- Чудеса продолжаются, - заговорила Ирис с лёгкой улыбкой. - Сначала не пойми откуда появился Тайгет, теперь вот ты… Но, Хэйл, как ты меня нашёл? И куда подевался Тайгет? А, впрочем, зачем я спрашиваю тебя о нём? Ты, верно, даже не догадываешься, о ком идёт речь…

- Отчего же? – Хэйл вскинул на девушку лукавые молодые глаза; в их хитром прищуре плескалась лазурь горного озера. – Очень даже догадываюсь! Тот, кого ты зовёшь Тайгетом, принёс тебя сюда: ведь более укромного места, чем утёс Проклятой горы, не найти во всей Фризии…

- Я - в Фризии?! – обрадовалась Ирис. И тут же, вспомнив о прощальном напутствии дедушки, который велел ей возвращаться на родину в случае поражения фризов, погрустнела.

Храброго вождя Альбуена больше не было среди живых, он пал в бою, как и подобало истинному фризу. Возможно, и остальные фризы повторили его судьбу… А если так, то кочевники теперь направятся, как Альбуен и говорил, к берегам Холодного моря. И ей, преемнице вождя, рассуждала Ирис, следует немедленно объединить фризов из Туманных Пределов с гистерийцами, чтобы сообща дать отпор врагу.

- Мне нужно как можно скорее попасть в Туманные Пределы, - заявила Ирис, с решительным видом глядя на Хэйла. - Вождь Альбуен, мой дедушка, погиб, сражаясь с кочевниками, и теперь от меня, новой правительницы Фризии, зависит будущее моего народа.

И как бы в подтверждение своих слов, девушка дотронулась до колье с изумрудной сосной и янтарными рыбами, которое собственноручно надел ей на шею старый фризский вождь.

- Я отпущу тебя туда, куда ты так стремишься, - согласился Хэйл, а потом всё же прибавил: - но только сначала выслушай меня внимательно. А перед тем, как я начну свой рассказ, посмотри вокруг и скажи мне: что ты видишь?

Ирис медленно приподнялась, опираясь на локоть, и огляделась.

Помещение, в котором она находилась, оказалось подземной пещерой; с высокого потолка и с изгибов стен свисала рваная бахрома сосулек – небольших, похожих на застывшие вытянутые капли воды, и гигантских, достающих почти до земли. Местами сквозь потолок проросли толстые корни деревьев; сюда почти не проникал солнечный свет, и у земли клубился полумрак. Лишь трепещущий огонь факела освещал странные развалины – части стен, лестниц, полов, жертвенников. Как будто прежде, в старину, здесь был построен подземный дворец. Было здесь и оружие: бронзовые наконечники стрел, боевые топоры, рукоятки мечей и сами мечи. И на всём было вырезано одно и то же изображение – дракон, в полёте расправивший крылья, а на нём – всадник, человек с оружием в руках.

Хэйл переводил взгляд с Ирис на изображения и обратно, наблюдал за её лицом и, наконец, повторил свой вопрос:

- Что ты видишь, детка?

- Ты сказал: «Тебя принёс сюда тот, кого ты зовёшь Тайгетом», - начала говорить Ирис, в голове которой роились мысли, которые она пыталась выстроить в чёткий ряд. - Значит, ты всегда знал о существовании драконов? Скажи, Хэйл, это ведь ты спас Тайгета, когда он остался в лесу один, без моей опеки? Ты принёс его сюда, в эту пещеру, которая стала ему домом; ты заботился о нём, растил его, кормил… Но, Хэйл, отчего же ты не сказал мне об этом раньше? Отчего не утешил меня, когда я, потеряв надежду найти своего друга, пролила о нём столько слёз?!

- Ирис, детка, прости меня, старика, - раскаялся Хэйл, виновато потупив взор. - Но тогда я не мог поступить иначе: ведь время, когда твой путь пересечётся с путём эквитэма, Избранного, ещё не пришло.

- О ком ты говоришь? – Ирис не скрывала своего удивления: она и сейчас не была знакома с человеком, носившим названное Хэйлом имя.

- Эквитэм – так наши предки звали Всадников, - тихим, доверительным голосом произнёс Хэйл. - Тех, кто умеет летать на драконах и с помощью родовой магии подчинять их своей воле, направлять их полёт и использовать как непревзойдённое боевое оружие. Понимаешь, Ирис, в далёкие времена Всадники жили среди людей обособленным кланом, а их прародиной были земли нынешней Фризии. Их род возник в Долине вулканов, которые в наши дни выглядят как холмы, и каждый представитель рода эквитэмов опекал своего дракона как собственного ребёнка. Их связь была неразрывной: эквитэм читал мысли своего дракона, а дракон без труда угадывал желания своего эквитэма.

- Почему же драконы были стёрты с лица земли и из памяти людей?! – не выдержав, с возмущением воскликнула Ирис. – Почему любое упоминание о них воспринимается как легенда, как вымысел, а их изображения можно встретить лишь в старинных книгах наряду с рисунками сказочных существ? Может быть, это было сделано намеренно? Но если так, то кем и с какой целью? А эти загадочные Всадники, эквитэмы, - я слышу о них впервые!

- Всадников предали забвению ещё до того, как перестали говорить о драконах, - со вздохом признал Хэйл. И помолчав, продолжил: - Беда пришла в клан эквитэмов после того, как они приняли веру людей и стали поклоняться трискелю, постепенно забывая заповеди своих предков. Их магия угасала; у них всё меньше рождалось детей, а это, в свою очередь, плохо отразилось на драконьем потомстве. И однажды эквитэмы исчезли из Долины вулканов…

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​- А что стало с драконами? – опечалилась Ирис.

- Много столетий назад в Фризию пришла большая война, - вёл дальше Хэйл, вспоминая старинные предания. - Войны здесь случались и прежде, но грядущие сражения обещали стать поистине сокрушительными. Орды кочевников из пустыни, поднимая клубы пыли, направились через Аремор к Холодному морю, чтобы навсегда отобрать у фризов эти благословенные места. Завоеватели, дикие, беспощадные, двигались, подобно тьме, поглощая на своём пути всё живое: зверски расправлялись с мужчинами, убивали женщин и стариков, не щадили даже невинных младенцев. Они были уверены в своей несокрушимости, потому что их вождём в то время был очень могущественный колдун. Он был их повелителем; они поклонялись ему как божеству и приносили человеческие жертвы. Ему был приятен запах крови: чем дольше длилась война, чем больше людей в ней погибало, тем сильнее становилась магия колдуна. Но у него была одна тайна: колдун не мог умереть своей смертью и не мог погибнуть от руки человека. Умереть он мог только от огня, порождённого древними вулканами. Единственной надеждой фризов, да и всех народов и племён, населявших земли Аремора, были драконы – носители этого огня. Но их осталось очень мало, а найти их было нелегко. И тогда вождь фризов обратился за помощью к шаману из соседнего племени гистерийцев, чтобы тот призвал эквитэмов, хотя бы одного из них… К счастью, он явился – единственный Всадник, оставшийся в живых… Оседлав своего дракона, эквитэм направил его мощь против колдуна. Фризы разгромили кочевников, а останки их повелителя погребли здесь, в одной из пещер Проклятой горы.

- И вот, спустя столетия, кочевники снова вернулись, - задумчиво проговорила Ирис, выслушав рассказ монастырского истопника. И вдруг спросила: - Хэйл, ты как-то связан с историей о драконах и Всадниках? И скажи наконец, кто же тот эквитэм, чей путь должен был пересечься с моим?

- Рассказывая тебе о драконах и Всадниках, я не могу умолчать о клане Хранителей и их традиции, - издалека повёл Хэйл. - Эта освящённая веками традиция соблюдалась неукоснительно, каждый Хранитель приводил своего преемника к Проклятой горе, показывал ему подземный ход и говорил: «Когда ты станешь Хранителем, помни, что ты, и только ты знаешь этот тайный ход: придёт время – и ты воспользуешься этой тайной, чтобы спасти людей». Поколения сменялись поколениями, Хранители проживали свою жизнь и умирали, уступая место своим сыновьям, и ни одному из них не пришлось воспользоваться этим ходом. Нынешний Хранитель тоже думал, что ему не придётся исполнить этот завет, но он ошибся.

- Это ты – Хранитель? - спросила Ирис, которая уже обо всём догадалась.

Перед тем, как ответить, Хэйл многозначительно помолчал и затем отчётливо произнёс:

- Да, Хранитель - это я. Я – двести восьмидесятый Хранитель, считая от дня последнего извержения вулканов на этой земле.