Впрочем, ждать, пока его вынесет на побережье Поморья, Савинову не пришлось…

Ярина едва успела чуть прибраться в доме и затопить печь, чтобы приготовить еду, как ей стало совсем худо. Тошнота подступила к горлу, ноги затряслись от слабости, и Ярине пришлось присесть на лавку, чтобы не упасть. Она сидела, тяжело дыша, привалившись спиной к бревенчатой темной стене, и ждала, когда перестанут плясать перед глазами болезненно яркие цветные пятна. «Да что же это со мною?» Ужасная слабость, охватившая все ее существо, могла быть началом некого неведомого недуга. Хотя Яра подозревала, что причина-то гораздо проще. Ведь в последние дни она почти ничего не ела. Может, и голова ее кругом идет просто от голода?

«Надо бы поесть, – подумала девушка. – Разве можно себя так мучить. Вон уже все замечают, как похудела. Щек нету, а живот – ровно доска, твердый, будто и не женка вовсе. У мужей такие – плоские, с ровными выпуклыми клетками. Вот вернется Александр и смотреть не захочет на меня…» Ярина слабо улыбнулась этой мысли. Знала: муж станет любить ее, как бы она ни выглядела. Но жене даже для себя важно выглядеть справно – румяной быть да бодрой. А тут – кожа да кости!

Пересидев головокружение, она осторожно поднялась с лавки и выглянула наружу. Солнце почти село. Лесные вершины темной зубчатой стеной темнели на фоне неба. Тихо. Даже ветер пропал, лишь мошкара радостно звенит. «И как это Всегорд, который сторожит за околицей, терпит этих маленьких кровопийц?» В конюшне, переступив копытами, фыркнула лошадь. Гридней нигде не видать: и вправду хорошо скрадывают! Ярина чувствовала, что они где-то рядом, но вот где? Появилось желание пойти поискать их, но она сдержалась и вернулась в дом.

«Ну вот она, твоя желанная тишь. Что же с ней теперь делать?» Мысли сами собой перешли со своих забот на мужа. «Как он там? Здоров ли? Не заберет ли его чужой мир?»

Ярина постелила себе на лавке и прилегла. В доме быстро темнело. Сквозь окошко, затянутое бычьим пузырем, проникали внутрь последние сполохи заката. Уснула она незаметно, и снилось ей, как она гуляет по лесу, а впереди, меж деревьев, то и дело мелькает Александрова спина. Она зовет его, но он почему-то не хочет ее подождать и уходит все дальше и дальше…

Откуда он взялся посреди штормового моря, этот проклятый драккар?

С вершины волны Сашка увидел его черный, хищный силуэт на фоне заката. Парус просвечивал насквозь, и полосы на нем были заметны очень хорошо. Драккар под зарифленным парусом, идущий прямо к нему…

Савинов огляделся в поисках укрытия. «Что за глупость! Какое может быть укрытие в открытом море… Но надо что-то делать! Если они заметят меня… Нет, только не плен! Я вооружен и…» Мысли прыгали, как гребешки волн, но на самом деле было ясно: даны кого-то ищут. Вероятно, своего вождя. Если догадка верна, то искать они будут усердно. И стоит им наткнуться на Савинова…

Он прекрасно понимал, что сопротивляться не сможет. Уже сейчас тело почти не слушается. А что будет, когда его выволокут из воды? Скорее всего, он будет валяться, как медуза на песке, а то и попросту потеряет сознание… Отсюда следует, что на глаза «спасателям» попадаться нельзя.

Драккар быстро приближался. Уже было хорошо видно, как по палубе «датчанина» снуют люди и что-то отблескивает в лучах заката. Сашка различал даже отдельные фигуры. Вот несколько человек столпились на носу, высматривая что-то в волнах. «Точно! Они ищут своего вождя! Да только зря стараются… В Вальхалле он! А может, и в аду, – черт его знает… Однако не пора ли нырять?»

Даны были уже совсем близко, и Савинова пока спасало лишь то, что корабль данов был между ним и солнцем. Он подождал еще немного и, почуяв, что сейчас будет замечен, погрузился в воду с головой…

…Потом Ярине почему-то приснилась вода. Целое море черно-зеленой соленой воды. Клочья облаков на безлунном ночном небе и яркие, острые звезды. Лес исчез бесследно, лишь одинокий ствол дерева служил игрушкой для волн. И Яра во сне остро почувствовала свое родство с этим безжизненным куском дерева, оказавшимся вдалеке от привычных мест, во власти враждебной стихии.

Ярина удивилась: что может быть общего у нее с этой мертвой деревяшкой? Но чувство не проходило, наоборот – оно становилось все сильнее. И тут… «Это не плавник! Это обломок мачты! Александр!!!» И, будто в этом сне Ярине нельзя было произносить имя мужа, волны ринулись на нее бешеными псами и захлестнули. Она проваливалась куда-то в бездну. Пыталась вдохнуть, но воздуха не было. «Задыхаюсь! Дышать!» – билось в висках. Но сон неумолимо тянул ее на дно… Сон…«Сон! Это сон! Проснись, Ярина!»

Она рванулась из последних сил и с судорожным вздохом открыла глаза…

Сашка сумел вынырнуть и на этот раз. Обрывок каната, когда-то служивший для поворота рея под ветер, был крепко намотан на запястье Савинова.

А ведь поначалу все шло неплохо. Драккар проходил буквально в полусотне метров. Света было еще достаточно, чтобы Сашку могли заметить. Он хоронился под обломком, изредка подвсплывая, чтобы глотнуть воздуха… Однако, всплыв очередной раз, Сашка глотнул вместо него холодной, соленой воды…

Всякий, кто хоть раз в жизни захлебывался или тонул, знает, каково это. Внезапный удар волны. Вода наполняет рот и нос. Тело мгновенно слабеет. Легкие судорожно пытаются освободиться от попавшей в них воды. Ум мечется в панике: «Погибаю! Погибаю!» И если не совладать с паникой…

Савинов совладал. Но потратил на это последние силы.

Вынырнув, он, уже не скрываясь, уцепился за обломок и надсадно кашлял. Сашке казалось, что легкие сейчас вывернутся наизнанку. Хотелось заорать: «Стойте! Я здесь!» И пусть эти паршивые даны вернутся и заберут его. Пусть заберут, лишь бы не болтаться здесь, как дерьмо в проруби…

«И чего я прятался? Это же не фашисты! В концлагерь не отправят, а свои не назовут предателем Родины… Вон Бранивоя как встречали из плена… А там можно выкупиться или бежать…» Мысли неслись вскачь, а какая-то маленькая, но очень крепкая частичка сознания Савинова смотрела на эти мысли с холодным любопытством.

«Ах, вот оно как! Вот как, оказывается, все происходит! И ты такой же? Чуть поплохело – и в плен, строевым шагом! А ежели мешает мораль, уговорим себя: не ты первый, мол, не ты последний… Эх, „Герой“, шланг желторотый… Не фашисты? А про „кровавого орла“[97] слышал?»

Сашке стало стыдно перед самим собой. И еще он разозлился. Злость придала ему сил, и Савинов приподнялся в воде, опираясь на верный обломок, чтобы оглядеться. Солнце село. Частые звезды, казалось, вонзаются в зрачки. Драккар ушел… Кругом темные гребни волн, правда, уже более пологие, чем раньше. И мучительно хочется пить. «Не смешно ли – посреди такого количества воды? А драккар все же ушел… Стоп! А это…»

Черный борт корабля внезапно возник из темноты и навис над Сашкиной головой. Потом что-то с шумом рухнуло в воду. Крепкие руки схватили его и потащили куда-то вверх.

В одном Сашка оказался прав – он действительно почти сразу потерял сознание.

«Беда! Беда приключилась!»

Эта мысль возникла еще до того, как поутру Ярина открыла глаза. Она не знала, что случилось на самом деле. Но сон с корабельными обломками в бушующем море! Надо что-то делать!

Яра чувствовала себя совершенно разбитой. Сон не прогнал усталость, а, наоборот, измучил. Но Ярина не могла просто взять и забыть о тревоге. Да и не выбросить из памяти грозно вздымающиеся водяные горы… Делать нечего, придется попытать счастья вновь. Может, удастся хотя бы узнать, жив ли?