Несколько неловких секунд мисс Чан растерянно моргала, глядя на угощение, словно думала, что пирог и есть мамина двенадцатилетняя дочь. Потом она перевела взгляд на меня.

– О, точно.

Мама улыбнулась и наклонила голову. Я знала это выражение её лица – сплошь тепло и забота. Такой она становилась, когда говорила с людьми, которых хотела направить и утешить.

На меня она так больше не смотрела.

– Нибург может… вообще-то, все новые места поначалу могут показаться немного пугающими, – сказала мама, – Поэтому я подумала, что Дженнифер было бы неплохо познакомиться с кем-то её возраста. Приятно ведь увидеть дружелюбное лицо, согласны?

Я улыбнулась, стараясь придать своему лицу как можно более дружелюбный вид. Я уже жалела, что накрасилась. Проявляли ли дружелюбные лица свои скрытые эмоции при помощи подводки для глаз?

У мисс Чан эти слова вызвали явное облегчение.

– Конечно, да. Здравая мысль. Мэллори ходит в Гиббонс? Мы только что записали туда Дженнифер.

Я кивнула. Поблизости было две школы: Общественная школа Нибурга и Академия Гиббонса. Наша была поменьше, так что я старалась не слишком себя обнадёживать. Но вот оно. Захватывающая новость. Новый ученик.

Мисс Чан слегка улыбнулась, оглянулась через плечо и позвала:

– Жужелка! Кое-кто хочет с тобой познакомиться!

Я поёжилась: отчасти от неловкости при звуках этого приторного прозвища, но в основном потому, что во Флориде в нём не было ничего милого. В мае и сентябре к нам налетали жуки, кишели в воздухе и прилипали к ветровым стёклам, а затем снова исчезали.

Я бросила на маму вопросительный взгляд. Может стоит им сказать?

Мама поморщилась, мол, и почему наш штат такой? Затем слегка покачала головой. Наверное, лучше этого не делать.

Дженнифер сбежала по лестнице и подошла к входной двери, её волосы выбились из неряшливого хвостика. По сути, она была более молодой и округлой версией своей матери. И она не подводила глаза.

– Эм…, – мисс Чан посмотрела на маму в поисках поддержки.

Мама наклонилась к Дженнифер и опёрлась руками о колени, словно говорила с воспитанницей детского сада:

– Привет, Дженнифер. Меня зовут Лия Мосс, а это – Мэллори. Мэллори здесь, чтобы поприветствовать вас в Нибурге и рассказать всё, что тебе нужно знать об Академии Гиббонса.

Дженнифер просияла и пожала маме руку.

– Приятно с вами познакомиться!

Затем она оглядела меня с ног до головы, и на меня нахлынуло головокружительно неприятное ощущение, что за мной наблюдают. К этому я не была готова. Я шла сюда, чтобы собрать для друзей информацию о новенькой, но никак не ожидала, что она будет оценивать меня.

Интересно, какое впечатление у неё сложилось, какого человека она увидела. Меня даже затошнило от волнения.

– Я поступила в Гиббонс сразу после детского сада, – сказала я, словно это была какая-то важная информация.

Дженнифер наклонила голову, глядя на меня, и я невольно затаила дыхание.

Затем она улыбнулась.

– Пойдём посмотрим мою новую комнату, – не вопрос. Приказ.

У меня возникло острое желание написать Рейган, рассказать ей о происходящем, спросить, что делать. Я даже нащупала в кармане телефон, ощутила прохладную плоскую поверхность под ладонью, но не осмелилась его достать. Мама бы точно закатила истерику.

– Мэллори с радостью составит тебе компанию, – сказала мама, кладя мне на спину ладонь и подталкивая внутрь дома. Указав на пирог, она обратилась уже к мисс Чан, – Может быть, мы можем куда-нибудь его поставить?

Мама управляла нами, как маленькими куклами, указывая куда идти. Когда они с мисс Чан исчезли на кухне, Дженнифер повела меня по дому.

Наш район казался странным, потому что все дома в нём выглядели почти одинаково: крашеные кирпичные фасады и большие окна, маленькие здания на больших лужайках, засаженных дубами и заставленных цветочными клумбами. Изнутри дом Дженнифер представлялся зеркальной версией моего собственного, и казалось, что я была в нём миллион раз. Вот только всё было словно вывернуто наизнанку – версия моего дома из параллельной вселенной.

Но вместо того, чтобы выбрать спальню на первом этаже, как это сделала я, Дженнифер заняла комнату наверху – ту, которую мой папа использовал в качестве кабинета.

Пока мы поднимались по лестнице, Дженнифер оглянулась и понимающе улыбнулась, словно мы состояли в каком-то секретном клубе.

– Итак, какой же ты азиат?

– Ох, – я почувствовала, что краснею, хотя и не была уверена почему, – мама наполовину кореянка.

Дженнифер наморщила лоб, будто я сказал что-то странное. Но затем просто ответила:

– А я китаянка. Нас здесь не так уж много, не так ли?

– Думаю, да.

Мы снова погрузились в молчание, и я лихорадочно перебирала варианты тем для продолжения разговора:

– М-м-м, а откуда ты переехала?

Я уже знала ответ, Гугл подсказал: из Чикаго.

– Чикаго, – сказала Дженнифер, перепрыгивая через две ступеньки за раз. – Точнее, сначала Коламбус, потом Чикаго. Теперь здесь.

– Ого, круто, – когда мы с Рейган узнали, что Дженнифер из Чикаго, Рейган это не понравилось. Сама она, прежде чем переехать сюда, жила в Филадельфии – и это было потрясающе. Но Чикаго был ещё более престижным и захватывающим вариантом. – И почему вы переехали сюда?

Дженнифер открыла дверь в свою спальню и обвела комнату рукой, демонстрируя голый матрас, письменный стол и коробки.

– Вот мы и на месте. Как видишь, я всё ещё переезжаю.

Мне было интересно, услышала ли она мой вопрос, или следует задать его ещё раз. Иногда я ненамеренно говорила слишком тихо, и меня не слышали. Рейган всегда указывала мне на это, мягко напоминала говорить громче, чтобы люди воспринимали меня серьёзнее.

– М-м-м, это круто, – повторила я. – Так почему…

– Я устрою тебе экскурсию, – перебила Дженнифер, пробираясь через лабиринт, в который превратилась её комната, и указывая на картонные коробки, – Одежда: скучная. Обувь: такое себе. Книги, пальто – ага, вот оно! – она остановилась перед коробкой с надписью «РАССЛЕДОВАНИЕ» и поманила меня к себе.

Я подошла к ней, осторожно огибая груды одежды, которую она уже начала распаковывать.

– Итак, эта коробка… – она снова оценивающе оглядела меня с ног до головы. – С тобой когда-нибудь случалось что-то необычное? Что-то, чего ты не можешь объяснить?

Мои ладони мгновенно вспотели. Особенность слухов в том, что им никто никогда не верит. То есть никто никогда не верит им полностью, пока человек не скажет или не сделает что-то необычное. Или жуткое. Или откровенно странное, оставив тебя гадать: ну, кто знает? Может быть.

И вот, стоя в той комнате с Дженнифер, которая вела себя очень странно, я подумала: «Она ведь и меня может уложить одним приёмом карате. Кто знает».

– Я не говорю о чём-то, ну, совсем диком, – продолжила она. – Я бы не стала ожидать чего-то такого от жизни обычной горожанки.

– Правильно, – я отступила назад, ведь разве она сама, кхм, не была обычной горожанкой? Может передо мной и правда стояла обученная наёмная убийца.

– Подожди, нет, стой! – выпалила она, поднимая руки. Затем зажмурилась и, прежде чем снова заговорить, сделала глубокий вздох. – Уф, Ребекка же говорила не поднимать эту тему. Не всем это понятно.

Стал бы опытный убийца называть маму по имени? Вполне возможно.

– Иногда люди переживают что-то невероятное, что-то большое, – продолжила Дженнифер, – например, огни в небе – три вспышки красного – или странные сообщения по радио. Но в большинстве случаев знаки не такие заметные. Например, воздух становится холодным, или у тебя возникает дежавю. Или вот ты просыпаешься, а тело ещё спит, и несколько секунд ты просто не способна пошевелиться, – она широко размахивала руками и говорила всё быстрее. – Или иногда у тебя просто возникает такое чувство… Как будто ты хочешь что-то сделать или сказать, но тело тебя не слушается. Или чувствуешь себя такой потерянной, словно не принадлежишь этому миру. Будто все прочие знали, что будет тест, а ты нет, вот и не готовилась. И даже учебник не прочитала.