На каждой исторической развилке имелся только один путь, ведущий в конечном счёте к Победе. Ни о какой многовариантности не могло быть и речи. Неверный выбор неизбежно приводил государство к краху. И Сталин каждый раз выбирал верное решение.
Жестокость наказания за ошибки, просчёты и преступления была обусловлена теми же историческими обстоятельствами – неизбежностью войны с фашизмом. Страна не имела возможности развиваться эволюционно, каждая рабочая смена была на счету. Важнейшие решения по военно-промышленному комплексу принимались в ежедневном режиме. Стратегически Сталин тоже проявил себя блестяще – чего стоит его концепция конкурирующих институтов, инженерных школ, конструкторов. Сколько великих имён в одном только авиастроении: Туполев, Ильюшин, Яковлев, Петляков, Поликарпов, Мясищев, Бартини…
Но в стране не только работали на износ, но и место для веселья оставалось: снимали, например, блестящие комедии, хотя даже в них звучала мысль – «если завтра война, если завтра в поход». И поколение, призванное на Великую Отечественную, морально оказалось готовым к испытаниям. Поколение Когана, Старшинова, Майорова ушло на фронт и почти всё героически погибло в первые годы войны.
И вот наступала эпоха, позже получившая название «оттепель». Довольно скоро, уже в 1954 году, стали заметны проблески новой жизни. Одна из её примет – отец стал приходить раньше со службы. А в былые времена он, как и другие руководящие работники, мог задержаться до глубокой ночи, нередко приходил, только чтобы переночевать, жил, по сути, в режиме Сталина.
Оттепель намечалась и в искусстве, но самым очевидным её проявлением стал для меня новый кинематограф. Закончился период, для которого даже придумали специальный киноведческий термин – «малокартинье». Десятилетие, когда снималось по паре десятков фильмов в год, а в 1951-м так и всего девять картин. Это тоже была сталинская идея – делать двадцать фильмов в год, но чтоб каждый оказался шедевром. Шедевры выходили далеко не всегда, фильмы в основном получались с ярко выраженным идеологическим пафосом, многие были посвящены историческим персонам: «Глинка», «Академик Иван Павлов», «Тарас Шевченко», «Жуковский», «Белинский», «Римский-Корсаков». Народными картинами становились немногие: «Подвиг разведчика», «Золушка», «Молодая гвардия», «Кубанские казаки»…
После смерти Сталина в советском кинематографе произошли революционные изменения. Поначалу казалось, что снимать по сто фильмов в год, как хотел Хрущёв, не получится: где взять столько талантов? А оказалось, что были и таланты, и идеи. Стоило только «разрешить», раздвинуть рамки.
На «Мосфильм» пришёл Иван Александрович Пырьев, при нём построили новые павильоны, при нём появились новые лица, запустились многие молодые режиссёры, позже ставшие классиками. За несколько лет «Мосфильм» выдал на-гора настоящие шедевры в разных жанрах и на любой вкус: «Летят журавли» Калатозова, «Карнавальную ночь» Рязанова, «Сорок первый» Чухрая… В это время расцвёл «Ленфильм», на экраны вышли «Укротительница тигров» Кошеверовой и Ивановского, «Два капитана» Венгерова, «Дело Румянцева» Хейфица… Хорошие фильмы стала снимать киностудия им. Довженко, мелодраматичные, в индийской манере, как, например, картина «Пути и судьбы» с Юрием Саранцевым, Георгием Юматовым, Роланом Быковым, Валентиной Ушаковой. На Одесскую студию тоже приехали молодые талантливые режиссёры, в том числе Марлен Хуциев. И старый кинематограф перестал быть интересен, а внимание привлекали малоизвестные молодые ребята, пусть и ошибающиеся, но задорные и смелые.
Вообще, это таинственное явление, в котором хочется разобраться: почему в какой-то момент возникает усталость от старого? Во многих сферах, в том числе и в кино. В одно и то же время у людей складывается общее ощущение, что прежние формы устарели.
Почему казавшееся естественным и даже модным вдруг начинает выглядеть архаикой? Это как будто биологический процесс, необходимый для выживания вида. Словно заложенный природой инстинкт обновления.
Зритель в театре долгое время может воспринимать как должное, что возрастная актриса с громким именем воплощает на сцене образы юных героинь. Скажем, великая Бабанова играла, а великая Уланова танцевала Джульетту, а им едва ли не под пятьдесят уже было. Но вдруг зритель перестаёт мириться с таким положением, его нутро начинает требовать смены поколений, и смена происходит, но уже как слом старого, как революция.
Мы в нашем кино плохо умеем управлять этими процессами, в отличие, скажем, от американцев. У них замечают новое лицо, новый талант даже в проходном фильме, берут на заметку, и вот уже этот подающий надежды появляется в следующем проекте рядом с настоящей звездой – так ему поднимают авторитет, убеждают публику, что этот новенький перспективен. Так было с Томом Крузом, который блеснул в фильме «Лучший стрелок», а в следующем – «Цвет денег» – уже появился на экране в компании с Полом Ньюманом. Похожая история была и с Дастином Хоффманом, который засветился в картине «Выпускник», а в последующих фильмах оказался партнёром артистов со звёздным статусом и набрал нужный вес и авторитет. Это проверенный метод, с помощью которого создают имена, и вскоре дебютант самодостаточен, сам по себе без чьей-либо помощи привлекает зрителя и обеспечивает сборы.
Целое поколение артистов в какой-то момент теряет былую народную любовь. Выражаясь политологической терминологией, теряет легитимность. В политике та же история. Сталин тоже мог потерять любовь, надоел бы со временем. Таким же образом назрела необходимость смены политических поколений в конце 70-х, и перестройка оказалась запоздалой реакцией на запрос общества. Возможно, случись она вовремя, и не были бы реформы Горбачёва столь болезненны. Но мы не умеем вовремя – ни в кино, ни в театре, ни в политике.
Так и в советском кинематографе 50-х стало скучно, неинтересно наблюдать за «стариками»: Борисом Андреевым, Кадочниковым, Крючковым, Ладыниной, Макаровой… Отрезало в один момент, хотя совсем недавно мы ими восхищались.
Ещё работал Герасимов, который снял гениальный «Тихий Дон». Ещё продолжали работать мэтры, классики, но какие-то их картины уже было просто невыносимо смотреть. Вот, например, «Убийство на улице Данте» – фильм, который пользовался успехом у зрителей, но, когда Михаил Ромм в 1956 году показал картину во ВГИКе (была такая традиция: маститые режиссёры представляли свои новые фильмы студентам), аудитория, можно сказать, премьеру освистала. Фильм посчитали – ни больше ни меньше – позором.
Реакция студентов ВГИКа вполне объяснима. Сценарий был написан в 40-е годы, и на нём уже темнела патина древности. Фильм был сделан по крепким законам кинематографа 30-х годов, театрального по своей природе. Но к середине 50-х уже наступила смена поколений. Посмотрите после фильма 1956 года «Убийство на улице Данте» фильм 1957 года «Летят журавли» и вы поймёте, чем была беременна новая кинематографическая эпоха.
Менялась парадигма, приходило время таких картин, как «Летят журавли», «Баллада о солдате». Возникали новые актёрские типажи, нестандартные операторские решения. И в один момент возникало понимание: именно так и надо снимать!
Такая же смена поколений происходила и на Западе. Великий итальянский кинематограф предложил своё судьбоносное открытие – неореализм. Стиль, который, как это ни парадоксально, возник во многом от бедности, от невозможности работать в дорогостоящих декорациях, павильонах. Молодым режиссёрам приходилось снимать едва ли не на коленке, а это диктовало новую интонацию, новую драматургию, новую эстетику. Наверное, целое десятилетие итальянцы доминировали, диктовали моду для всего мирового кинематографа. Не отставали и французы, и вообще европейцы, прошедшие через Вторую мировую войну.
В начале 50-х на Западе возникло новое кино, в Америке появились актёры с новой манерой игры. В первую очередь – Марлон Брандо, блеснувший в фильме «Трамвай „Желание“» и Джеймс Дин, который прославился несколькими картинами («К востоку от рая», «Бунтарь», «Гигант»). Обоих этих актёров открыл замечательный американский режиссёр Элиа Казан, человек с очень непростой судьбой. Был коммунистом, потом отрёкся от этих идей, а во времена маккартизма коллеги обвинили его в предательстве, стукачестве. Сейчас не принято вспоминать об этих страницах истории Соединённых Штатов, а ведь тогда очень многие американские творцы подверглись репрессиям за коммунистические взгляды. Даже когда в 1999 году, в 90-летнем возрасте, Казан получил Оскар за вклад в мировой кинематограф, это вызвало бурные протесты в актёрско-режиссёрской среде Голливуда.
