Я тоже собираюсь двинуться вперёд, но звук моего телефона на заднем плане прерывает момент. Мои мышцы сжимаются, и Шарп быстро отстраняется.

— Ты должна это знать, — тихо говорит он, отводя взгляд. Тяжёлая атмосфера возвращается.

Я двигаюсь быстро, стремясь избежать неловкости, мысленно проклиная себя последними словами, когда ухожу. Так чертовски глупо! О, Боже, что это было? Что я наделала? Я мысленно бью себя по голове несколько раз, убегая.

Найдя телефон, я вижу, как на экране высвечивается мамино имя. Я чувствую немного неприятный укол совести. Я избегала её всю неделю, в надежде, скрыть от неё всю эту ситуацию с угрозами и прочим. Она не очень-то любила моего отца с тех пор, как он бросил её ради молодой модели. Если бы она узнала что-то не хорошее, особенно если это не хорошее как-то касалось меня, она бы не восприняла это также как отец. И мне не хотелось бы взваливать на себя и эту головную боль. Я не хочу слушать её разглагольствования об отце и его сомнительной деловой деятельности. Во всяком случае, она закрывала глаза в течении тех двадцать двух лет, что они были вместе, когда она жила той жизнью, к которой привыкла. Она по-прежнему умудряется жить этой жизнью, благодаря хорошим инвестициям после менее чем удовлетворительного урегулирования развода, но теперь она живёт жизнью пропитанной горечью.

— Мама, — я стараюсь говорить, как можно веселее, ожидая презрения, которого заслуживаю за то, что игнорировала её всю неделю.

— А вот и моя девочка, — её мягкий, хорошо поставленный английский акцент заставляет меня чувствовать себя немного лучше. — Я уже начала думать, что ты бросила меня ради своего отца.

Я улыбаюсь, так же натянуто, как улыбаюсь и при входе в гостиную, выглядя не менее эмоционально отстранённой, чем, когда покидала её минуту назад. Хотя я вижу слабое любопытство на лице Джейка, интересующегося, кто на другом конце линии.

— Никогда, мам, — отвечаю я, хотя на самом деле мне и не нужно ничего ему говорить.

— Как поживаешь, сладкая моя?

— Читала журналы? — спрашиваю я, зная, что она обожает все эти сплетни, даже если они сенсационно освещаются в прессе. Она спрашивает, потому что заметила фото Себастьяна, выползающего из бара.

— Я знаю, что ты всегда поступишь правильно, — в её голосе звучит искренняя вера. Это действительно помогает. В отличие от моего отца, она верит в меня. — У меня выдался свободный вечер, — продолжает она, заставляя меня улыбнуться. Это большая редкость. Она — светская львица, распределяющая своё время между женскими, теннисными и боулинг клубами и бесконечными обедами. Я была на одном из этих обедов. Только один раз, и я поклялась никогда больше не посещать их. Обед в кругу, озлобленных и извращённых женщин, то и дело ругающих своих бывших мужей под канапе и шампанское, — я не так представляю себе хорошо проведённый день. — Встретимся за ужином.

— Мне нужно пойти на вечеринку по случаю дня рождения Шафран, — я легко выдумываю своё оправдание, поскольку это правда, но я не надеюсь, что это что-то изменит.

— Тогда встретимся раньше. Немного разомнём твой желудок.

Я съёживаюсь, когда ищу Джейка, обнаруживая, что он теперь занял место на диване, ноутбук покоится на его длинных ногах. Я пытаюсь понять, от кого будет легче отвязаться. Я знаю, что мама не повесит трубку, пока я не соглашусь. К тому же я не видела её больше недели. И всё же я не могу взять с собой Шарпа. Это вызовет множество вопросов, на которые я не хочу отвечать. Он едва ли незаметен, с его то мощным присутствием и худощавой фигурой в шесть футов четыре дюйма.⁶

Как мне убедить его, что ужин с моей матерью не требует его присутствия? Я поговорю с ним несколько минут и решу, как лучше слинять. Я не могу отрицать, что мне нужно немного побыть с ним наедине. Вся эта неловкость становится невыносимой. Я не могу сказать или сделать что-то по-настоящему правильное.

— Ти Джей тоже будет, — добавляет она, не давая мне выбора. Мне нравится, что моя мама относится к нему как к своей собственности, хотя он точная копия её бывшего мужа, которого она ненавидит. Она, как и я, видит в Ти Джее только хорошее, вероятно, потому, что усердно трудилась, чтобы воспитать в нём эти качества с самого детства.

— Во сколько и где? — я определённо вижу, как Шарп повёл ухом, когда я произношу это.

— Чудесно! Мой водитель заедет за тобой в семь. Выгляди хорошенько, сладкая моя! — она вешает трубку, и я начинаю жевать губу, думая, как лучше подойти к разговору.

— Это была моя мама, — небрежно произношу я, направляясь на кухню за стаканом воды. Как и ожидалось, я не получаю ответа, и не только потому, что не сказала ему ничего такого, чего он не знал. — Она хочет поужинать со мной сегодня вечером, — говорю я, доставая стакан из буфета. — Её водитель заедет за мной в семь.

И снова никого ответа.

Я хмуро смотрю на кран, наполняя свой стакан, прежде чем вернуться в гостиную. Джейка там нет. Его ноутбук закрыт и теперь лежит на сиденье, где его задница была удобно пристроена минуту назад. Я делаю глоток воды, а также стараюсь придать себе уверенности, затем продолжаю свой путь, чтобы найти его и рассказать ему, как всё будет. С каждым шагом я становлюсь всё более и более уверенной, и не игнорирую тот факт, что я меньше всего беспокоюсь о маме и её вопросах о том, кто такой Джейк, и решительно настроена получить от него некоторую передышку от его слежки за мной. Я чувствую, что задыхаюсь от… Я не знаю, от чего именно, но знаю, что это нехорошо.

Я так поглощена мысленной болтовнёй, что забываю постучать и вхожу прямо в гостевую комнату. Стакан выскальзывает у меня из рук и с глухим стуком падает на ковёр, разбрызгивая воду по ногам.

— О чёрт! — я задыхаюсь, оказавшись лицом к лицу с Шарпом, голым и с полотенцем, безвольно зажатым в его руке. Он не двигается. Я не двигаюсь. Мы просто смотрим друг на друга, мои глаза, несомненно, прикованы к глазам Шарпа. Он решает, что сделать. Шокирован. Бесспорно.

Прикройся!

Я выкрикиваю приказ в своей голове, пытаясь перенести команду из мозга в рот, чтобы суметь её озвучить. Но мой рот отказывается реагировать на мои команды. Но что-то ещё работает в моём организме, и это нельзя игнорировать. Я прижимаю ноги ближе друг к другу, чтобы попытаться остановить пульс, переходящий в сильнейшую пульсацию, мои глаза опускаются вниз по его груди. Каждый крошечный кусочек воздуха, который был у меня в организме, срывается с моих губ с похотливым вздохом. Его член. Он длинный, твёрдый и готовый.

— Камилла, — его тихий оклик моего имени едва слышен. Я слишком увлечена тем, с чем столкнулась. Кто-нибудь, спасите меня, прежде чем я упаду на колени и начну поклоняться ему. — Камилла!

Я подпрыгиваю так сильно, что моя спина ударяется о край двери и я задеваю её плечом.

— Чёрт! — я поднимаю руку и хватаюсь за неё, ошеломлённая и сбитая с толку.

— Ты в порядке?

Я встряхиваю головой в надежде обрести хоть какую-то ясность и вижу приближающегося Джейка, но теперь это маленькое полотенце, было обёрнуто вокруг его упругих бёдер. Очертания его живота, переходящие в идеальные впадины ниже живота, снова заставляют меня думать не ясными образами.

— Да! — я отступаю, убегаю, и снова натыкаюсь на чёртову дверь. — Чёрт! — я потираю плечо. — Я в порядке, — отвечаю я, ковыляя в коридор. Джейк останавливается прямо перед дверью, хмурое выражение искажает его лицо. — Я иду ужинать с мамой, — выпаливаю я, ещё немного отходя подальше.

— Я знаю, — он быстро осматривает меня с головы до ног, вероятно, проверяя, всё ли со мной в порядке. Да я не в порядке. Плечо, может, и болит, но в другом месте болит сильнее. Мне нужно срочно уехать.

— Её водитель заберёт меня. Ти Джей тоже будет там. Тебе не нужно идти со мной, — по его внезапному выражению отвращения я могу сказать, что он думает иначе.

— Даже не думай об этом, — Джейк разворачивается и уходит от меня, позволяя полотенцу упасть без малейшей застенчивости, открывая мне всё. Я закрываю глаза, чтобы не пялится на такую непристойную безупречность.