В дверь тихо постучали. Почти не слышно, будто были сомнения, стоит ли беспокоить постороннего человека своими проблемами. Отворилась дверь и в кабинет тревожной поступью вошла девушка лет двадцати пяти, краснея и покрываясь пятнами от волнения. Необыкновенно красивая, но производила впечатление, что она не обращает никакого внимания на свою внешность, а может даже, тяготится ею. Никогда ещё такого не встречал, ибо красота женщины – её тайное оружие и власть. А тут разрыв шаблона и не грех впасть в кратковременный транс. Все её поведение указывало на то, что она не ходок по врачам, тем более, выворачивать душу незнакомым людям. К тому же грозному мозгоправу, который, не факт, ещё правильно тебя поймет. Она жалась к стене, пытаясь закрытся руками от внешнего мира, создавая невидимое стекло. Вела себя так, как будто она аутист или шизоид с признаками социофобии.

После первых минут знакомства, в воздухе повисла звенящая тишина. Я молчал, давая ей собраться с мыслями. Терпеливо ждал, чтобы она первая начала разговор. В нашей работе нет необходимости сразу набрасываться на посетителя со своими вопросами, пугая, и доводя некоторых из них до тихого ужаса. Самое благоразумное, это настроиться на доброжелательную волну, контролируя усталость и раздражение в конце рабочего дня. Это улучшает энергетику в офисе и способствует лучшему пониманию друг друга.

– Доктор, у меня не проблема, а горе. Все надо мной смеются, я чувствую себя скверно и унизительно, – выпалила она на одном дыхании, сверкая глазами и хмуря брови. На носу появились несколько морщинок, признак злости. Интонации громыхали обидой, низкой самооценкой и сдерживаемым гневом.

По тому, как она это сказала, первое впечатление, что у неё, возможно, аутизм с привкусом шизоидного расстройства, мгновенно улетучилось. Я искренне порадовался за неё и за себя. С аутистами и шизоидами тяжело общаться в силу их мимозоподобной ранимости и защитного высокомерия. Когда каждое неосторожно высказанное слово может пройтись бритвой по уязвлённому самолюбию. Шуток они не понимают, могут обидится. Промолчат, но обидятся точно. А за мной водится такой грешок, люблю позубоскалить с добрыми намерениями. Стараюсь рассмешить клиента, дабы отвлечь его от негативных мыслей и мрачного расположения духа. Конечно, есть разница между тонкой, щадящей шуткой и грубой, топорной, и не всегда удаётся уловить и удержать грань между ними. Но почему-то, когда шутка грубая, можно даже сказать, наглая, она быстрее топит лёд недоверия первых минут взаимоотношений. Люди сразу становятся роднее, меньше формальности и настороженности. Не всегда конечно, пациент может и оскорбиться, встать и уйти, но в данном случае интуиция подсказывала, что можно пошутить грубо, посвежее будет. Понимал, что иду по минному полю, но всё равно рискнул.

– А что они по над тобой шутят, Айжан? Ты что клоун или шут гороховый?

Лицо Айжан расплылось в широкой улыбке, а я с облегчением вздохнул. Понял, что не запорол первую фразу ледокола недоверия и подозрительности. Она расслабилась, и появилось ощущение, что мы знакомы уже давно. Этого я и добивался. За весь день устал как пёс Рамзес и хотелось сразу понять причину её визита и вместо с ней "расколдовать" её горе, как она выразилась.

– Да нет, я не клоун, док, но люди постоянно хихикают за моей спиной. А когда я оборачиваюсь, они даже не пытаются это скрывать. Смеются и насмешливо глядят девушки и молодые женщины. Со стороны мужчин я такого не замечала.

– Давно над тобой смеются девочки? – спросил я, чувствуя, что сегодня приём не затянется надолго и у меня есть шанс поскорее улизнуть с работы на мероприятие, которое мы запланировали неделю назад. Доктора тоже люди и не против иногда пропустить рюмочку, другую, в хорошей компании под балычок и интересную беседу с хохмачами. Когда начинают очередное повествование с фразы, "когла мы столкнулись с ней, в подъезде было темно, как в заднице лесного сурка". Или вроде, "пришлось скакать за ней, закусив удила". Но топ парад этих терапевтических баек, конечно, возглавляет рассказ про длинющую трель. Конфуз, который случился с одним директором предприятия, когда он потерял контроль над ситуацией и своим сфинктером. Его молодая секретарша, к которой он застенчиво испытывал тайную страсть, чуть не родила от удушаюшего смеха за своим рабочим столом, возле компьютера. Говорят, после этого события они стали роднее и ближе во всех отношениях. Такие истории – лучший антидепрессант и превосходно снимают усталость.

– Да, сколько себя помню, – буркнула Айжан. – В детстве постоянно унижала старшая сестра, при любом удобном случае высмеивая меня при свидетелях. Говорила, что я чёрная, как уголёк, неуклюжая, а руки выросли с одного места. Где солнце не светит. В конце концов она меня убедила, что я самый страшный человек на белом свете.

Я молча слушал её запрос, стараясь не перебивать и делать скоропалительные выводы. Не умничать и своими репликами мешать свободному потоку её мыслей. В большинстве своём, пациенты смутно догадываются о причинах своего невроза. Только без чёткого осознания глубинных причин. Если одна мысль тянет за хвост другую, постепенно можно выйти на виновника низкой самооценки и неуверенности в себе. Обязательно всплывут улики. Это как работа следователя, когда из незначительных мелочей складывается мозаика преступления. Главное, унюхать ситуацию и взять верный след.

Между тем Айжан продолжала.

– Гульжан была похожа на маму, и она её больше любила. Они постоянно секретничали, шептались на кухне, закрыв двери. Когда я входила, сразу замолкали. Было плохо, что мне не доверяют самые близкие люди. Ведь дороже мамы никого нет. Я замкнулась в себе, стала плохо учится. Никому не верила, после чего, все перестали со мной дружить. Школу я возненавидела, а потом, когда продолжила обучение в университете, всегда была одна. Мне даже наклеили ярлык "отшельник" и "человек в футляре". Хотя я не похожа на учителя греческого языка Беликова, а Антона Павловича обожаю, он мой любимый писатель. Многие парни пытались приударить за мною. Всегда не понимала их, как можно симпатизировать такой уродине, как я. Так получалось, что они быстро исчезали с поля зрения. Видимо, чувствовали, как я отношусь к себе, и также начинали воспринимать меня. Я уже к этому привыкла, наверное, уже никогда не выйду замуж.

– Айжеке, а можно тебе задать один вопрос? Ты глядишь на себя в зеркало?

– Конечно, док, что за глупый вопрос вы задаёте. Покажите мне женщину, которая не делает этого.

– И что ты там видишь?

– Вижу некрасивую смуглую девушку, которую никто не любит и она никому не нужна. Мама не любила и не доверяла мне, потому что я похожа на отца, а он ей когда то изменил и ушёл из семьи к другой женщине.

– Может ты смотришь в зеркало не глазами, а своими убеждениями, Айжан? Видишь то, во что веришь и не замечаешь, насколько ты красива и обворожительна?

Она в упор взглянула на меня. Глаза метнулись вниз влево и подсказывали, что она мысленно разговаривает с собою. Затем через секунду перекочевали вниз вправо. Она переживала противоречивые эмоции. Лицо расслабилось и посветлело.

– То есть вы хотите сказать, доктор, что из-за своих убеждений я как бы смотрю в кривое зеркало, и неадекватно воспринимаю себя? – с сомнением в голосе и надеждой в душе спросила она.

– Да, Айжан, абсолютно точно, это я и хотел сказать.

Наступила минутная пауза, когда у пациента в голове каруселью

кружат мысли, образы, обидные слова и насмешки. Надо ждать, ибо спасение утопающих, дело рук самих утопающих. Врач только подтолкнёт в нужном направлении, а выплывать из дерьма прошлого надо самому. Сильнее будешь.

– А почему они надо мной смеются, док, если я, как вы говорите, красивая и привлекательная?

Уходить в длительные объяснения, почему над ней смеются другие девушки, было делом малоэффективным и утомительным. Да и время поджимало, телефон возмущался от непрекращающих звонков и сообщений друзей. Которые послали весточку, что горилка уже стынет, а они сидят унылые и с тухлыми глазами. В таких случаях лучше прибегнуть к силе метафоры и включить казахского еврея, отвечая на вопрос вопросом.