Потом оказалось, что это не река, а пневмоносилки, и его везут куда-то по коридорам, похожим на пищевод огромного мертвого животного.

Ну, вот и все. Вот и все…

А если на самом деле никто не собирается лететь за сержантом? Если его обманули?

Илэр рванулся с носилок. Он должен спасти своих. Или хотя бы убедиться, что их вытащат. Но руку вновь прошило нестерпимой болью… и больше он ничего не помнил.

Сержант снял со своего скафандра все, что на жаргоне десанта называлось «навеской» – аккумуляторы, обоймы, съемные бронепластины, аптечку, – и оставил себе только пистолет с тремя обоймами и «кирасу». Так же поступил второй десантник. Сейчас он стоял в стороне сосредоточенно разминал мышцы, точно гимнаст перед выступлением. Без брони он казался хрупким, как мальчик.

«Оранжевые» на галерее притихли. «Впрочем, чего им беспокоиться, – подумал сержант, осторожно выглядывая в дверной проем. – Они же неживые. Им что час сидеть, что год… Это у нас времени в обрез».

– Прямо как перед грозой, – озабоченно проговорил молодой десантник.

– Хорош трепаться, Анри. Натали, остаешься за главную. Как только твой снайпер…

– Никакой он не мой! – гневно выпалила девушка.

– Отставить. Как только он кинет гранаты – сразу огонь по галерее. Не жди. Добежим мы или нет, дело десятое. Главное, что они сразу повылазят и начнут по нам стрелять.

– А если не повылазят? – подал голос раненый десантник.

– Значит, гражданину снайперу объявим выговор за некомпетентность. С занесением в грудную клетку или брюшную полость. И придумаем что-нибудь получше. Готов?

– Так точно.

– Теперь ты, снайпер, – сержант сунул Жижичу связку гранат.

– Она считает: один… два… три… – он считал медленно, пристально глядя командарму в глаза, а потом дал короткую отмашку. – Понял?

Командарм кивнул.

– Molodetz. Ну, с богом.

Сержант шагнул к дверному проему и замер на пороге. Анри, не сводя с него глаз, встал рядом, точно его тень. Сейчас они напоминали бегунов перед стартом. Натали переложила карабин в левую руку, подняла сжатую в кулак правую.

– Раз… Два… Три…

Щиток ее гермошлема мгновенно потемнел, и мир погрузился во мрак. Через миг из темноты начали проступать очертания предметов – так бывает при кратковременном обмороке во время перегрузок. Понимая, что еще пару секунд не сможет стрелять, Натали перехватила карабин второй рукой… и увидела, как командарм, припав на одно колено, нажимает на спуск.

– Бах! Бах! Бах!

Он посылал пулю за пулей – спокойно и методично, как на стрельбище. Щиток на шлеме Натали уже стал прозрачным, а она все стояла и заворожено смотрела, как вылетают гильзы из затвора…

– Бах! Бах! Бах!

В первый момент ей показалось, что в зале отозвалось эхо. Натали повернулась и увидела, как десантники несутся через дымный зал… а на галерее, толкая друг друга, суетятся тощие головастые фигурки в оранжевых скафандрах. С такого расстояния их оружие казалось игрушечным и совсем не страшным.

Потом одна фигурка, нелепо взмахнув руками, перегнулась через ограждения и полетела вниз. Другая качнулась, опрокинулась и исчезла…

До противоположной двери оставалось несколько метров, когда Анри споткнулся и упал. Глядя, как сержант исчезает в дверном проеме, Натали все ждала, что он сейчас поднимется и побежит снова, но десантник лежал и не шевелился.

Вообще на корабле было очень тихо. Но если прижать ухо к полу, можно услышать, как работают машины. Этот тихий-тихий утробный гул завораживает и наполняет таким восторгом, который дано пережить, наверно, только в детстве…

– Вставай, – прошептала себе Натали. – Потом послушаешь. Вставай…

И поняла, что стрельба прекратилась. Жижич тоже встал и осторожно, не опуская карабин, вышел в зал. Но все было тихо. Раненный десантник, опираясь на карабин, поднялся и подошел к ней.

– Снайпер, – пробормотал он. – Точно снайпер. Ты посмотри, всех положил! Я тоже так хочу. Эй, друг! Научишь?

– Он не понимает, – девушка подставила ему плечо. – Пошли быстрее, пока новых не принесло.

Так они и шли через зал: впереди командарм – зорко оглядывая галереи, палец на спуске, – а за ним Натали и десантник, который висел на ней и каждые несколько метров вполголоса бранился. Даже если кто-то из «оранжевых» уцелел, они не осмеливались высунуться.

Всю дорогу Натали ломала голову над тем, как быть с Анри. Конечно, Жижич мог бы дотащить его без особого труда, но это означало лишиться стрелка… отличного стрелка, который при необходимости мог прикрыть огнем всю группу. Однако, подойдя ближе, она поняла, что помощь опоздала. Анри был мертв. Первая пуля вошла ему в бок, чуть повыше прорези рукава бронежилета, а вторая разнесла вдребезги затылок. Что остается в таких случаях от лица, Натали знала не понаслышке.

Люк, за которым должен был прятаться сержант, был приоткрыт. Командарм поднял руку, останавливая Натали, и осторожно заглянул в щель.

При виде его лица Натали стало не по себе. То, что находилось за дверью, не напугало командарма. Но он явно уже сталкивался с этим… и встреча эта была более чем неприятной. Жижич еще раз в задумчивости осмотрел галерею, потом жестами показал девушке, чтобы она помогла ему усадить раненого у стены и произнес несколько слов на языке, которого она не знала.

– Что?

Командарм присел рядом, вложил в руки десантнику карабин и поднял так, чтобы тот держал на прицеле одно крыло галереи. Убедившись, что на этот раз его поняли, он встал, коротко кивнул девушке и скользнул в дверь.

Натали беспомощно посмотрела ему вслед. Потом на десантника…

– Подожди, Эжен, – шепнула она. – Я сейчас.

И вошла следом.

Первое, что увидела Натали – это огромное лицо… нет, Лик, висящий посреди просторного помещения, словно маска, подвешенная в переплетении кабелей, жил, трубок, по которым текла какая-то темная пенистая жидкость. Только эта маска была живой. Жуткие черные глаза смотрели на Натали, и она чувствовала, что не может отвести взгляд. Краем глаза она уже заметила сержанта и Жижича, которых крепко держали «головастики». Без скафандров они выглядели еще более омерзительно: неимоверно тощие конечности, непропорционально большие головы, похожие на тыквы… и тупые глумливые физиономии, словно наспех вырезанные ножом.

– … И вот вы, наконец, добрались сюда…

Голос Лика был тихим, вкрадчивым. Казалось, он проникает прямо в мозг, и ты уже не можешь сопротивляться, а можешь только слушать, слушать… Две пары цепких рук держали ее за локти, но это, пожалуй, было лишним. Натали уже была не в силах шевельнутся…

– Глупые непоседливые существа… И что мне теперь с вами делать? Убить? Нет, это слишком просто. Слишком просто…

Только сейчас Натали заметила, что сержант ранен. Он не стоял, а почти висел на руках у «тыквоголовых», стараясь не опираться на правую ногу.

– Зачем переводить материал? Тем более, такой качественный… Из вас могли бы получиться прекрасные слуги. Если разобраться, это даже не наказание. Это великая честь – служить мне, моим повелителям…

– Я – солдат Республики, – гордо произнес сержант.

– А что есть твоя Республика? – Лик перекосила жуткая ухмылка. – Призрак прошлого величия всеми забытой страны!

– Это была великая страна. Именно поэтому она не забыта. Люди, которые создавали ее, давно умерли, но их мысли до сих пор вдохновляют живых.

– Живых? Мои властители стерли грань между живым и мертвым. Я не зря зову их богами: они и в самом деле обладают божественной силой. Им удалось преодолеть бездну пространства между Галактиками. Они могут гасить солнца. Они умеют преображать живое… в чем один из вас уже успел убедиться.

Жижич нахмурился. Натали заметила, как он отвел глаза, словно вспомнил о каком-то постыдном поступке, который совершил… наверно, не так давно.

– А теперь в этом убедитесь и вы. Ваша смелость глупа, но достойна такой награды. Тем более что для этого почти все готово. О да, вам выпала великая честь – стать первыми представителями новой расы рабов… Умных, умелых, сильных рабов.