Борис, рассчитывая укрепить свое положение иностранными союзами, пригласил ко двору принца Густава, сына шведского короля Генриха22, и принца Иоанна, брата короля Дании Христиана23.
Густав был героического сложения и внешности, обладал добрым и храбрым сердцем, он любил славу и во всех своих действиях руководствовался понятием чести. Его грациозные и предупредительные манеры смягчали гордое выражение лица. Он жаждал военной славы, но при этом был способен на самые нежные чувства.
Принц Иоанн был мал ростом, вида мрачного и грубого, имел коварный нрав, был тщеславен сверх меры, безжалостен в ненависти и жесток в мести. Он полагал, что для его удовольствий нет преград, что все люди родились лишь для того, чтобы угождать ему. Собираясь навредить кому-либо, он принимал вид кроткий и великодушный; его бесчеловечное сердце радовалось лишь несчастьям других людей.
Многие московские вельможи также немало способствовали процветанию двора, среди них следует особо отметить князей Шуйского, Голицына, Худуна24 и Мстиславского.
Поскольку мы намерены уделить много места князю Шуйскому в нашей истории, думаю, теперь самое время вам его представить.
Князь Шуйский был одной из тех беспокойных душ, которые, кажется, родились для того, чтобы изменить весь внешний облик земли. Он был смел до дерзости, предприимчив до безрассудства, презирая религию, он использовал ее лишь в политических целях, он умел приспосабливаться к моменту, был учтивым или надменным, когда это было ему выгодно. Он был умён, всегда строил великие планы, был трудолюбив и неутомим, от природы добр и даже щедр, но пожиравшие большие амбиции позволяли ему прислушиваться лишь к тому, что могло быть использовано для их удовлетворения. В целом же в нем было достаточно качеств, чтобы стать как великим человеком, так и великим злодеем25.
Благодаря своему происхождению и значительному положению, которое он занимал при дворе, он осмелел настолько, что обратил свои взгляды на Сибирскую царевну, не опасаясь конкуренции со стороны двух принцев, которым царь позволил за ней ухаживать. Князь не осмеливался оспаривать ее у принцев или заявлять о своих чувствах открыто, но никогда не упускал случая доставить удовольствие или угодить ей. Его соперники были озабочены тем же самым, поэтому двор наслаждался праздниками, весельем и удовольствиями, чему способствовало состояние глубочайшего спокойствия, в котором пребывала держава.
Так выглядел двор, когда в нем появился Дмитрий под именем Гришки; сначала всеобщее внимание привлекла его милая внешность, а вскоре его храбрость и сила завоевали все сердца.
Принц Иоанн любил царевну весьма пылко и постоянно старался дать ей это понять; она же едва замечала его, питая к нему смесь равнодушия и презрения. Принц Густав был встречен ею гораздо более благосклонно, она отдавала должное его достоинствам, но ее чувства к нему ограничивались одним лишь уважением. Ее сердце пока еще не было затронуто, так что ей нелегко было ощущать себя объектом ухаживаний принцев, она терпела их лишь по велению отца. Долгое время она отказывалась от праздника, который хотел дать в ее честь принц Иоанн, и всегда находила какой-нибудь предлог, чтобы отложить его, но, в конце концов, ей пришлось согласиться. Для праздника она выбрала принадлежавший царю дом в нескольких верстах от Москвы, где принц все устроил с великолепием, на которое способна лишь сила любви.
Все дамы отправились туда в повозках, а принцы следовали за ними верхом.
Желая воспользоваться случаем и увидеть весь двор, Гришка хотел было затеряться в толпе вельмож, но его благородный вид и искусство наездника очень скоро привлекли к нему внимание окружающих.
Царевна первая заметила его и дорого заплатила за приятное зрелище; румянец, покрывший ее лицо, объявил о ее поражении. Ее сердце охватило то неясное беспокойство, тот нежный трепет, которые свидетельствуют о зарождающейся любви. Царевна с удивлением почувствовала нарастающее волнение и угадала приближение любви, ибо не раз слышала о ней от других. Она обнаружила, что испытывает к этому приятному незнакомцу те самые чувства, которых так ждали от нее принцы. Поначалу ее гордость и благоразумие пытались противостоять этой зарождающейся страсти. Она твердила себе, что стыдно вот так поддаваться очарованию человека, быть может, без роду без племени, тогда как сердце ее нечувствительно к достоинствам двух принцев, которые вожделеют ее. Однако ее сердце было глухо к доводам разума, и, в конце концов, она полюбила еще сильнее. Когда настает роковой момент любви, когда сердце очаровано и делается чувствительным, его попытки сопротивляться всегда бесполезны, его стремление защититься приносит лишь еще большие муки без надежды на излечение.
Царевна не могла удержаться от того, чтобы обратить на Гришку внимание сопровождавших ее принцев. Густав проникся к нему восхищением, и с этого же момента воспылал к нему самыми теплыми и дружескими чувствами, но принц Иоанн не мог взирать на чужие достоинства без зависти и тоски.
В этот момент лошади, запряженные в повозку, в которой находилась царевна, закусили удила и понесли с такой прытью, что все испугались за ее жизнь.
Принцы немедленно устремились к ней на помощь, но лошади свернули с главной дороги, и помчались в сторону довольно глубокой реки, протекавшей неподалеку. Ни сила, ни ловкость возницы не могли сдержать этой стремительной гонки, лошади тащили повозку прямо в реку, царевне грозила опасность почти неминуемой гибели. Принц Густав прыгнул в воду, чтобы спасти ее, но сам оказался в опасности, поскольку не умел плавать. Тогда следовавший за ними по пятам Гришка ринулся в реку. Он одной рукой поддерживал царевну, подхватив другой Густава, пока не подоспели другие вельможи и не вытащили обоих.
Этот неприятный случай всех расстроил, и праздник решили отложить. Все вернулись в город, где новость быстро распространилась, и расположила всех в пользу Гришки.
Принц Густав, и без того ему симпатизировавший, сердечно поблагодарил его за оказанную услугу и заверил в вечной признательности. Гришка ответил на все эти знаки дружбы так, что понравился всем еще больше.
На другой день Густав представил его царю, который принял юношу благосклонно, нисколько не сомневаясь в его благородном происхождении и величии; царь полагал, что перед ним принц, которого привело ко двору желание путешествовать и который не хотел быть узнанным.
Между тем царевна с трудом оправилась от испуга, вызванного близостью опасности, которой она лишь чудом избежала. Ей приходилось делать над собой усилие, чтобы побороть в себе страсть, даже в зарождающемся состоянии столь сильную, что она лишь усугубляла общее недомогание. Царевна узнала, что спаслась от смерти благодаря вмешательству очаровательного незнакомца. Глубочайшая признательность соединялась в ней с симпатией к нему и заставляла умолкнуть рассудок. Поначалу ей казалось, что, прислушиваясь к говорившим в его пользу чувствам, она испытывает лишь благодарность: едва полюбив, мы еще не осознаем, что любим. Однако вскоре сила этих ощущений не оставила сомнений в том, что она влюблена; видя, что сопротивляться бесполезно, она постаралась лишь скрыть свои чувства от того, кто породил их.
Как только она немного пришла в себя, Борис сам привел его в ее покои, преувеличивая значимость оказанной им услуги и благодарность, которую она должна к нему испытывать.
Ей хотелось спрятаться в каком-нибудь укромном месте, чтобы скрыть от отца свое волнение и проступивший на лице румянец. Она долго не могла взять себя руки, и, наконец, ответила царю таким тихим и слабым голосом, что он не преминул бы догадаться о причине ее волнения, если бы ее недомогание не отвлекло все его подозрения.
