Вся прислуга и охрана замка носили костюмы фиолетового цвета. Это был цвет Его Светлости, и его предписывалось носить всем придворным. Филипп не был исключением.

Маркус всегда был одет в серую форму Чистильщиков.

Филипп был завит крупными прядями, а на лоб спускалась густая челка.

Маркус привык коротко стричься.

Филипп был многословен.

Маркус без веской причины рот не открывал…

Филипп Шлосэ, принял Маркуса на кухне. Пока вокруг них крутились пропитанные запахом кухни кухарки, Маркус и Филипп хорошенько выпили и съели гору мяса с овощами, а когда все разошлись по домам, Филипп подлил брату красного крепленого вина и произнес:

– У меня к тебе дело.

Он приблизил лицо вплотную к лицу брата.

– Мне нужен ребенок, – тихо произнес он.

Маркус на секунду оторвался от пережевывания фаршированного ягненка.

– Девочка, – невозмутимо продолжил Филипп, – только что родившаяся. Здоровая.

Он похлопал брата по плечу и ушел.

Такое поведение можно было бы назвать странным, в отношениях между другими людьми, но между Филиппом и Маркусом не было не договоренного или полу сказанного. Разговор был закончен, задача поставлена, а все остальное было не важно.

Маркус сразу послал посыльного к Рогиру. Высокий, с плоским лицом и маленькими широко расставленными глазами, этот Чистильщик не отличался умом, но был послушен и исполнителен, как хорошо дрессированная собака.

Маркус не знал зачем его брату нужна девочка-младенец, да его это и не интересовало. Он соврал Рогиру, что его хорошая знакомая ищет кормилицу для своей дочери. Она хочет, чтобы у кормилицы была девочка не старше двух-трех недель. И еще. Важно, чтобы кормилица была мать – одиночка. Попросив Рогира повторить задание и убедившись, что тот все запомнил, Маркус пошел домой, а Рогир сразу двинулся к городской ночлежки.

Помещение ночлежки было переполнено до отказа. Лежаков на всех не хватало и бездомные валялись прямо на полу. В воздухе воняло потом и испражнениями. Рогир, бесцеремонно перешагивая через спящих, подошел к лежаку в углу ночлежки, сел на край и тронул спящего за плечо. Из-под рванного одеяла выглянула взлохмаченная голова. Это была женщина лет пятидесяти с большой черной родинкой на кончике носа.

– Это ты Рогир? Что случилось?

Рогир молча откинул край одеяла. Рядом с женщиной лежал закрученный в тряпки ребенок.

– Откуда он у тебя?

Женщина испуганно заморгала. Рогир положил ей руку на плечо и с силой сжал. Лицо женщины перекосилось от боли.

– Отпусти-и-и! Б-о-о-о-ль-но! – запищала она.

– Откуда у тебя ребенок? – повторил Рогир.

– Я нашла ее!

– Что значит нашла? Где?

Лицо женщины побледнело, казалось, еще не много и она потеряет сознания. Рогир убрал руку с ее плеча. Женщина охнула и заплакала.

– Несколько дней тому назад, перед домом брата. Лежала на ступеньках. У моего брата три дочери. Зачем им столько? Вот я ее и взяла…

Рогир вытер рукавом лоб.

– Жарко тут у вас… Чем кормишь?

– Жена брата дает, – проговорила она сквозь слезы.

Рогир пристально посмотрел на женщину.

– Слушай. Я отойду. Не на долго. А ты никуда не уходи пока, хорошо?

Несчастная под его взглядом съежилась, как будто стала меньше от страха…

А Рогир прикрыл ребенка одеялом, и пошел к Маркусу. Он коротко рассказал ему о женщине в ночлежке и о девочке. Маркус внимательно выслушал, вытряхнул кучку монет из кошелька и протянул Рогиру.

– Иди к ней сейчас. Скажешь, что я беру ее Мамой. Пусть завтра в обед придет. Девочку забери и жди возле ночлежки. Сделай все чисто, без свидетелей.

Когда Рогир ушел, Маркус вытащил из ящика лист бумаги, написал на нем несколько слов, сложил и разогрев немного смолы запечатал.

– Вард! – крикнул он в окно. – Отнеси Филиппу…

Саломонар был зол на весь мир. В особенности на Первого Управленца.

– Мог бы послать за мной машину, скряга, а не заставлять тащиться пешком в гору.

За 15 лет службы Саломонар сумел организовать Школу, Библиотеку и Скрипторий. В Школу приезжали ученые со всех концов 8 мира, что бы поучаствовать в ежегодных диспутах и собеседованиях. Они получали лабораторные помещения, комнату с удобствами, еду и много свободного времени, которое они могли использовать по-своему усмотрению.

Все о чем ученые беседовали записывалось писцами, затем переписывалось и оформлялось в книги. Большая часть книг были предназначены для ежедневного пользования и содержали общие знания. Они служили учебным материалом и продавались любому желающему. Книги содержащие фундаментальные знания издавались с использованием самой дорогой бумаги, отборной кожи и драгоценных камней. Из них составлялась Библиотека.

Несколько лет тому назад, наслышанный о Школе, Библиотеке и Скриптории, в замок приезжал сам Админ Великий. Его посещение прошло великолепно и Первый Управленец Перонский был награжден орденом Пурпурного Дракотема с жемчужиной…

Когда Саломонар наконец добрался до каменных стен замка, солнце уже скрылась за верхушками сосен. Перед воротами, освещенных неровным светом масляных ламп, тихо переговаривались три охранника и Саломонар немного растерялся. Его выдающиеся усы и огненная шевелюра служили предметом насмешек у скучающих охранников и поэтому, решив не искушать судьбу, он как фокусник вытащил из кармана небольшую птицу и подбросил вверх. Птица сделала в небе дугу и исчезла за стеной замка, а Саломонар проследив за ней взглядом, присел под дерево и глаза его сами закрылись. Ему приснились тарелка с жаренным мясом и бобами, клубничный пирог и большая кружка эля…

Когда Саломонар проснулся, было уже совсем темно.

«Пропадите вы пропадом… – раздосадовано подумал он. – Пойду-ка я ночевать к Флору».

Но вдруг скрипнула калитка, которая служила входом в замок, когда главные ворота были закрыты, и из нее вышел высокий мужчина и помахал Саломонару рукой.

– Дружище,– крикнул он. – Птица давно прилетела, но охрана только что заметила, что ты спишь в роще. Пошли скорее, тебя давно ждут.

«Филипп, годы идут, а ты не меняешься. Все такой же плут…» – подумал Саломонар.

Филипп Шлосэ и Саломонар, минуя вытянувшихся в струну охранников, прошли в центральный зал, где в кресле у окна сидела красивая блондинка. Это была Агата Перонская – жена Первого Управленца.

– Я рада, что вы наконец нашлись, Саломонар, – тихо произнесла она и указала на детскую кроватку у стены, в которой спал крохотный младенец. Саломонар сразу обратил внимание на золотистые кудряшки ребенка.

«Я так и знал…» – подумал он.

В книгах Древнего народа не было описано ни одного случая, когда ребенок с магическими знаками был светловолос. Пока Саломонар думал как ему поступить, бесшумно открылась потайная дверь и оттуда появился невысокий человек в очках. Это был Первый Управленец Перонский. Его Светлость молча присел на стул у стены и сделал знак Саломонару продолжить проверку.

У Саломонара были хорошие отношения с Первым Управленцем, но от чиновника такого ранга можно было ожидать всего что угодно. В прошлый раз, он прождал Его Светлость два часа в окружении своры сторожевых собак. Почему? А потому, что сколько не делай для этих господ, все равно останешься лишь одним из слуг, с которым можно сделать все что угодно…

«Но ведь могут быть и исключения из правил… – попытался уговорить себя Саломонар. – Большинство белых детей в этом возрасте светловолосы…»

Он поднял правую ножку девочки, погладил розовую кожу на маленькой ступне, проверил на тыльной стороне ладоней, под подбородком, подмышками, но не нашел даже намека на магические знаки. Саломонар перевернул девочку на живот, она захныкала и ему стало досадно, что он потратил целый день на это бессмысленное мероприятие.

– «Потерпи милая. Я уже заканчиваю»

Как Саломонар и подозревал никаких знаков на спине не было.

«Я еще могу успеть на ужин к Флору» – подумал он… и вдруг его внимание привлекло крохотное пятнышко на затылке ребенка. Саломонар дотронулся до него и почувствовал пульсацию под кожей. Как будто кто-то стучался изнутри, просился на волю.