Физически она меня очень удивила, не поспоришь, но мышцы – далеко не всё. Личный настрой и багаж за спиной при определённых условиях вполне способны уравновешивать разницу по иерархии. Не автоматически, но.

– Мы будем говорить столько, сколько понадобится. Можете присесть, куда вам удобно, – она опирается о столешницу ближайшего рабочего места тем местом, что пониже спины. – Слушаю вас заново.

– Сидел, работал, никого не трогал. Находился в принадлежащем мне здании, ограничил допуск на вход во время работы. Около пяти утра…

– СТОП. Каким образом они по-вашему вошли внутрь, если замки были заблокированы? Вы были точно один в здании?

– На второй вопрос однозначное да, – чистая правда. – Что до первого пункта, это вопрос, который я собирался задать вам. Вы успели разглядеть дверь вместе с косяком и фрагментами штукатурки на полу? – киваю в направлении ближайший стенки. – Больше, чем та вылетевшая дверь, меня впечатлил только один эпизод в жизни. Это когда вы сейчас мне чуть плечо не оторвали.

– Это вы к чему сейчас?

– Это ответ на ваш вопрос "как они вошли?". Он состоит из двух частей: как они технически проникли в здание и как добрались до меня непосредственно внутри.

– Пока не улавливаю вашей мысли. Соберитесь и попробуйте связно.

– Возьмите себя в руки и думайте головой, а не, к-хм, предрассудками! – Отзеркалить без паузы, ответить в разрез её слов.

При этом неприязненно поднять верхнюю губу и побольше льда во взгляд. На самом деле это моя искренняя злость, но её легко выдавать за что-то иное.

Глаза собеседницы на долю секунды открываются шире.

Есть. Первый контакт. А то как с роботом общаешься.

– У вас, чистокровных, несоизмеримые с нами возможности, – продолжаю на полтона тише и спокойнее. – Вы сильнее нас физически, думаете на порядок быстрее, имеете в десятки раз лучшую память. Откуда я, по-вашему, должен знать, как они вошли? Мы, вторая категория, давно не пытаемся понять, как вам удалось то или иное, нам недоступное.

– Я менталист пятого ранга. Вы отдаёте себе отчёт, что не сможете меня обмануть ни в какой перспективе? Вне зависимости от ваших личных талантов и багажа знаний – она снисходительно улыбается, выдерживая небольшую паузу, – второй категории?

– Повторяетесь. И попутно, зачем вы мне это говорите? С какой целью? – спокойствие, только олимпийское спокойствие.

И внешне, и в интонациях.

– У меня просто в разы выше скорость обработки информации и качество её снятия, – она вытягивает сантиметровый ноготь указательного пальца в направлении моего лба. – Там, где вы слушаете и смотрите, я из вашей головы могу читать напрямую. Не отвлекаясь на шум в виде слов.

– Если бы всё было так просто, в этом разговоре не было бы смысла, – не отвожу взгляда, откидываясь на спинку офисного кресла. – Как минимум, не в моём здании. И вы заметили, что у нас не диалог, а два монолога? Вы уверены в своей компетентности следователя? Я очень озабочен как владелец пострадавшего объекта, настоящим выношу вам первое предупреждение. – спокойно, тихо, на полном серьёзе.

И не захочет, а на мгновение споткнётся. Хоть и на своё мгновение, которое значительно короче моего: категорический отход от шаблонов, как заговоривший таракан.

Так не делают и не говорят в здешних реалиях, так никто и никогда не говорил с ней. А самое интересное, ЛЮБАЯ её следующая фраза меня как специалиста устраивает.

– Простите за прямоту и откровенность, – не даю ей заполнить паузу. – Если вы что-то хотели сказать, говорите теперь.

Начнёт оправдываться и доказывать – иерархия скорректирована, я знаю, что делать дальше. Начнёт ставить на место – вариант два.

Мой процессуальный статус в данный момент не определён, здесь это окно возможностей (если судить по сайту управления юстиции): через её жетон в этом случае обращусь к искусственному интеллекту и попрошу внутреннюю безопасность сменить специалиста.

Пять трупов чистокровных, особый статус моего здания на городском уровне – реакция робота на обращение владельца такого объекта предсказуема. В отличие от людей, он оперирует низменными категориями эффективности.

А для меня сейчас любая пауза по времени, даже часа два отсрочки до прибытия нового следователя – расширение этого самого окна возможностей. Ну и за карьеру, в отличие от собеседницы, я не трясусь – человек с деньгами даже с абсолютного социального низа способен потрепать нервы кому угодно. Уверен, что и тут тоже.

– Решил ох*еть? – олимпийски спокойно интересуется старшая лейтенант.

– В каждом углу моего клуба висит оговоренное законом предупреждение, – не меняя выражения лица, направляю палец на стену кабинета. – Оно висит вообще везде по коридорам, где мы шли, и перед входом тоже. "Всё происходящее в здании фиксируется искусственным интеллектом Компании, государственная лицензия номер…". Мне предупредить вас об уголовной ответственности за преднамеренное и сознательное использование незаконных методов дознания? Любая запись тут является автоматическим свидетельством в суде, искин лицензирован.

– В своём уме? – она наклоняет голову к плечу. – Решил угрожать МНЕ? И что ты хочешь скрыть?

Фролова встаёт со стола, берёт ближайший стул и верхом садится на него напротив. Теперь нас разделяет только рабочий стол кого-то из финансистов.

– Ещё одно "ты", и я через ваш же жетон вынужден буду обратиться во внутреннюю безопасность вашей организации и в надзорный орган. – С отделом по надзору за полицией в прокуратуре здешние менты очень не ладят, это я успел понять. – Если не дошло, уточняю: в оба органа параллельно.

Выгляжу со стороны недалёким и ершистым на ровном месте мудаком, но так надо. Мне позарез необходим её эмоциональный отклик, причём весьма определённого тона. Сама в нужное состояние не войдёт, есть шанс только загнать. Как лося.

Она, кстати, исполняет что-то похожее и в мой адрес. Начала первая, совесть чиста.

Там, откуда я родом, межведомственный шум – как правило очень большой геморрой. Если со своими из департамента внутренней безопасности мент может договориться порой вообще за бутылку (фигурально), то вот с голодными сотрудниками трёх других организаций, имеющих право призывать полицию к порядку, всё намного сложнее. И по деньгам, и по геморрою для сотрудников внутренних дел, по которым инициированы абсолютно любые разбирательства.

Если сказать без купюр, то отстранённый мент вынужден пахать не на кассу и не на план продаж, а на защиту своей задницы. Плюс нести значительные финансовые потери на фоне прекратившегося дохода (зарплата не в счёт, это только зубная паста и бензин).

Наблюдая со стороны, я ни разу не видел, чтобы нервничающий по такому поводу полицейский не просел по всем иерархиям (пусть и временно). Карьерному росту в перспективе тоже не способствует – никому не нужен сотрудник, приносящий начальству проблемы вместо денег.

Надеюсь, аналогия работает и в этих местах.

– Здание будет закрыто на время выяснения отношений, – весело подсказывает она. – Никакой работы клуба. Самому не страшно?

Намёк на то, что остановка бизнеса равно уже мои расходы без доходов? Типа, удар мне по карману? Потеря репутации, клиентов, потом бизнес со дна не поднимешь?

– А-га-га-га, – ну и как здесь не заржать.

Картинно хлопаю в ладоши три раза, потом абсолютно искренне поясняю:

– Категорически не возражаю против такого варианта. Меня устраивает.

– Да ну?

– Вы же менталист, – равнодушно пожать плечами. – Я что, могу вас обмануть?

Есть. Первый маркер прошёл и встал, как надо.

– Могу озвучить вслух, – откатываюсь на стуле чуть назад. – Я не торгую своими гражданскими правами, человеческим достоинством и справедливостью. Если за свою жизнь я сумею избавить общество хотя бы от одного недобросовестного, коррумпированного и тыкающего следователя, даже не читавшего инструкций по надлежащему формату процессуального общения… – пассаж льётся непринуждённо и даётся без труда.