— Эй, — Красибор чуть отстранился, но не разомкнул объятий полностью.

Одной рукой он прижимал девушку к себе, а второй вытер солёные капли с её щёк.

— Я очень испугалась, — прошептала она.

— Знаю. Я тоже.

Он спустил ноги с койки и вновь крепко её обнял, но в этот раз прижал её голову к своей груди и принялся баюкать, успокаивая. Провёл ладонью по волосам раз, другой, и вот уже почувствовал, что она затихла.

Когда Роман и Негомила вернулись, обсуждая план стартапа по открытию кофейных автоматов, которые будут делать «нормальный» кофе, Красибор с Фимой уже сидели на кровати, поджав ноги по-турецки. Они рассматривали потрёпанную книгу, увлечённо что-то обсуждая.

— А это вам, — радостно воскликнул Роман, удерживая сразу три стаканчика кофе в руках.

Он так растопырил пальцы, что с трудом верилось, что человеческая рука вообще способна на такую гибкость.

— Не тыквенный раф тебе, — протянул стаканчик Красибору, — и не малиновый латте вам, прекрасная коллега, — вручил напиток Фиме.

— Автомат умеет делать только растворимый три в одном, — ворчливо заметила тётушка Негомила. — Не знаю, куда Аметист смотрит, это же кошмар.

— Мне подходит, — Красибор с наслаждением отпил коричневую жидкость. — Голодный как волчара, хоть так желудок заполнить.

— Ну так ты неделю ел и пил внутривенно, дружище, — кивнул Роман и вдруг подскочил. — Отдай!

— В смысле?

— В коромысле! — Роман попытался отобрать стаканчик. — Ты ж неделю не ел, какой кофе!

— Три в одном, Ромчик, ответ же очевиден, — Красибор единственный захихикал своей шутке.

— Я рассказала о том, что мы с тётушкой выяснили касательно конспектов, — Фима решила перейти к делу, пока никто не облился. — Тот, кто уничтожил конспекты, сначала вырвал страницу с моими записями о болиголове. Думаю, что остальное уничтожено было уже только чтоб замести следы.

— Кошмарная тварь, — хмыкнула тётушка Негомила. — Такая невинная трава укропная по виду, а на деле — жуткий яд. Говорят, Сократа им отравили. Страшная смерть, страшная.

— Это да, — кивнула Фима. — Мне кажется, что это и есть порча в вашем доме, Крас. По симптомам более-менее сходится.

— Болиголов? Это ядовитое растение? — спросил Красибор.

— Да, очень. В нём ядовито всё: и цветы, и стебли, и корни. Если яд попадает в кровь, мышцы начинают понемногу атрофироваться, — Фима поморщилась, — отмирать. Болиголов убивает медленно, он сначала мучает свою жертву, — она взяла книгу и принялась читать вслух. — Наносит удар на центральную нервную систему и вызывает дыхательный коллапс. Кониин — яд болиголова — сначала вызывает слюноотделение и рвоту, а позже переходит в паралич всех мышц и отёк лёгких.

Фима отложила книгу, на какое-то время воцарилась гнетущая тишина.

— А почему никто, кроме отца не пострадал, раз дело в ядовитом растении? Я тоже живу в том доме.

— Видите ли, юноша, — обратилась к нему тётушка, — порча — это злой умысел в первую очередь. Он направлен на конкретного человека или семейный род, но без физического облачения это лишь брюзжание. Выбирая облачение, ведьма или колдун контролируют то, как порча будет проявляться. И тому, кто проклял твоего отца, нужно было, чтобы чах именно он. Воздействие физическое и страшное — для него была выбрана не быстрая смерть в несчастном случае, а долгое, постепенное угасание. Если порчу действительно навели через болиголова, мы на шаг приблизились к тому, чтобы её снять.

— Нужно прополоть сад или что?

— Это помогло бы в первые двадцать четыре часа, милый мой, — тётушка Негомила сочувственно вздохнула. — Сейчас, судя по симптомам, болиголов пророс в душе твоего отца. Но пока он держится, у нас есть шанс ему помочь. Вряд ли он будет бегать стометровки в последствии, но уж сделаем что сможем. Я подготовила ещё отвары и талисманы, чтобы помочь ему встретить ещё несколько рассветов и дать вам, ребятки, немного времени.

— Почему ты уверена, что вор хотел уничтожить именно эту страничку?

Фима замялась, но решила рассказать как есть, надеясь, что товарищи доверятся её наблюдательности:

— Мы столько информации успели перелопатить, что я, признаться, не помню даже, что переписывала. Но когда очередь дошла до болиголова, я уже устала и начала маяться ерундой — обрывала уголки страниц маленькими кусочками, чтобы, знаете, снежную крошку сделать, — она увидела две пары не совсем понимающих глаз и одну пару, которая не сводила взгляда с Красибора. — Короче, когда мы наблюдали прошлое — а я уже рассказала Красибору, как это сделала в общих чертах — я заметила, что ублюдок вырвал страницу с ободранными уголками.

— А если дело в том, что было написано на обратной стороне? — предположил Роман.

Он не расспрашивал Фиму об этом открытии подробно, ему хватило краткого пересказа в общих чертах. Но сейчас он насторожился.

— Исключено, — заверила его Фима. — Обе страницы были посвящены именно этому растению.

— Понял, идёмте тогда, — Красибор вскочил с кровати и, игнорируя лёгкое головокружение, начал искать свои вещи.

— Дружище, ты смущаешь прекрасных дам, — Роман кашлянул в кулак.

— Да чем я могу их смутить? — отмахнулся мужчина, заглянув в прикроватную тумбочку.

— Своей голой задницей, например.

Красибор подпрыгнул на месте и резко крутанулся, продемонстрировав неплохой двойной лутц. Он прижался к тумбочке и на всякий случай стянул руками края больничной сорочки, завязанной на спине.

Фима так усиленно глядела в окно, что забыла моргать. Роман надул щёки, сдерживая смех. Одна лишь тётушка не выглядела смущённой. Она расслаблено опёрлась о стену и потягивала свой напиток, выгнув бровь.

— Милый, посмотри ещё в том шкафчике. Мне кажется, я видела там комплект одежды, — подсказала она.

— Тётушка! — возмутилась Фима.

— Что «тётушка»? Есть и после пятидесяти радости жизненные.

— Рома! — прервал их перепалку Красибор. — Умоляю, скажи, что ты захватил для меня во что переодеться.

— Кто ж знал, что ты сегодня очнёшься? — тот выставил руки ладонями вперёд в жесте капитуляции.

Фима решила стать той, кто балаган этот прервёт:

— Тебя ещё никто не выписал — это раз, — строго сказала она. — Так что возвращайся в кровать, пока Аметист Аметистович не разрешит тебе вставать. Тебе, — она повернулась к Роману, — пора везти к Бажену новую порцию отвара. А тебе, — переместила взгляд на тётушку, — пора научиться следовать хоть каким-то приличиям!

— И кто вырастил тебя такой занудой, — тётушка закатила глаза, но всё же перестала пялиться на Красибора, который пытался забраться обратно в кровать, максимально не отсвечивая своей тыльной стороной.

— Рома, пока будешь у Бологова-старшего, загляни в сад, пожалуйста. Может, в этот раз заметишь болиголов? — Фима подняла книгу, снова демонстрируя ему изображение растения.

— Фима, душа моя, я попробую, но ничего не обещаю. Один я в эти джунгли не полезу. Со стороны гляну.

— Скоро вместе полезем, — с надеждой в голосе сказала Фима и встретилась глазами с Красибором. — Я пойду проверю воду в общежитии, а тебе нужно отдохнуть. Ну что ж, у всех есть задания! Давайте к делу.

Роман первым засобирался на выход, когда услышал нежный голос Чуйки: «Наверху, они наверху».

Мужчина нахмурился, но, привыкший слушаться Чуйку, выглянул в окно. Небо и небо, нет там никого.

«Наверху, наверху. Времени нет, нужно бежать».

Роман машинально кивнул тётушке Негомиле, которая попрощалась со всеми, до неприличия крепко обняла Красибора, уложив его на свой бюст будто на подушку, и отправилась домой восстанавливать силы и готовить новые отвары для Бологова-старшего. Не замечая оставшихся двоих, Роман начал медленно кружить по комнате, сконцентрировавшись только на зрении и словах Чуйки.

«Сюда, сюда, — твердила та. — Ближе».

В палате было не так много мебели: одна койка, прикроватная тумбочка, двухстворчатый узкий шкаф для вещей, телевизор и раковина. Роман буквально обнюхал, ощупал и рассмотрел каждый сантиметр палаты, когда добрался до телевизора.