Я давно этого ждал, давно хотел. И вот я получил, чего желал. Теперь мы будем вместе. И в четыре руки… Простите, в шесть умелых рук восстановим вторую половину старинного дома. Теперь мы лучше понимаем, к чему стремимся и что это будет по завершении. Не два отдельных адреса, а один просторный дом для пары и ребенка.

— Богдан, смотри, какой проект, — показывала Лиля пример оформления комнат. Где-то на просторах интернета отыскала. — Такой цвет спален и коридора отлично подойдет. Тебе не кажется?

— Я думаю, что это плохо сочетается с характером дома. Все же он построен в прошлом веке. Я думал насчет чего-то более консервативного. Типа классики. Или прованса. А это, скорее, модерн какой-то… Да и с остальными интерьерами не будет сочетаться.

Я не хотел ее обидеть. Но в этот раз, видимо, сработала жилка директора. Подавлять домочадцев своим авторитетом — очень плохая привычка, просто ужасная черта.

— Тебе не нравится?

— Да… То есть, нет. Послушай. Я не хочу тебе мешать выбирать дизайн для комнат, в которых мы сейчас делаем ремонт. Правда. Не пойми меня неправильно. Просто я не хочу, чтобы две половины выглядели разными. Хотелось бы, чтобы усадьба смотрелась гармонично со всех сторон. Поэтому лучше подобрать что-то такое, чтобы сочеталось с моими интерьерами… — Сказал я и решил тут же исправиться: — То есть, нашими. С моей стороны.

Она рассмеялась.

— А ты не думал, что мы можем выбрать один дизайн для обеих половинок сразу?

— Что ты имеешь в виду?

Она поднялась из-за стола, чтобы обнять меня за шею. И поцеловать. Так сказать, смягчить мою несгибаемость.

— Я имею в виду, что мы могли бы покрасить снаружи все одним цветом. Весь фасад и заднюю часть дома оформить одним стилем. Как тебе идея?

Я задумался, представил. А ведь и правда хорошая идея. Фасад я красил несколько лет назад. Еще когда только заехал и обжился. И не сказать, что цвет мне очень нравился — обычный бежевый. Ничего примечательного.

— И каким ты цветом предлагаешь все покрасить? Белым?

— Белый — хорошо. Но это классика. Ты слишком осторожен, — говорила она нежно и гладила меня по щеке. — Слишком монохромен.

— Монохромен? — повторил я с ухмылкой. — Такого мне еще никто не говорил.

— Ну же, Салтинский. Ты ведь умеешь радоваться жизни. Давай внесем в нее больше красок. Как насчет голубого?

— Голубого? — нахмурился я, демонстрируя недовольство идеей. — Словно церковь, что ли?

— Нет. Не словно церковь. И не просто голубого, а небесно-голубого. Вот такого, — показала она картинку в телефоне. Красивый нежный голубой. Как будто небо.

— А есть еще варианты?

— Бирюзовый, — называла она, листая фотографии симпатичных домиков. — Нежно-розовый.

— Нет. Только не розовый. Это уже слишком. Давай белый.

— Может, светло-фиолетовый?

— Фиолетовый? — напрягся я больше прежнего. — И что, разве дома так красят? — Она показала фото — и правда. Красят. Даже неплохо получается в сочетании с белыми колоннами и белыми углами, оконными зонами. — Не знаю даже. Как-то слишком броско.

— А вот посветлее — сиреневый. Мышонку он очень понравился.

Я хотел забраковать, но слова о Мышонке не дали сказать это вслух.

— Что, и правда нравится сиреневый? Вам обеим этот вариант показался самым красивым?

По мне было видно, что сиреневый цвет я готов бойкотировать, как и розовый вместе с бирюзовым. Но не делаю этого только потому, что в противовес ставятся вкусы остальной семьи. А с ними я обязан считаться. Жаль, что нельзя спросить у Марго. Уверен, что она бы выбрала классический белый, как и я.

— Не хочешь сиреневый — давай компромисс, — дипломатично предложила Лиля. — Небесно-голубой, как на первой фотографии. — Она отлистала назад и показала первый вариант еще разок. Теперь тот голубой уже не казался таким пестрым. Да и сочетание дерева с голубым выглядело довольно солидно. Плюс белые элементы по углам, под крышей. Нарядный белый цоколь. Может, белого не так уж много, но тоже неплохо. Может быть, даже интереснее, чем полностью белый дом. — Ну как? Согласен, что голубой экстерьер будет отлично смотреться на нашем доме?

— Твоя взяла. Давай. Пускай будет небесно-голубой.

— А забор покрасим в белый.

— Это хорошо. Согласен. Но забор нам лучше поменять на новый.

— Давай уже весной, — решила она вдруг сэкономить. Не спешить и отложить немного хлопот на весну. — Ты и так очень много всего покупаешь. Забор покрасим в белый, а весной уже новый поставим, если не передумаешь.

Я вздохнул, подумал. Прикинул, сколько это может стоить. И все же пришел к выводу, что забор нам нужен новый вдоль всей приусадебной территории. Давно хотел заменить, но веского повода не было. И деньги тут ни при чем. У меня есть на это деньги.

— Нет, забор мы поменяем.

Она засмеялась и расправила воротник моей рубашки под свитером.

— Хорошо, господин хозяин. Как скажете. Новый забор так новый забор.

— Из металла возьмем. Он сразу в сборе идет с завода, крашеный прокат. Не ржавеет с годами, а выглядит, как будто классический из дерева. У меня сотрудник поставил недавно — мне понравилось.

— Отлично.

— Невысокий, аккуратный. Будет видно дом с улицы. И с цветами будет гармонировать.

— И белый цвет отлично подойдет под голубой фасад, — подчеркнула Лиля. И все стало на свои места. Я успокоился. Хороший вариант. У нас хорошая команда. — Мне нравится твое предложение. Будет самый красивый дом во всей Демидовке, скажи.

— Вне сомнений, — подмигнул я ей и взял за руку. Чтобы снова посмотреть на палец с венчальным колечком. — Все никак не могу поверить, что мы это сделали.

— Хочешь передумать? — пошутила Лиля.

Но я уверенно качнул головой.

— Нет. Я ни о чем не жалею. Все совсем наоборот. Я рад, что ты согласилась. И теперь мы знаем, чего хотим. — Она закрыла глаза и уткнулась носом мне в шею. Мы просто обнимались в гостиной, стоя у окна. За которым буйствовали краски осени. Листья еще не падали, но дуб окончательно пожелтел и шелестел листвой, как будто в сказке. Зеленая трава, цветы под забором. Детский батут и брошенный посреди газона велосипед. Была во всем этом своя изюминка. Легкий хаос на фоне зрелых взвешенных решений. И все же. Маша — ребенок, хотя должна участвовать в нашем сближении не меньше Лилии. — Она уже знает?

— У-у, — призналась Лиля. — Не знает. Я не сказала. Хочешь, расскажу прямо сейчас?

— Давай. Мышонок должен знать. Это важно.

Лиля позвала дочурку.

— Маша!

И та спустилась со второго этажа без долгих ожиданий.

— Что?

— Подойди сюда, пожалуйста.

Обычно, когда ее зовут в такой официальной обстановке, то Маша знает — будут ругать за что-то. Раз оба взрослых стоят и ждут ее появления. Поэтому девчушка неохотно и с опаской подошла к нам. Чтобы опустить глаза и приготовиться слушать нотации.

— Мам, я не специально… — начал Мышонок оправдываться первым. Даже не узнав причину вызова из комнаты. — Я не знала, что Маргошка сожрет наш пульт! Я его просто вынесла на улицу, чтобы взять там телефон, а потом забыла на столе в беседке и…

— Что? — удивился я. — Какой еще пульт?

— От телевизора, — пожал Мышонок плечами. — Она его украла и погрызла.

Лиля возмутилась и была слегка расстроена:

— Собака сгрызла пульт от телевизора?!

Но я принял это философский. Ведь это уже третий раз, когда она грызет тот чертов пульт. Марго ворует его даже с дивана. Так что нечего ребенка угнетать. Тем более что позвали Мышонка не для этого.

— Маша, мы хотели сказать, что я… — Подмигивая девочке, я намекал, что сделал это. Как и обещал — подарил ее маме колечко.

И она тотчас расцвела.

— О! — Мышонок схватил маму за руку и начал рассматривать атрибут грядущей женитьбы. — Колечко! Ты сделал это, дядь Богдан! Ты подарил… — Тут Машулька замешкалась и попыталась сгладить нестыковку. — Кхм. То есть… Это ты подарил маме колечко?

— Конечно я, — притянул я ее к себе и потрепал за волосы. — Ну а кто же еще? Ведь я люблю твою маму, и мы решили пожениться.