– Ну как, сестрица? Ты довольна?

– Очень! – просияла она. – Здесь чудесно!

Франц кивнул, улыбнулся, и они, подпрыгивая, помчались через залу. После галопа Элиза почувствовала легкую усталость и была рада, когда к ней подошла Анна. Энергически обмахиваясь веером, юная графиня тут же сказала подруге:

– Мне нужно побыть немного на свежем воздухе. К тому же я бы хотела показать тебе первые страницы.

Глаза Анны заблестели, отражая блеск празднично освещенной залы.

– Твоего романа? Они с тобой?

Элиза кивком указала на свой ридикюль.

– Идем, отыщем тихий уголок, и ты скажешь мне, нравится ли тебе первое письмо.

Барышни покинули бальную залу и, пройдя немного по коридору, увидели слегка приотворенную дверь. Анна осторожно заглянула внутрь.

– Никого! Давай войдем сюда. Ну же, показывай скорее!

– Подожди, дай усесться, – сказала Элиза, опускаясь на бордовое канапе, стоявшее у стены.

Комната, в которой подруги расположились, служила читальным кабинетом, где посетители курзала, уставшие от суеты и многолюдья, могли отдохнуть с газетой или журналом в руках, а заодно узнать, что творится в мире. Предлагались по большей части французские издания, но были, разумеется, и немецкие, а также несколько английских. Элиза знала об этом от отца, охотно проводившего здесь свободные часы. Помимо канапе в комнате имелись удобные кресла, стулья с прямыми спинками и столики.

– Утомительное занятие – танцевать так долго, – заметила Анна, садясь рядом с Элизой. – Впрочем, это в тысячу раз лучше, чем скучать в стороне.

– Спору нет. Ну так вот те три страницы, что я успела написать. Читай, – сказала сочинительница и не без волнения стала ждать вердикта подруги.

Наконец Анна подняла глаза и лучезарно улыбнулась.

– Это же чудесно! – воскликнула она и театрально вздохнула. – «Губы, подобные лепесткам розы» – очаровательно! А в конце эта прелестная сцена с другой влюбленной парой…

– Так тебе понравилось?

– Ах, не то слово! Только ведь это не начало истории?

– Я еще и сама не знаю.

– Надобно непременно написать о том, как они познакомились и как она по его взгляду поняла, что в нем вспыхнуло чувство.

– Гм… Я думала рассказать об этом в следующем письме. Как бы оглядываясь назад.

– Так, конечно, тоже можно, – возразила Анна. – Но я, откровенно говоря, все же предпочла бы сопереживать влюбленным с самого начала: от первой встречи до первого поцелуя.

– Гм… – опять произнесла Элиза.

– Не могла бы ты чем-нибудь предварить это письмо? Хотя, разумеется, не обязательно рассказывать обо всем строго по порядку.

– Конечно. Спасибо, дорогая Анна, – сказала Элиза, обнимая подругу. – Ну а теперь, полагаю, нам пора идти, не то наши маменьки начнут нас искать.

Элиза встала и направилась к двери.

– Да, пойдем. Не хочу пропустить вальс с Францем. Ну а письмо я после еще перечту, – сказала Анна и, сложив листки, убрала их в свой ридикюль.

Когда подруги вернулись в залу, оркестр заканчивал играть еще один галоп. Высокий немолодой господин пригласил Элизу на следующий танец. Она с улыбкой протянула ему руку, а Анна направилась к Францу, которому уже был обещан этот вальс.

Бал удался на славу, чему немало способствовало искусство музыкантов. Филипп нашел оркестр превосходным. Прежде он и сам музицировал, но, к его глубокому сожалению, несколько лет назад ему пришлось отказаться от этого занятия. Он повредил себе левую руку, после чего два сломанных пальца уже не были настолько сильными и подвижными, чтобы он мог играть на фортепьяно так хорошо, как ему хотелось.

Однако вкуса к музыке Филипп не утратил и всегда рад был послушать игру хорошего оркестра – такого, как этот.

Анна, кузина Франца, оказалась премилою девушкой, очень легкой в танце благодаря хрупкому телосложению. Быть кавалером Элизы фон Фрайберг Филиппу тоже пришлось по душе – больше, чем он ожидал. Он вел молодую графиню без всякого труда: каждый его знак понимался ею безошибочно. Но вот о чем с ней говорить – этого Филипп решительно не знал. Что же до ее юности, то в новом платье с глубоким декольте дебютантка выглядела вполне взрослой дамой.

Так или иначе, слишком много думать о сестре друга не следовало. Вокруг было много миловидных барышень – радостных и взволнованных. Пальчики одной из них заметно дрожали в руке Филиппа.

– О чем вы думаете? – промолвила фройляйн фон Райнек, ангажированная им на очередной танец. – Или мне следовало бы спросить «о ком»? – прибавила она, кокетливо опустив веки.

– Я думаю о музыке, – дипломатично ответил Филипп. – Если я не стану этого делать, то могу сбиться с такта.

– Ах, не будьте слишком скромны, герр фон Хоэнхорн. Вы не собьетесь.

– Постараюсь оправдать ваши ожидания.

Голубые глаза фройляйн фон Райнек поглядели на Филиппа с такой надеждой, что он едва сдержал улыбку. Неужели эта девица уже причислила его к кандидатам в мужья? Очевидно, не зря Франц советовал ему остерегаться женских сетей – прежде всего на балах.

Фройляйн фон Райнек была далеко не единственной барышней, проявившей к барону фон Хоэнхорну особый интерес. Настойчивее всех оказалась некая фройляйн фон Хайд. После танца она пробовала завязать с Филиппом долгий разговор. Он, однако, ускользнул от нее под тем предлогом, что его, дескать, ждет дама, ангажированная им на следующий вальс. На самом же деле он предпочел дать себе немного отдыха и присоединился к Францу, о чем-то оживленно беседовавшему со своими родными. Это не укрылось от внимания золотоволосой фройляйн фон Хайд, и, беседуя за бокалом игристого вина с графами фон Фрайбергами, старшим и младшим, Филипп вдруг обнаружил, что она не просто стоит совсем рядом, но еще и пристально смотрит на него поверх раскрытого веера.

– Боюсь, мне придется ненадолго исчезнуть, – признался он своему другу, – покуда одна особа не испепелила меня взглядом.

– Коль скоро ты удалишься один, а не с дамой, твоей жизни ничто не угрожает, – отвечал Франц со смехом.

– Тогда прикрой меня от этой бело-розовой фигуры.

Филиппу удалось благополучно выйти из залы. Никем не преследуемый, он стал неторопливо прогуливаться по коридору, с наслаждением дыша полной грудью. Заметив, что дверь читального кабинета приоткрыта, а внутри никого нет, молодой человек решил немного посидеть и подумать над своей задачей: как, не покидая бала, учтиво уклониться от внимания фройляйн фон Хайд.

Войдя в кабинет, Филипп заметил листок бумаги, белевший на полу возле ножки канапе. Наклонившись, он поднял его и развернул. Оказалось, это письмо, вернее, часть письма.

…твои чудесные глаза, твои губы – подобные лепесткам розы, они так и притягивают к себе мои. Ах, mon amour, мы должны найти способ уединиться! Для меня нестерпимо видеться с тобою только в обществе и вести себя так, будто мы едва знакомы, меж тем как вся жизнь моя зависит от тебя.

Вчера, во время прогулки, мне встретилась одна влюбленная пара. Молодые люди почти не смотрели по сторонам, а только друг на друга. Дорога была не совсем хороша, и, чтобы дама не оступилась, спутник придерживал ее за талию. На ней было синее платье, сшитое по последней моде, с кружевами и складками по краю. Когда она зацепилась подолом за низкую ветку, возлюбленный опустился на колена и помог ей высвободиться. Сколько нежности было в его движениях! Хотелось бы мне, чтобы на месте этой пары были мы с тобой – ты и я.

Близится ночь, пора в постель. Закрыв глаза, я стану представлять себе, что ты со мной и твоя кожа касается моей…

Любовное послание. Такое, в котором говорится о встречах наедине, поцелуях и прикосновениях. Однако! Из чьих же рук оно выпало?

В любом случае этот листок следовало спрятать у себя, дабы защитить молодую даму от разглашения ее тайны. Попадись письмо в дурные руки, обоих влюбленных могли настигнуть самые неприятные последствия.