В тексте упоминаются социальные сети Facebook и/или Instagram (организации, запрещённые на территории РФ).

Meta Platforms Inc. признана экстремистской организацией на территории РФ.

© Голыбина И., 2023

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023

Лет двадцать назад, когда Максим еще учился в медицинском институте, профессор с кафедры внутренних болезней говорил ему:

– Вам, Доценко, в наркологию надо. Вот только не знаю, пациентом или врачом.

Максим продирал мутные глаза, встряхивался. Нет, пьяницей он не был. Подрабатывал по ночам, разгружая машины, или дежурил на «скорой». Деньги требовались постоянно и в немалых количествах, потому что жена, диктор на радио, хотела и нарядов, и ресторанов, и поездок за границу. Он пытался ответить для себя на вопрос, почему этакая звезда выбрала именно его, но приходил к единственному выводу: внешность. И, может, характер.

Он ходил на длинных ногах, гордо ступая, взирая на всех с высоты почти двухметрового роста. Пронзал взглядом ледяных серых глаз. Едко шутил, говорил мало и по делу. Казался со стороны умудренным жизнью, хотя про себя признавал: пацан, неопытный щенок. Угораздило связаться с дамой на десять лет старше – расплачивайся теперь. Жена, Анна Ивановна, соблазняла его настойчиво и неотступно, преследовала, можно сказать. Положила глаз на студента-медика с худым лицом и поджарым телом, воспользовалась мимолетной связью, забеременела. Так Максим обзавелся женой-звездой, дочкой с такими же, как у него, пронзительными серыми глазками, и обязанностями: зарабатывать, прислуживать, ублажать. Первое время, пока Сашка была совсем маленькая, ночи напролет носил ее на руках, баюкая. Дочка плохо спала, плакала – повышенное внутричерепное давление, кислородное голодание при родах. Анна Ивановна рожала долго, стонала и кричала, уговаривала сделать ей кесарево, чтобы не мучиться. В конце концов знакомый акушер локтем выдавил Сашку из ее утробы, сорвал раздраженно маску с лица и, выйдя за дверь родовой, рявкнул на Максима:

– Забирай свою психованную!

Теперь, спустя два десятка лет, эта психованная снова требовала денег, утверждая, что он отнял у нее квартиру, нажитую в браке. О том, сколько ему пришлось вкалывать, чтобы купить ту несчастную трешку, Максим не напоминал, но был твердо намерен отдать квартиру дочери. Анна Ивановна, слава которой осталась далеко позади, страдала от отсутствия внимания даже больше, чем от нехватки денег: с разводом они перестали притекать к ней от безотказного мужа-сопляка. Да и тот окреп, оперился – стал, как советовал профессор, психиатром-наркологом, подзаработал в двухтысячных, вытрезвляя запойных на дому, сколотил сначала маленькую частную наркологию, а потом полноценную клинику, где лечили уже не маргиналов-алкашей, а солидных бизнесменов с мегаломанией на фоне запущенного сифилиса, их дочек на дорогих машинах, у которых гномики селились в головах, и жен, что оказывались на поверку не страдалицами с депрессией, а банальными нимфоманками. С последними хлопот было больше всего: они как одна рвались на психотерапию к видному доктору, являлись в провокационных нарядах и делились откровениями, после которых хотелось скорей выйти в туалет, помыть руки.

Парочка таких добивалась его внимания почище Анны Ивановны – звезды, но он, блюдя врачебную этику, держался стойко – ни с одной из претенденток даже кофе не согласился выпить. Поэтому, когда возбужденная девушка влетела без стука в его кабинет и стала озираться в поисках места, куда удобнее будет сесть, он нахмурил брови, указал рукой на кресло возле стены, а сам остался за рабочим столом, как на допросе. Девушка уселась, повозилась немного и замерла. Подняла на него глаза с немым вопросом: что дальше? Максим нарочито медленно перебрал на столе медицинские карты, взялся за ручку.

– Фамилия?

– Чья?

– Ваша. Фамилия, имя и возраст.

Девушка, похоже, растерялась. Посмотрела удивленно, потом ответила:

– Георгиева. Элина. Тридцать четыре года. А что?

Он записал в бланке данные, вздохнул.

– С чем пожаловали?

– Я? С Дмитрием Павловичем.

«Шизофрения, – подумал Максим обреченно, – Дмитрий Павлович головного мозга».

– И что с ним?

– С Дмитрием Павловичем? Запой. Доктор, вы меня не помните? Я уже привозила к вам из московского офиса замгенерального. Компания «Башкирская нефть».

Максим вгляделся повнимательнее – нет, лицо незнакомое.

– А может, мы у другого врача были? Я сама не помню. У вас ведь анонимное лечение? Моему начальству светиться нельзя.

– Анонимное, не беспокойтесь.

Максима немного отпустило; похоже, девушка в полном порядке. Секретарь, наверное. Доставила начальника на капельницу, вытрезвлять.

– И где ваш Дмитрий Павлович?

– В процедурной. Вам не сказали?

– Нет. Сейчас я посмотрю.

Максим поднялся, распрямил длинные ноги, одернул халат. Оставив девушку в кабинете, прошел в процедурную, откуда неслись яростные крики. Дюжий санитар придерживал на кушетке мужчину под шестьдесят, в пиджаке и рубахе с галстуком, но без брюк. На волосатых голых ногах болтались съехавшие носки, один ботинок лежал у самой двери.

– И что тут?

– Делирий, – сразу же ответила молоденькая врач, которую они месяц назад приняли на работу, – острый.

– Ясно. Фиксируйте, начнем детоксикацию. Кровь возьмите у него.

– Не дается.

– Колите диазепам.

Максим вернулся в кабинет, где девушка так и ютилась на краешке кресла, сел за стол, принялся писать назначения.

– Больной ваш в состоянии алкогольного делирия, нужна детоксикация. Будете госпитализировать?

– Буду, – кивнула она. – Только мне для бухгалтерии понадобятся документы.

– В регистратуре вам выдадут. Данные ваши там есть?

– Есть реквизиты компании и мой телефон.

– Тогда идите оформляйтесь.

Девушка вскочила, прижимая к боку дорогую кожаную сумку. Только сейчас Максим заметил, что она довольно высокая, с приятно округлой фигурой. Ноги могли быть стройнее, конечно, но в целом хороша.