Лето 1856 «Если б я был богом океана…» Если б я был богом океана, Я б к ногам твоим принес, о друг, Все богатства царственного сана, Все мои кораллы и жемчуг! Из морского сделал бы тюльпана Я ладью тебе, моя краса; Мачты были б розами убраны, Из чудесной ткани паруса! Если б я был богом океана, Я б любил тебя, моя душа; Я б любил без бури, без обмана, Я б носил тебя, едва дыша! Но беда тому, кто захотел бы Разлучить меня с тобою, друг! Всклокотал бы я и закипел бы! Все валы свои погнал бы вдруг! В реве бури, в свисте урагана Враг узнал бы бога океана! Всюду, всюду б я его сыскал! Со степей сорвал бы я курганы! Доплеснул волной до синих скал, Чтоб добыть тебя, моя циана, Если б я был богом океана! Лето 1856 «Что за грустная обитель…» Что за грустная обитель И какой знакомый вид! За стеной храпит смотритель, Сонно маятник стучит; Стукнет вправо, стукнет влево, Будит мыслей длинный ряд, В нем рассказы и напевы Затверженные звучат. А в подсвечнике пылает Догоревшая свеча; Где-то пес далеко лает, Ходит маятник, стуча; Стукнет влево, стукнет вправо, Все твердит о старине; Грустно так; не знаю, право, Наяву я иль во сне? Вот уж лошади готовы Сел в кибитку и скачу, Полно, так ли? Вижу снова Ту же сальную свечу, Ту же грустную обитель, И кругом знакомый вид, За стеной храпит смотритель, Сонно маятник стучит… Лето 1856 «Не верь мне, друг, когда, в избытке горя…» Не верь мне, друг, когда, в избытке горя, Я говорю, что разлюбил тебя, В отлива час не верь измене моря, Оно к земле воротится, любя. Уж я тоскую, прежней страсти полный, Мою свободу вновь тебе отдам, И уж бегут с обратным шумом волны Издалека к любимым берегам! Лето 1856 «Острою секирой ранена береза…» Острою секирой ранена береза, По коре сребристой покатились слезы; Ты не плачь, береза, бедная, не сетуй! Рана не смертельна, вылечится к лету, Будешь красоваться, листьями убрана… Лишь больное сердце не залечит раны! Лето 1856
«Усни, печальный друг, уже с грядущей тьмой…» Усни, печальный друг, уже с грядущей тьмой Вечерний алый свет сливается все боле; Блеящие стада вернулися домой, И улеглася пыль на опустелом поле. Да снидет ангел сна, прекрасен и крылат, И да перенесет тебя он в жизнь иную! Издавна был он мне в печали друг и брат, Усни, мое дитя, к нему я не ревную! На раны сердца он забвение прольет, Пытливую тоску от разума отымет И с горестной души на ней лежащий гнет До нового утра незримо приподымет. Томимая весь день душевною борьбой, От взоров и речей враждебных ты устала, Усни, мое дитя, меж ними и тобой Он благостной рукой опустит покрывало! Август 1856 «Да, братцы, это так, я не под пару вам…» Да, братцы, это так, я не под пару вам, То я весь в солнце, то в тумане, Веселость у меня с печалью пополам, Как золото на черной ткани. Вам весело, друзья, пируйте ж в добрый час, Не враг я песням и потехам, Но дайте погрустить, и, может быть, я вас Еще опережу неудержимым смехом! Август 1856 «Когда кругом безмолвен лес дремучий…» Когда кругом безмолвен лес дремучий И вечер тих; Когда невольно просится певучий Из сердца стих; Когда упрек мне шепчет шелест нивы Иль шум дерев; Когда кипит во мне нетерпеливо Правдивый гнев; Когда вся жизнь моя покрыта тьмою Тяжелых туч; Когда вдали мелькнет передо мною Надежды луч; Средь суеты мирского развлеченья, Среди забот, Моя душа в надежде и в сомненье Тебя зовет; И трудно мне умом понять разлуку, Ты так близка, И хочет сжать твою родную руку Моя рука! Август или сентябрь 1856 «Сердце, сильней разгораясь от году до году…» Сердце, сильней разгораясь от году до году, Брошено в светскую жизнь, как в студеную воду. В ней, как железо в раскале, оно закипело: Сделала, жизнь, ты со мною недоброе дело! Буду кипеть, негодуя, тоской и печалью, Все же не стану блестящей холодною сталью! Август или сентябрь 1856 «В стране лучей, незримой нашим взорам…» В стране лучей, незримой нашим взорам, Вокруг миров вращаются миры; Там сонмы душ возносят стройным хором Своих молитв немолчные дары; Блаженством там сияющие лики Отвращены от мира суеты, Не слышны им земной печали клики, Не видны им земные нищеты; Все, что они желали и любили, Все, что к земле привязывало их, Все на земле осталось горстью пыли, А в небе нет ни близких, ни родных. Но ты, о друг, лишь только звуки рая Как дальний зов в твою проникнут грудь, Ты обо мне подумай, умирая, И хоть на миг блаженство позабудь! Прощальный взор бросая нашей жизни, Душою, друг, вглядись в мои черты, Чтобы узнать в заоблачной отчизне Кого звала, кого любила ты, Чтобы не мог моей молящей речи Небесный хор навеки заглушить, Чтобы тебе, до нашей новой встречи, В стране лучей и помнить и грустить! |
