Когда в лёгких закончился воздух, горло сразу начало жутко саднить. Похоже, это подействовало. Оно отпустило меня, скрючиваясь и продолжая оборот. Я знала, что нужно бежать. Очень быстро и очень далеко. Вылетев за пределы кабинета, и чуть не врезавшись в каких-то мужчин, я бросилась наутёк, в лес. Как можно дальше. Боль в ногах была адская, но нельзя было останавливаться. Нельзя. Надежда на спасение умерла, когда послышался медвежий рёв. Оно шло за мной. Оно разорвёт меня, и уже ничего не останется. За что эти звери так со мной? Я ничего им не сделала.

Паника ослепила, закрыв глаза непроницаемой плёнкой. Я почувствовала отсутствие почвы под ногами и полетела с обрыва вниз, теряя сознание от боли, после столкновения с твёрдой поверхностью. Темнота.

Проснувшись с рассветом, мы направились на прогулку. Мне, как главе косолапых, нужно выгуливать свою животную часть каждый день, чтобы мы не боролись с ним за первенство. Я ещё не успел открыть глаза, как все наши чувства, старались убедиться, что с парой всё хорошо. Прислушиваясь к окружающей среде, мы сосредоточились на биении сердца девочки и её дыхании. Она спала, всё было в порядке, и это не могло не радовать. Мои люди проверили её жилище, так на всякий пожарный, и я ужаснулся, в каких условиях ей приходилось жить. Мы не сможем её отпустить. Она голодала, спала почти на полу в квартире, мало приспособленной к жизни. А все из-за её отношения к оборотням. Всё ещё не получилось ничего разузнать о том нападении на неё. Но я не успокоюсь, пока не выясню всё. Прервав свой мыслительный процесс, вернулся в человеческую форму, сегодня погода была прекрасная, жаль, что Роза не наденет ни платья, ни шорты. Она целенаправленно скрывает шрамы. О них не знала даже Агата, хотя тоже замечала асимметрию в движении.

Одежда лежала там же, где я её и оставлял. Облачившись в ткань, мой путь лежал в кабинет. Проходя мимо столовой, услышал, как ребята уговаривают Розу покушать. А молодцы они, нужно будет премию им за это выплатить. Под давлением поваров, она согласилась отведать еды. Причём не привередничая. Как это у них выходит? Ей поставили кашу, я такое откровенно не люблю, но наблюдать с каким наслаждением малышка кушает, смакуя каждую ложку, было чем-то неописуемым. Бурый заревел в моей голове, да я тоже это понял, она очень сильно надоедала, причём не по своей вине. Нужно будет на совете Глав поднять вопрос, чтобы для девушек всегда была работа, иначе мы можем потерять множество пар, и просто хороших людей. Оторвав глаза от пары, я поднялся на второй этаж. Бумажной работы было, мягко говоря, множество. Ещё Инна просила посмотреть пару туалетных столиков для Цветочка и одежду, так как она теряется в выборе для своей Луны. Я тоже в замешательстве. Но мы хотим, чтобы Роза имела всё самое наилучшее. И мы обеспечим её этим. Точнее всем, что может ей понадобиться. Сейчас главное связаться с врачом нашей клиники, и узнать насчёт её шрамов и зрения. Разглядев её глаза, мы осознали, что из-за травмы она наверняка видит плохо, но никому этого не показывает. Вообще она очень сильная и своевольная, и как же нам это нравится.

Мой кабинет отличался сдержанностью в интерьере. Тут не было ничего лишнего. Усевшись за стол, я открыл папки, оставленные третьим заместителем, выбрал мебель в пастельных тонах под стиль нашей комнаты. Господи, она ещё даже не знает о том, кто я, а в моей голове уже такие фразы. Хотя в эту ночь я уже подсознательно оставлял место в постели для неё. Следующий пункт в делах – это одежда. Прекрасно понимая, что малышка не будет носить что-то открытое, формировал выбор на удобстве и качестве тканей. Приобрел по несколько одинаковых комплектов отличающихся только по цвету. Если ей что-то не понравится или не подойдёт, мы можем это просто выкинуть. Не думаю, что это будет проблемой. Закончив со всеми вопросами Инны относительно нашей пары, набрал давно заученный номер.

– Доброе утро, глава. Чем могу помочь?

Он всегда знал, когда его набирал именно я.

– Доброе, Иван, есть пара вопросов к тебе. Ты можешь избавить человеческую девушку от шрамов и боли, а также восстановить травмированный глаз? И если ответ положительный, то насколько это будет травматично для неё? – странные вопросы с самого утра.

– Я, конечно, могу это сделать, но человеческий организм хрупок, и это может быть, довольно болезненно. А для кого интересуешься, мой друг?

– Для себя, я нашёл пару, и у неё есть шрамы, а ты сам понимаешь, что такую драгоценность я не смогу доверить никому другому, кроме тебя.

– Поздравляю, она хоть рада, что ты нашёл её?

– Нет, ещё даже не знает. Её страх двуликих настолько велик, что его можно резать ножом. Поэтому я стараюсь найти выходы. Для начала приручить девочку, а потом заявить свои права на пару. Может её мысли по поводу нашей расы изменяться, и она будет рада. Ладно, что требуется от меня?

– В принципе, присутствие тебя и дамы. Как будете готовы, милости прошу. Соберу тебе её как новенькую, ты знаешь, я могу помочь, если дело касается тела, но, к сожалению, не психики. Ты не хочешь рассказать, откуда у девочки шрамы? – вопрос не застал врасплох, поскольку часть работы врача – искать первопричину.

– Если бы я сам знал. Как узнаю – расскажу. Хорошо, мы приедем в ближайшее время, спасибо брат.

Я сбросил звонок, с более спокойным сердцем, но злость не могла пройти. Почему мы не оказались рядом с ней, когда нужно было проявить участие, и она так пострадала.

Из-за мыслей с трудом сдерживаю оборот, зверю не нравится ощущать эти эмоции, но он резко умолкает, как и я. От осознания открывающейся двери, причём совершенно без стука. С кучей инвентаря, моя девочка попкой вперёд заходит в помещение. Не ожидая, когда она сама справится с поставленной задачей, подхожу на мягких лапах и произношу:

– Цветочек, ты бы сказала, что тебе нужна помощь. Ты не обязана таскать всё сама. В доме полно мужчин работает.

Я стараюсь не выдать себя с разбега, и не сказать, что могла бы меня напрямую попросить, и я бы даже и сам всё убрал, лишь бы не нагружать её хрупкую фигуру. Она что-то щебечет насчёт причинённого мне беспокойства. Она просто не понимает, что это нереально. Но всё это отходит на второй план, когда её крохотная ручка ложиться на мою грудь, и аккуратно ведёт вверх к линии шеи, зверь рвётся наружу, и я не выдерживаю. Притягиваю её к себе крепче. Поглаживаю талию, и продвигаюсь выше, к тонкой шейке массируя её, и подушечками пальцев провожу по шраму на щеке. Сожаление в моих глазах о невозможности тогда ей помочь не ускользает от неё и мягких взгляд сменяется жёсткостью. Нужно было просто целовать. Мой зверь взбесился, забирая главенство себе. В глазах дикий ужас, от осознания того, что же я такое, это самое ужасное, что можно вообще придумать. Она пытается вырваться из нашей хватки. Мне не удается контролировать зверя, поэтому я выпускаю его и сразу вижу лапы на её талии. Меня оглушает её полный страха и безысходности вопль. Мы растерялись и упустили пару из рук. Она же не став медлить, рванулась вон, не осознавая, что погоня только распаляет вторую сущность. Скрутившись, я принял форму зверя. Выскочив из поместья, мы взревели, показывая, что идём по её следу и, кстати, не я один, двое молодых медведей, приставленных к ней, шли по пятам, но не настигали. По ощущениям мне оставалось всего не много для того, чтобы достигнуть цели, как всё тело пронзила боль. Будто мы встретились нос к носу с железобетонной стеной.

Я пришёл в себя только когда увидел медведей, обходящих кругом лежавшую без движения пару, в самом низу обрыва. Наше сердце остановилось. Она сорвалась. Упала. Я приблизился к ней, на ходу принимая человеческий облик. По телепатической связи раздавая указания. Подхватил Розу на руки максимально аккуратно, и побежал к машине, которая уже ожидала, с одеждой и всем, что может понадобиться.

Сейчас самое главное успеть доехать до Вани, чтобы он смог спасти её. Мы ещё никогда не были так обеспокоены. Малышка в наших руках была окровавлена, и непонятно откуда шла кровь. На ней живого места не осталось. Застыл истуканом, боялся пошевелиться и этим навредить ей. Дорога заняла буквально 15 минут, но за это время я успел проклясть всех и вся, а также себя. Мы видели, как из неё уходит жизнь, и так ослабевшее тело могло не выдержать. У здания нас уже встречали, когда я выбежал с женским телом на руках, мой друг ошалел.