Обычно глаза у тигра на гербе красные, но Фима заметила, что на чашке тигр был черноглазым — похоже, профессор закрасил маркером.

— Игнат Афанасьевич, — негромко позвала Фима.

Она стремилась обратить на себя его внимание и не напугать при этом внезапным появлением. Но профессор всё равно вздрогнул и ошарашено обернулся.

— А, это вы, Арифметика, — он облегчённо выдохнул и поправил лацканы халата. — Положите отчёт на стол и возвращайтесь к работе.

Фима отчего-то насторожилась. Она ощущала малопонятную смесь тревоги и подозрительности. Девушка протянула папку с бумагами и выжидательно уставилась на профессора.

— Положите на стол, Арифметика. Я же понятно выразился.

— Почему бы вам просто не взять отчёт у меня из рук, Игнат Афанасьевич?

— Потому что я не хочу этого делать, — вкрадчиво проговорил он, и в голосе засквозили нотки угрозы.

Фима ещё несколько секунд удерживала позиции в их зрительной дуэли, но в итоге всё же сдалась и, положив папку на край стола, стремительно нырнула обратно в лабиринт из стеллажей.

Вернувшись в свой кабинет, она сразу перешла к делу:

— Ты прав, Крас, — выпалила она с порога. — С Пригорским что-то не так. Очень сильно не так.

Красибор вскочил со стула, преисполненный готовности действовать. Фима заметила, что на столе у него поверх всех записей и расчётов лежал раскрытый гримуар.

— Боюсь, профессор в опасности. Либо в опасности мы. Тут такое, пятьдесят на пятьдесят, — Фима обхватила себя руками и начала нахаживать круги по кабинету.

— Почему так думаешь?

— Он почему-то не берёт ничего из рук. Уверена, это не просто так.

— Это… действительно странно. Прибавить к этому мой провал в памяти, и картинка совсем нехорошая.

— Хотя… Может, он боится микробов? Чёрт, не знаю. У меня голова кругом! — она резко остановилась и кивнула на гримуар. — Нашёл что-то интересное?

— Да! — выпалил Красибор и подхватил книгу так, чтобы Фима видела страницы. — Что думаешь об этом?

— Крас, я вижу кучу зачирканной тарабарщины.

— О, точно, — промямлил Красибор, — давай тогда прочитаю?

— Конечно. А где Оля?

— Ушла работать работу, — он махнул рукой, сосредоточенный на книге. — Тут ещё рисунки и схемы какие-то… А если сфотографировать?

— Не сработает даже для тебя, — Фима помотала головой.

Однако Красибор направил смартфон на гримуар раньше, чем дослушал её.

— Интересно, — он показал девушке экран. — Ты видишь просто закрашенную страницу?

— Ну да.

— И это означает, что…?

— Что информация от меня закрыта, это родовая книга, я рассказывала. Крас, что у тебя на уме?

— А если во всей книге заблокирована только одна страница?

— Так не бывает, — девушка пожала плечами. — Ну, насколько я знаю.

Он заложил страницы большим жёлтым стикером и перелистнул в самое начало.

— Я думал, что здесь просто кто-то зачиркал страницу, но что если она на самом деле заблокирована, как для тебя книга в целом?

— Ох, уау, — Фима растеряно развела руками. — Я без понятия, возможно ли закрыть родовой гримуар от потомка, а тем более лишь часть. Но, чёрт, — она зарылась рукой в волосах, — я ничему не удивлюсь. Слишком много странностей в последнее время.

— Ты права. Я лишь надеюсь, что все эти новые нюансы приближают нас к ответам, а не наоборот.

Красибор всматривался какое-то время в изрисованную страницу, но потом спохватился и вернулся к закладке:

— Тогда буду перерисовывать, наверное. Художник я так себе, но буду стараться.

Фима мялась с ноги на ногу, не решаясь предложить ещё один вариант. Она следила за тем, как Красибор, закусив уголок нижней губы, переносит в тетрадь незнакомые ему символы. Мужчина не замечал ничего вокруг, поглощённый своим необычным исследованием, а девушка чувствовала, как горячеет его кровь, когда дело касается магии. Это одновременно восхищало её, умиляло и пугало. Всё же она решилась:

— Есть ещё один способ.

— М? — вопросительно хмыкнул он, не поднимая глаз от книги.

— Хочешь попробовать колдовать? Есть заклинание, которое откроет для меня эти страницы на время.

Красибор медленно поднял глаза и несколько секунд выжидающе смотрел на неё. Он не мог понять, шутит ли она или что-то случилось с её памятью. Она же не всерьёз? Не может быть, чтобы всерьёз.

— У меня нет сил, Фима.

«Алло!», — добавил он мысленно, но сдержался.

Его почему-то наполнил гнев. Странный, непривычный ему — гнев от обиды. Красибору было больно и обидно слышать подобные предложения. Особенно от той, кто прекрасно знает и о том, что он бессилен, и о том, как хотел бы, чтобы это было не так. Возможно, если бы такое ляпнул кто-то другой, Красибор просто постучал бы по столу, мол «есть кто дома?». Но это была Фима, а он бросил уже делать вид перед самим собой, что он не такой и вообще ждёт трамвай. Она нравилась ему. Сильнее, чем может нравиться коллега или подруга, и это пришлось признать. Так же, как теперь пришлось принять свою обиду и злость.

— Я видела, как ты снимал обои у меня дома, — спокойно ответила девушка. — Это была магия.

Горло Красибора сдавило так сильно, что он не мог сглотнуть. Поморщившись, он проговорил:

— Ты видела?

Фима кивнула.

— И думаешь, это была магия?

— Конечно. Я же так и сказала, Крас.

Незримая рука разжалась, и Красибор вдохнул. Так легко и быстро наполнил лёгкие, что голова чуть закружилась. Он вспоминал те минуты снова и снова. То, как обои отсоединялись от стен под его руками, показывали своё прошлое и будто бы благодарили за нежное обращение. Красибор быстро убедил себя в том, что это были отголоски Фиминой магии, которые ему посчастливилось ощутить. Однако, если она права… О-о-о, если она права, то это меняет многое. По-настоящему многое. Красибор смотрел на девушку горящими глазами, и душа его стала огромной, взращёная надеждами и мечтами. Но миг эйфории был кратким.

— А почему не сказала раньше?

Фима ответила спустя недолгую паузу:

— Растерялась. Думала, может, это были отголоски моей магии.

— И я так решил.

— Крас, давай просто попробуем? Если получится, мы как минимум сэкономим время.

Теперь была очередь Красибора молча кивать.

— Хорошо, — кивнула Фима. — Позволь, я немного расскажу тебе о том, что такое заклинания и как они работают.

Фима подкатила к столу Красибора своё кресло, села рядом, положила руки на колени и наклонилась к нему поближе. Девушка начала объяснять:

— Есть три части любого заклинания. Первая, и самая главная — это намерение. Когда всё естество колдуна хочет что-то получить, Сила откликается и приходит на помощь. Не должно быть ни сомнений, ни раздумий — чем чётче намерение, тем выше шанс на успех.

— Нерешительные ведьмы плохо колдуют? — ухмыльнулся Красибор.

От Фимы не укрылось то, насколько он был напряжён. Она видела, как перекатывались мышцы на его предплечьях, потому что он сжимал и разжимал сцепленные руки. На скулах заходили желваки, а кадык двигался, когда мужчина с усилием глотал.

— Нерешительные ведьмы и колдуны не живут. Таких Сила сжирает изнутри и не оставляет костей.

— Ты шутишь?

— Отнюдь. Всё ещё хочешь попробовать?

Она знала, что он боится не силы, а того, что не отыщет её в себе. Чувствовала, что неудача может разбить ему сердце, так же, как и удача — дать доступ к неисчерпаемому запасу внутренних сил и мотивации. Она не строила иллюзий насчёт его, потому что прекрасно чувствовала, что магии в нём действительно нет. Или практически нет. Она была готова рискнуть.

— Хочу, — твёрдо ответил Красибор.

— Вторая часть — это физическое воплощение. Иногда это — особые движения руками, иногда — зелье или магические атрибуты, рисунок, руны — варианты бесконечны. Такие воплощения — как открытый краник, через который Сила переходит в нашу реальность и делает то, о чём просит её тот, кто колдует. И если подобрать неправильную форму — всё также может закончиться плохо. В лучшем случае заклинание не сработает, а в худшем — вредит втому, кто колдует.