«Святая республика, какая еще к отцам-основателям вечеринка?!»

Впрочем, слышались в ворохе поздравлений и тихие скептические высказывания:

– Георг Гаярович решил наконец остепениться. Ну небо на землю точно упадет.

– Блондинка кого-то а мне напоминает…

– Чем только взяла, у нее же ни кожи…

– Да, так себе девица, конечно, не пара Ибусову.

Георг безошибочно повернул голову в сторону того, кто сказал последнюю фразу:

– Я все слышу, Абрамова, Скирских. Премии за квартал у вас не будет.

Лица девушек, стоявших через несколько человек от меня, вытянулись. Их взгляд стал обиженным, тяжелым. Они переглянулись, словно не понимали, за что их наказывают, но возразить не посмели.

Мы таки пробились к лифту, и Ибусов втолкнул меня в него и нажал кнопку одного из верхних этажей.

– У них, кажется, теперь на полгода есть о чем поговорить, – хмыкнула я. – Ты был таким убежденным холостяком, что все настолько удивились?

Георг встал вплотную, так что это было бы прилично только в одном случае – если бы он собирался меня сейчас вжать в стенку лифта и поцеловать. Зрачки оборотня гипнотизировали. По моему телу прокатилась нервная дрожь.

– Я и сейчас им являюсь, – Георг вдруг подмигнул и щелкнул меня по носу кончиком указательного пальца.

– Значит, никакой вечеринки в честь помолвки? – я сама не поняла, почему голос стал хриплым.

– Напротив, радость моя. Это будет самая отвязная и громкая вечеринка года. И вот о ней точно будут говорить еще очень долго.

Его губы изогнулись в недоброй улыбке.

Когда двери лифта открылись, я смогла вздохнуть с облегчением. Юркнула вперед, радуясь, что на этом этаже почти нет народу. Еще одного «поздравительного» марафона я бы точно не выдержала.

– Ну куда же ты, солнышко? – Ибусов обращался ко мне громко и нарочито ласково, противным приторно-сладким тоном, каким порой изображают сюсюкающихся влюблённых.

– Да вот, горчичка моя, хочется побыстрее посмотреть, где ты работаешь, – я сказала это с сарказмом, ожидая, что Георг разозлится и перестанет сюсюкать, но вместо этого он в два шага догнал меня и снова приобнял.

– Ну вот, смотри-ка, а ты можешь быть вполне покладистой, – прошептал так, чтобы никто лишний не услышал.

Мы подошли к двери кабинета. Ибусов все еще улыбался, когда открывал ее.

– Георг Гаярович!.. – перед нами показалась испуганная девушка.

Высокие каблуки, короткая юбка, модельная фигура и лицо с обложки. При виде ее яркого макияжа невольно почувствовала себя неловко.

«Так себе, не пара Ибусову», – невольно вспомнилась услышанная в холле фраза, и если тогда она меня совсем не задела, то сейчас я ощутила себя дурнушкой.

Девица тем временем продолжала:

– …Он с утра вас ждет, я пыталась его выдворить, даже охрану вызвала, но…

– Так, успокойся, Марина, в чем дело, кто меня ждет? – лицо мужчины стало моментально собранным и серьезным.

– Я жду, – посетитель сидел на маленьком кожаном диванчике в углу, потому мы его заметили не сразу. – Доброе утро.

Да и сам он был неброским. Белые волосы, серые водянистые глаза, одутловатое лицо.

Сердце защемило от странной смеси тоски, грусти и злости.

– Папа?

– Папа? – переспросил Георг уже у меня и, получив нервный кивок, широко расставил руки в стороны. – Папа, какая радость, что вы заглянули! Марина, приготовь нам три чашечки кофе.

Марина обреченно кивнула и, закусив губу, выбежала из кабинета.

Мой отец поднялся на ноги, расправил складки на деловом костюме и скривился:

– Я сюда пришел не распивать с вами кофе, а поговорить насчет дочери.

Меня при этом он демонстративно игнорировал, словно я не стояла с ним рядом впервые после трех лет разлуки.

Заморгала часто-часто, чувствуя, что подступают слезы.

Нет! Нужно быть сильной. Отец не здоровается, не плачет, прощения не просит, с чего я-то должна расстраиваться?

– Да, конечно, – покивал Георг. – Уверен, вы очень за нее переживали все это время и теперь безумно счастливы. Я видел интервью с вами. Довольно занятные. Что ж, буду рад исполнить вашу мечту о зяте-оборотне.

– Угу, – невпопад кивнул отец, его брови сошлись на переносице, взгляд стал колючим. – Вот только видеть зятем вас я не хочу.

Я окаменела, услышав это. Видя интервью отца по телевизору, думала, что он будет счастлив любому оборотню, который меня заберет. А тут… глаза недобро блестят, на лбу выступила испарина. Губы сжаты в тонкую линию. Ведь не думает же отец, что сейчас действительно сможет разрушить грядущий брак одним своим заявлением?

Где-то на подсознании вспыхнула робкая надежда, что на самом деле все это время папа был заодно с мамой, которая и помогла мне бежать, заплатила контрабандистам, организовавшим мою перевозку через границу.

Вдруг все то время, что я видела его по телевизору, он на самом деле просто таким образом отводил от себя подозрения, а сам искал способ снова вызволить меня из академии?

Георга если и задело заявление отца, то виду он не подал.

– Что ж. Жаль, что не оправдал ожиданий, но чужие хотелки меня не интересуют. Я выкупил вашу дочь, мы любим друг друга. Ну, знаете, вся эта чушь про первый взгляд и запах истинной пары. Так что в скором времени поженимся и будем жить долго и счастливо… – мужчина откровенно глумился, – папа.

– Мне позвонили вчера из Академии, поздравили с выпуском дочери. Сказали, кто ее жених. Я всю ночь изучал информацию о вас. Вы подонок, каких свет не видывал, позор нашей священной республики. Вы угробили свою предыдущую жену еще до того, как она понесла. И вот теперь решили взяться за мою дочь. А я хочу увидеть внуков, а не клеить по столбам объявления о розыске.

– Попрошу… – приторная улыбочка на лице Георга приобрела вид устрашающего оскала. Я невольно сглотнула, впервые осознав, насколько опасным может быть этот мужчина. Так он был женат? Уже брал кого-то в Академии? – По официальной версии, – он выделил «официальной» голосом, – моя благоверная пропала без вести. Это было очень печальное событие для меня. А ваши слова звучат как очень гнусная клевета, дискредитирующая меня перед моей невестой. В кабинете ведется аудиозапись. Вы уверены, что сможете доказать правдивость ваших обвинений в суде?

На самом деле я слышала очень много таких историй.

По закону, если оборотень купил себе невесту – он обязан зачать наследника в течение года, в противном случае должен вернуть девушку обратно, где ее могли бы передать другому оборотню. «Халтурщика» же, не соизволившего обрюхатить жену, лишали допуска к выбору невесты на следующие пять лет.

Вот только ходили слухи, что влиятельные шишки порой покупали себе девушек для развлечений, издевались над ними, а потом те вдруг просто исчезали бесследно. Во всех новостях рассказывали, как якобы неблагодарные человечки, не распробовав свое счастье, сбегали. Их объявляли в розыск, и спустя какое-то время находили тело. Или не находили. Зато оборотень имел право взять новую невесту, не дожидаясь пяти лет.

Неужели Георг был одним из тех, кто поступал подобным образом? Я почувствовала, как по спине пробежал холодный пот.

Что я знала о купившем меня мужчине? Абсолютно ничего. У меня даже доступа к интернету не было, чтобы прочитать то, что уже прочитал отец.

– Вы можете угрожать сколько вздумается, – бравировал отец, но по тому, как дернулась его щека, я поняла, что слова Георга все же достигли цели.

Если уж отец чего-то и жаждал, кроме воображаемых внуков-оборотней, которых я должна была нарожать, по его словам, то это денег. «Рубить бабло» – его кредо по жизни. Нарываться на возмещение морального ущерба на пустом месте он явно был не готов.

– Я просто беспокоюсь за будущее своей дочери. Вы ей не пара. Откажитесь от нее, чтобы она могла выйти замуж за того, кто действительно хочет семью и детей.

Я пыталась найти в лице отца хоть какие-то намеки, что он волнуется за меня и хочет моей свободы, а не участи инкубатора. И не находила их. Папа по-прежнему делал вид, что они с Ибусовым вдвоем и меня просто не существует.