Великий голод позднего Средневековья вполне мог сравниться с египетским, предсказанным Иосифом в Книге Бытия. Вот только без фараоновых житниц или современных товаропроводящих сетей он с каждым годом усиливался и продлился с 1315 по 1322 г. Истребив миллионы людей, голод поразил всю часть континента к северу от Альп, а затем, между 1345 и 1348 гг., последовал период острой нехватки продовольствия и высоких цен. Помимо этого, в 1319–1320 гг. из-за какой-то тяжелейшей инфекции в Северной Европе начался падеж скота, и его поголовье значительно сократилось, что не могло не сказаться на доступности мяса и молока для большей части населения. Нехватка тягловых животных и навоза парализовала сельское хозяйство. В итоге великий мор скота, случившийся на фоне регулярных неурожаев, сильно отразился на питании, росте и физическом развитии людей.
Сильное неравенство в позднесредневековом обществе усиливало экономическую депрессию и чрезвычайно усугубляло бедность. Палеоэколог Пер Лагерос красноречиво описал положение дел в Швеции того периода, но в целом это соответствует и тому, что творилось в остальной части Западной Европы:
Обнищание населения объяснялось еще и социальным неравенством. Даже в благополучные времена тяжкое бремя налогов, податей, десятин и повинностей не позволяло простому люду хоть что-то накопить. Главная цель высших сословий и центральной власти состояла в том, чтобы обеспечивать собственный уровень потребления и поддерживать роскошный образ жизни, поэтому лишь небольшое количество ресурсов возвращалось обратно в сельскохозяйственную систему. Столкнувшись с падением доходов, вызванным низкой урожайностью, знать пыталась компенсировать недостачу повышением налогов и податей. Такой контрпродуктивный подход отчасти тоже вел к стагнации экономики и лишал сельское хозяйство долгосрочных перспектив. По вине всех этих обстоятельств люди и оказались на грани голодной смерти{11}.
В итоге у тех, кто родился после 1315 г., здоровье было подорвано и сопротивляемость болезням невысока. С самого детства они питались впроголодь, и их иммунитет был очень слаб к тому моменту, когда у берегов Мессины появились генуэзские галеры, несущие чуму.
Неумолимо наступающая от Сицилии на всю Европу Черная смерть тяжестью последствий превосходила даже Великий голод. Первая волна, накрывшая континент с 1347 по 1353 г., погубила по меньшей мере половину населения и стала, по меткому выражению Лагероса, «самой страшной катастрофой из всех, что знала Европа»{12}. Один из наиболее известных трагических эпизодов той поры – эпидемия, опустошившая в 1348 г. Флоренцию. Те события ярко описал Боккаччо в «Декамероне». Известность получили и другие эпидемии: миланская, начавшаяся в 1630 г., – она нашла отражение в повести Алессандро Мандзони «История позорного столба» и в его же романе «Обрученные», – эпидемия в Неаполе в 1656 г. и Великая чума в Лондоне (1665–1666), ставшая темой важного исторического романа Даниеля Дефо «Дневник чумного года».
Затем, с конца XVII в., бубонная чума в Западной Европе пошла на убыль и отступила к середине XVIII в. по причинам, до сих пор довольно спорным, о которых мы поговорим в главе 4. Последние эпидемии вспыхивали в Шотландии в 1640 г., в Англии в 1665–1666 гг., в Нидерландах в 1710 г., во Франции с 1720 по 1722 г. и в Италии в 1743-м. Примечательно, что финальная вспышка второй пандемии случилась в Мессине – черная чума описала круг: этот город в 1347 г. пал ее первой жертвой в Западной Европе, и он же – последней, в 1743 г.
Несложно понять, почему демографическая катастрофа, вызванная началом второй пандемии, так сильно потрясла воображение людей и нашла столь красочное отражение в свидетельствах историков и писателей. Однако важно не забывать, что вирулентность чумы за столетия не ослабла. На излете второй пандемии случились самые сокрушительные и страшные эпидемии, например чума в Лондоне (1665–1666) и Марселе (1720–1722). Но эти финальные атаки, в отличие от первых, остались локализованными и не достигли континентального охвата, как это было вначале.
Третья пандемия: чума Нового времени
Третья и последняя пандемия чумы, как и вторая, началась в очаге на юге Китая и вырвалась оттуда в 1855 г. на фоне социальных волнений и гражданской войны. Внимание мировой общественности чума привлекла, когда поразила Кантон, нынешний Гуанчжоу, а затем, в 1894 г., Гонконг, перекинувшись оттуда на узловые центры международной торговли: Буэнос-Айрес, Гонолулу, Сидней, Кейптаун, Неаполь, Порту и Сан-Франциско. В отличие от своих предшественниц, которые опустошали все на своем пути, третья пандемия оставила принципиально иной, прерывистый след, поскольку во всех странах прошла по линии социального разлома – там, где царили несправедливость, нищета и заброшенность.
Третья пандемия бубонной чумы в основном затронула страны третьего мира и по большому счету пощадила индустриальные государства Европы и Северной Америки. Сильнее всего этот третий раунд чумы ударил по Индии, где за период 1898–1910 гг. погибло от 13 млн до 15 млн человек. Прежде чем окончательно отступить, пандемия, по самым скромным подсчетам, унесла жизни примерно 20 млн человек и затронула пять континентов. Впрочем, даже в Индии и Китае чума не стала всеобщим бедствием, как это было во время второй пандемии. В Индии она предпочитала печально известные доходные дома «чоулы» – общежития квартирного типа в Бомбее (современный Мумбаи) – и трущобы Калькутты «басти», но обходила стороной дома европейцев и богачей.
Европа же в 1899 г. пережила лишь несколько кратковременных вспышек в Неаполе, Порту и Глазго, но при этом за полвека чумы, с 1899 г., потеряла всего примерно 7000 граждан. В Центральной Америке и Южной третья пандемия унесла жизни порядка 30 000 человек. В США в результате небольших вспышек в Сан-Франциско, Нью-Орлеане и Лос-Анджелесе погибшими от чумы числились около 500 человек.
Жители американских континентов почти не пострадали от третьей пандемии, однако она оставила там серьезный экологический след, создав устойчивые резервуары инфекции в популяции лесных грызунов, обитающих на юго-западе США, северо-востоке Бразилии и юге Аргентины. На этих территориях возбудитель чумы присутствует по сей день, периодически провоцируя массовую гибель грызунов и единичные, но регулярные случаи бубонной чумы у людей. Заражаются, как правило, те, кто бывает в зонах риска, и владельцы домашних животных, которые могут подхватить блох от сусликов и песчанок. В США Центры по контролю и профилактике заболеваний (ЦКЗ) с 1900 по 2016 г. зарегистрировали чуть больше тысячи случаев заражения чумой, имевших место в Нью-Мексико, Аризоне, Колорадо и Калифорнии, в основном среди охотников и отдыхающих в кемпингах.
Так что природные резервуары возбудителя чумы, возникшие в Северной и Южной Америках, пополнили число уже имеющихся источников инфекции на других континентах. Всего, по оценкам Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ), за период 2010–2015 гг. в мире произошло 3248 случаев заражения чумой, из них 584 – с летальным исходом. Все случаи пришлись на четыре континента, но в Демократической Республике Конго, на Мадагаскаре и в Перу их частота была выше. Однако надо учитывать, что официальная статистика почти наверняка сильно занижена. Причины этого – ошибочная диагностика, сокрытие информации властями и населением, отсутствие во многих регионах необходимого лабораторного оснащения.
Очень важно отметить, что именно в период третьей пандемии бубонной чумы сложная этиология этого заболевания, включающая грызунов, блох и людей, была наконец-то раскрыта. Благодаря этому в начале XX в. система здравоохранения разработала новый подход в борьбе с чумой. Власти, вооружившись инсектицидами, мышеловками и ядом, взялись за истребление блох и крыс. Жесткие противочумные меры, бывшие в ходу во время второй пандемии и в начале третьей, остались в прошлом.
