Она смотрела на девочку и понимала, что она самая настоящая Россер. Всё в ней говорило об этом. На неё смотрела юная Блодвен с повадками Глэдис и с взглядами на жизнь мистера Россер.
– Для начала нужно прожить долгую и счастливую жизнь, – проговорила миссис Холл, – что сейчас тебя порадует? Смотри, какие милые шляпки продаются в этом магазине!
– Мне нравится вон та, мисс Эванс, с сиреневой розочкой на боку, – заметила Руни, – у меня даже есть платье в цвет.
– Отлично, – женщина увидела шляпку, – надеюсь, мы не истратили все деньги.
В Нерис-Хаус стали появляться подруги Руни. Мистер Уанхард решил, что это поможет его дочери пережить потерю матери и укрепить свои связи с девочками её происхождения. Они приезжали на обеденный чай практически каждый день, но каждый день Руни была не в состоянии смеяться вместе с ними. Она смотрела, как они изучают её покои, играют с её куклами и уплетают за обе щеки шоколад, но самой ей не было весело совершенно. Все три подруги были детьми из других обеспеченных семей, а одна из них вообще приходилась Руни родственницей. Она была дочерью её родного дедушки, но была рождена от другой женщины – Анна Хорсфорд. Другая была дочерью знакомого мистера Уанхард. Её отец держал несколько магазинов в Лондоне, а также участвовал в активной поддержке металлургического завода и ратовал за полный переход на электрическое освещение в Лондоне. Её звали Айрис Райт. Третья же девочка была единственной приятной для Руни, потому что она была дочерью хорошей знакомой её матери – миссис Эванс-Холл, её звали Обри.
– Нужно прекращать плакать, слезами горю не поможешь, – заговорила юная мисс Райт, поправив синий бант на своей макушке, – это не воскресит твою маму.
– Ой, помолчи, Айрис, – недовольно произнесла Обри, – твоя бы мама умерла, мы бы посмотрели!
– Сама замолчи! Моя мама будет жить ещё долго! – крикнула в ответ девочка.
Анна Хорсфорд в это время совершенно не слушала двух своих подруг. Она смотрела на Руни и совершенно не понимала, как нужно себя вести и что было бы правильно сказать.
– Звёздочка, совсем не знаю, как тебя поддержать, – выдохнула Анна, – твои эмоции вполне естественны, я не знаю, что было бы со мной, потеряй я мать.
Мисс Хорсфорд поправила юбку огромный куклы, что сидела на диване и вновь вернула взгляд на Руни.
– Я бы сама умерла, – честно произнесла Обри Холл, – я не представляю свой мир без мамы.
– Я тоже, – тихо ответила Руни, не поднимая глаз.
– Звёздочка, – так же тихо заговорила Анна, – я знаю, сейчас в это сложно поверить, но со временем станет легче. Должно стать легче. Отец всегда мне говорит, что время лечит.
– Не думаю, что это про этот случай, – Обри мотнула головой, – если бы моя мама отправилась к Богу, я бы всё равно по ней очень скучала, сколько бы времени ни прошло.
– Как хорошо, что моя мама будет жить долго, – произнесла Айрис и вновь поправила бант.
– Замолчи ты уже наконец! – не выдержала Анна. – Ты не знаешь, сколько будет жить твоя мама!
– А вот знаю! Ангелы заберут нас вместе, так мама сказала!
– Ангелы? – Руни подняла голову. – Людей не забирают ангелы, они не отправляются к Богу, они умирают. Умирают! – Руни посмотрела в растерянные лица своих подруг. – Их тела теряют тепло, всю свою жизнь и медленно растворяются в своих гробах.
– Но это только оболочка, а как же душа? – спросила Обри.
– А ты уверена, что она вообще существует? – Руни пожала плечами.
– Конечно, она существует! В Библии написано…
– Библию написал человек, а он много что мог просто придумать, – перебила Руни свою подругу.
– Звёздочка, зачем людям вообще такое придумывать? – спросила Анна.
Руни в ответ пожала плечами, а потом опустила взгляд на кружевной ковёр и произнесла:
– Наверное, чтобы не было страшно умирать.
– Умирать в любом случае страшно, – проговорила Обри, – вдруг ты попадешь в Ад.
– Да, вдруг Бог знает про ту конфету, которую я съела без разрешения, – согласилась Айрис и вновь вцепилась в свой бант.
Руни была готова рассмеяться, настолько глупым ей казался этот разговор. Как самая старшая она смотрела на них как на глупых детей, и только Анна с Обри пытались тянуться к ней умственно. Маленькая Айрис была ещё достаточно юной, чтобы не уметь справляться со своей непосредственностью и часто говорила то, что на уме, совершенно не задумываясь о последствиях.
– На самом деле, моя мама скучает по миссис Россер, – честно призналась Обри, – она говорит, что твоя мама была очень смелой женщиной, не побоявшейся кинуть вызов всему миру.
– Я не скажу, что говорят о миссис Россер в Золотом яблоке, – Анна покачала головой, – ты сама понимаешь…
– Поэтому не понимаю, почему ты дружишь со мной? – спросила Руни.
– Ну как же так!? – удивилась Анна. – Мы практически сёстры.
– Ну, не совсем, – Обри усмехнулась.
– А что говорят про маму Руни в Золотом яблоке? – спросила Айрис, но её все проигнорировали.
– Да, не совсем, – согласилась Руни.
– Тогда как? – спросила Анна.
– Ты её тетя, – пояснила Обри, но Айрис вновь влезла с неуместным:
– Моя мама говорит, что миссис Россер была очень скандальной личностью.
– Знаешь, Айрис, – произнесла Анна, – не знаю, какой была миссис Россер, но сейчас скандальная личность это ты.
– Я? – удивилась девочка.
– Да, ибо заткни свой рот, – ответила Обри.
– Обри, это слишком грубо, – заметила Руни.
– Мне всё равно, – ответила девушка, пожимая плечами, – моя мама иногда говорит вещи и похлеще, а Айрис действительно виновата. Мы сейчас должны поддержать тебя, а не рассказывать про слухи, которые распускают взрослые.
– Спасибо, – ответила Руни.
Обри Холл улыбнулась и села на диван, расправив юбку своего платья.
Руни нашла спасение в подругах, пусть и не безоблачное. Айрис всех немного раздражала, но потихоньку девочки научились её игнорировать. А раз в неделю Руни шла гулять с миссис Эванс-Холл и её дочерью. Втроём было гораздо интереснее, чем с женщиной наедине. Это позволяло избегать грустных разговоров о смерти и неудобных, о религии, так как миссис Эванс контролировала, о чём разговаривают девочки, сама направляла их на более позитивные разговоры и помогала им определиться с новыми аксессуарами и туалетами. Обри при общении с Руни начала быстро взрослеть, но это не пугало женщину, так как она была рада, что у девочек появляются общие интересы.
