Валерке, кстати, тепло маленького собачьего тельца, было очень приятно и придавало какую-то особую уверенность.
И пока остальные щучьепадинцы собирались на Поляне собраний, призываемые гулом Вечевого рельса, отважные разведчики: Валера, Полина и Агата уже мчались на мотоцикле по обочине в сторону Городка.
Ох уж эти обочины! Проносясь по трассам на автомобилях, мы редко обращаем на них внимание, но теперь у одной из обочин появился реальный шанс отомстить за такое пренебрежение.
Правда, поначалу обочина вела себя почти прилично. Это было необходимо, чтобы путешественники потеряли бдительность.
Лишь в одном месте, где до катастрофы под дорогой протекал ручей, забранный в трубу, обочина вместе с дорогой провалилась, и ребятам пришлось преодолевать этот провал пешком по мокрой, как губка земле, на руках протаскивая своё транспортное средство. Это было нелегко, поэтому Полина, наконец, заметившая Агату, даже не стала ругать ни её, ни Валерку, пыхтя под тяжёлым скутером.
Это препятствие, было хоть неприятным, но честным. Солнце ещё не встало, но было уже достаточно светло, к тому же, красноватая муть уже почти совсем рассеялась, и видимость была хорошей. Ребята заблаговременно заметили препятствие и преодолели его, хоть и не без труда, но без потерь.
Но когда по краям дороги сомкнулся лес, обочина поняла, что настал её звёздный час, и решила поиздеваться над путешественниками по полной программе. В ход пошло всё: камни, палки, выбоины, бугры, кусты, хлещущие ветками по лицу, и пыль. Не та, зыбучая, что покрывала дорогу, а самая обыкновенная, забивающаяся в нос, глаза и хрустящая на зубах.
Маленький скутер проваливался в ямы, подпрыгивал на буграх и спотыкался о камни, но его отважный экипаж, помня о своём долге, продолжал двигаться вперёд. Каждый из троих ощущал себя первопроходцем, отважным разведчиком, от мужества которого зависит судьба всех обитателей Щучьей Пади.
Агата для пущей важности, даже уселась на задние лапы в надёжном кольце Валеркиных рук, и положила передние на руль. Собачонка отважно смотрела вперёд, готовая встретить любую опасность лицом к лицу. Точнее мордой к морде.
И тогда обочина пустила в ход своё самое главное оружие – лужу. Эта лужа образовалась на обочине несколько лет назад. Как-то раз, один из водителей-дальнобойщиков, почувствовав необходимость срочной санитарной остановки, съехал с дороги, глубоко промяв глинистую обочину колёсами своего тяжелогруженого трейлера. Потом эти колеи неоднократно размывались дождями и талыми водами, и в результате образовалось целое озерцо длиною более трёх метров. В нём даже стала расти ряска и завелась всякая водяная мелочь вроде жуков-плавунцов и комариных личинок.
Вот в эту-ту ловушку и въехали на приличной скорости отважные разведчики. Лужа радостно хлюпнула и приняла незадачливых путников в свои объятия из грязных брызг. Особенно досталось сидевшей сзади, Полине. Весь романтический настрой подлая лужа смыла начисто. Валерка газанул, чтобы вырваться на сушу, но лужа отпустила путешественников не слишком охотно и потом ещё долго мечтательно чавкала им вслед.
Полина приготовилась высказать Валерке все, что она думает о таких, как он «шумахерах», но тут лес расступился и ребята выехали на холм перед Городком. Совершенно пустое шоссе лежало перед ними, как на ладони.
Обычно по ночам здесь сияло ожерелье фонарей, уютно светились окошки придорожных магазинчиков и кафе, призывно горели вывески бензоколонок.
Теперь здесь не было ничего!
* * *
Жители посёлка постепенно собирались на Поляне собраний. Главным их чувством было полнейшее недоумение: пожара нигде не было, тусклое красное зарево уже окончательно погасло, а Санька Раскольников всё продолжал лупить по Вечевому рельсу.
Профессор Синельников не выдержал первым.
– Может быть, кто-нибудь, наконец, объяснит, что тут происходит? И, пожалуйста, молодой человек, прекратите этот безобразный грохот. Вы нас всех совершенно оглушили.
Санька покорно опустил свою колотушку и только теперь почувствовал, как он устал. У него даже заболели руки и плечи. Он слегка поёжился от устремлённых на него взглядов и, виновато вздохнув, отошёл к краю поляны.
Александр Петрович решил, что момент для объяснения настал. Он поднял руку, призывая к вниманию, потом значительно покашлял и заговорил:
– Значит так, тут у нас такое дело…
И замолк. Он вдруг растерялся, чего не случалось с ним уже, как минимум, лет тридцать.
Да, он успел уже побывать на дороге, своими глазами увидел автомобиль с отрезанным передом, потопал ногами по крыше утонувшего в пыли Форда Раскольниковых. Посмотрел в двенадцатикратный бинокль в сторону Ненаглядова и Заречнова, потрогал, понюхал и даже попробовал на язык странную, невесть откуда взявшуюся пыль, но так ничего и не понял. И теперь даже не представлял, как объяснить всё увиденное. Старик беспомощно обернулся на Виктора Барминцева, но тот тоже не решался взяться за объяснения. Тогда слово взял Алексей Раскольников:
– Ну, короче, это, сегодня около полуночи произошла какая-то странная катастрофа. Что-то вроде взрыва. В результате на дороге появились зыбучие пески, а две деревни и вовсе просто куда-то провалились.
– Простите, – возмутился профессор Синельников, – но это невозможно. Позвольте напомнить вам, что мы находимся почти в самом центре Среднерусской платформы, и для появления зыбучих песков и «проваливания», как вы изволили выразиться, населённых пунктов нет никаких геологических предпосылок.
– Предпосылок нет, а факт есть, – мрачно сказал Панин.
– Ещё раз прошу извинить меня, но мне хотелось бы уточнить. Вы, Александр Петрович, своими глазами видели эти провалившиеся деревни и зыбучие пески? – Спросил профессор таким тоном, которым он порой спрашивал нерадивых студентов.
– Пески видел, и даже на зуб пробовал, – ответил Панин, а на деревни только в бинокль смотрел. Там ребята были: Валерка Сосновсий, Санька Раскольников и Полинка Барминцева.
– Что-то я не вижу здесь ни Валеры, ни Полины.
– Они в Городок поехали за помощью, – сказала Наталья Павловна.
– Получается, что присутствующий здесь Александр Раскольников единственный настоящий свидетель катастрофы?
Синельников обернулся к Саньке и строго сказал:
– Ну, что же, молодой человек, будьте так любезны и расскажите, пожалуйста, всем нам сейчас, что там случилось в этих «провалившихся» деревнях. Насколько глубоки провалы, как выглядят обломки строений, есть ли пострадавшие?
– Никаких провалов там нет. И обломков нет. Абсолютно ровная земля, засыпанная такой же пылью, как и на дороге. А людей там нет совсем, – угрюмо буркнул Санька и отступил ещё дальше к краю поляны под сень кустов.
Синельников со слабой торжествующей улыбкой обвёл глазами присутствующих.
– Ну, вот, друзья мои, всё и разъяснилось. Видите, молодой человек даже не успел придумать никаких подробностей этой, так называемой «катастрофы». Более того, налицо явная путаница в показаниях. Только что, как мы все с вами слышали, речь шла о зыбучих песках, а теперь уже упоминается какая-то «пыль». С сожалением должен констатировать, что все мы тут стали жертвами какого-то совершенно нелепого и глупого розыгрыша. Я вот только не могу понять, как всеми нами уважаемый Александр Петрович согласился принять участие в этом совершенно неблаговидном деле.
– Прошу прощения, – сказал Белокопытов, выходя вперёд, – но я тоже, в некотором роде, свидетель. Как, впрочем, и моё лицо.
Профессор обошёл Андрея со всех сторон, пристально его разглядывая.
– Да, любезнейший, лик у вас, прямо, скажем, выглядит непрезентабельно. Асфальтовая болезнь?
– Прежде всего, позвольте представиться. Зовут меня Андрей Николаевич Белокопытов. Я инженер-строитель, начальник одного из крупнейших Московских СМУ2. По мнению моих подчинённых, страшный зануда, совершенно лишённый чувства юмора. Теперь о том, что я видел своими глазами. У въезда в ваш посёлок мы с моим двоюродным братом Максимом попали в какую-то совершенно невероятную аварию, которую абсолютно ничто не предвещало. Когда будет время, посмотрите, что стало с машиной брата. Думаю, что комментарии тут излишни. Кстати, Максим сейчас в тяжелейшем состоянии лежит на веранде в доме Виктора Андреевича под присмотром Веры Кирилловны. К сожалению, полноценной врачебной помощи эта добрая женщина оказать не может, и жизнь брата реально под угрозой. Это я к вопросу о розыгрышах. Самой катастрофы я не видел, как справедливо предположил один неглупый ребёнок, я в этот момент потерял сознание. Но «пыль», или «песок», короче эту непонятную субстанцию, засыпавшую дорогу, я видел своими глазами. Также я видел, как эта дрянь в течение получаса полностью затянула машину Алексея. Что это такое, сказать не могу, но на зыбучие пески это не похоже. Я строитель, и в грунтах разбираюсь.
