– Да если это из-за вчерашней обиды, бог с этим. Прости меня, но не уходи. Куда ты, зачем? – поднимаясь с кровати и потирая ушибленную макушку, умоляла Алина. – Что с тобой стряслось, можно ведь по-человечески решить?

– Из-за какой обиды? У моей семьи проблемы, Алин, серьезные проблемы! И я не могу их бросить, поэтому вынуждена тебя покинуть на непродолжительное время, – не оборачиваясь на соседку, бросила Женя, продолжая идти к коридору.

– Стой же! Можешь нормально все объяснить, прошу? – закричала Алина, понимая, что остаться одной в квартире для нее на неопределенный – панический ужас. Это было одной из фобий девушки; одно дело, когда она временно одна, а другое – на неопределенный срок.

– У меня нет времени! Я думаю, ты справишься!

– Нет, остановись! Женя, мать твою, либо ты прямо сейчас мне все объясняешь, либо я расцарапаю твое лицо настолько, что ты больше никогда на улицу не выйдешь. Можешь нормально объяснить!?

– Не могу, я спешу, говорю же!

– Я иду с тобой, потому что… – Алина хотела продолжить: «Потому что сущность дружбы состоит в том, чтобы всегда и при любых обстоятельствах быть с тобой и преодолевать трудности вместе; потому что дружба – это когда я, не думая о себе, делаю то, что поможет тебе, не требуя ничего взамен!», но получилось иначе, – вдвоем мы самые дикие дуры. И я не требую возражений, так что дай мне две минуты, во время которых можешь рассказать о том, что заставило будить меня в такую рань! – и кинулась одеваться так быстро, что из сонных глаз полетели не искры, а практически фейерверки.

Эти слова заставили Женю остановиться у самых дверей и резко повернуться назад.

– Зачем тебе идти со мной? Это моя проблема, я ее решу.

– А я говорю, что пойду. Не ведут так себя люди, когда все можно легко уладить! – ответила Алина, начиная переодеваться.

– Но чем ты мне поможешь? – сомнительно спросила Женя, прикидывая, что компания подруги и правда не будет лишней. А уж со способностями Алины заговорить человека можно не сомневаться в том, что убедить маму написать заявление станет намного проще.

– Присутствием хотя бы своим. А то ты так всех людей распугаешь, ну! И не смей со мной спорить. Я с тобой буду даже тогда, когда весь мир будет против тебя!

– Какая же ты хорошая! – без сарказма сказала Женя, практически без сил прижимаясь к стене коридора. Услышанные от мамы новости были невероятно тяжелы, и только сейчас постепенно приходило осознание услышанного.

– Ну так что стряслось у тебя, профессор? – донеслось из комнаты Алины.

– Если кратко, мой милый папаша задолго до моего рождения имел серьезные связи с торговлей наркотиками. Уж не знаю точно, что он делал, но благодаря ему система существовала и приносила доход тем, кто был в этом заинтересован. Но потом то ли по воззрениям высшей справедливости, то ли из-за сокращения дохода, то ли из-за трусости перед Большим Братом, всех сдал, – начала с нервной интонацией Женя. – Продавцов, конечно, отправосудили как надо, но они освободились из соответствующих мест. И, оказавшись на свободе, начали шантажировать отца, угрожая нашей семье. Требовали деньги. Ну, папа и взял кредит, однако что-то там им не выплатил. Теперь эти маньяки домогаются до мамы. Она аж собирается квартиру продавать, чтобы расплатиться за этот долг.

– Ничего себе, ну и бывают долги у людей. А что с ментами, они не давали советов?

– Мать даже к ним не обращалась, потому что, мол, эти уроды угрожали ей нами с братом, а рисковать этим она не может. Поэтому и молчит.

– Да мы сейчас такое устроим этим дебилам, что они обратно весь легализованный преступный доход нам вернут. Ну и куда ты без меня собралась, дуреха? – сказала, посмеявшись, Алина, выходя из комнаты. Она была одета слегка вызывающе: голубой топ, синеватая юбка чуть выше колен, на лице был простенький макияж, однако губы, как и всегда, были ядовито красными. Женя ничего не сказала насчет внешнего вида подруги, потому что привыкла к ее образу, однако полицейские, увидев Алину, подумают сначала о другой статье. – Я вызову нам такси.

– Да я думала… – начала Женя.

– Индюк тоже думал, а в суп попал. Говори адрес твоей матушки, – сказала Алина, возвращаясь в комнату за телефоном.

– Восточная улица, дом 34, подъезд 2.

– Окей. Я вызвала.

– Тогда выходим, – кивнула Женя, открывая входную дверь и придерживая ее, чтобы Алина тоже вышла. – Я погляжу, не принесли ли нам квитанции, а то вдруг мы задержимся надолго.

– Слушай, ну вот как мы сейчас с твоими квитанциями будем, Жень? Ты понимаешь, что сейчас вообще не до них. Что случится катастрофического, если мы оплатим счета на пару дней позже? Все, выключай бабку, радость моя, – сказала Алина, схватив собирающуюся идти к почтовым ящикам подругу.

– Да, да. Наверное, ты права… – медленно проговорила Женя. Она чувствовала, как от былой решимости почему-то не осталось и следа, а по телу расплывалась какая-то вязкая слабость, которая проникла и в мозг, заметно замедлив скорость мысли. А от Алины, наоборот, стала исходить какая-то твердость и невероятная самоуверенность. Женя понимала, что от волнения не может ничего нормально воспринимать, поэтому вся надежда была на подругу.

– А ты сказала своей матери, что мы приедем? – спросила Алина, нажав кнопку для вызова лифта.

– Да она трубку сбросила, ну я сразу и собираться начала. Правда, надо ей сообщить, – убеждаясь в здравости размышления подруги, ответила Женя.

– Тормознутая ты какая-то, Жень! – обнимая подругу на плечо, проговорила Алина. – Конечно, это все неприятно, но что ж ты так переживаешь, а? Сейчас приедем, все напишем и найдем этих ублюдков. Потом еще моральный ущерб взыщем, чтобы в жизни адреналина у них прибавилось, да? Эй, Женька, ну чего ты… – прошептала Алина, обнаружив, что Женя, прижавшись спиной к стене, слегка прикрыла глаза. – Все хорошо, как себя чувствуешь?

– Погоди, давай немного постоим, у меня голова совсем раскалывается, – попросила Женя, зажав пальцами пульсирующие виски. Казалось, все вокруг покрылось мерзкой слабостью, от которой хотелось уйти, убежать. Все это время Женя стояла с закрытыми глазами и пыталась сконцентрироваться на спокойном дыхании. Плохие новости по полной начали воздействовать на организм.

Лифт подъехал на этаж и его двери раскрылись. В кабине стоял мужчина лет тридцати пяти вместе со своей дочкой. Посмотрев сначала на ослабевшую Женю, а затем встретив взгляд Алины, который как бы говорил: «Можете ехать дальше», он нажал на кнопку и двери резко закрылись. Правда, перед закрытием детский голосок успел произнести:

– Папа, а почему тети не заходят?

Но ответ на данный вопрос был получен уже за закрытыми дверями.

Как удивительно складывалась ситуация: казалось бы, девушки поменялись своими ролями. Всегда рациональная, умеющая ответить на любую колкость Женя, которая зачастую брала ситуацию в свои руки и доводила все до самого конца, не боясь ни ответственности, ни трудностей, сейчас еле держала себя на ногах и, опираясь на подругу и стену, не могла произнести и слова. А Алина, которая, наоборот, в социуме держалась несколько отстраненно, обладала некоей мизантропией, умело скрытой за лучезарной улыбкой, и находилась постоянно в подавленном состоянии, была готова хоть на край света ехать, лишь бы не дать подругу в обиду!

Человеческая психика – это целый космос, помещенный внутри нашей головы. Мало кто знает, как именно она будет реагировать на конкретные жизненные обстоятельства, которые застигнут нас врасплох. Но когда с вами находятся надежные и любящие вас люди, они сделают что угодно, лишь бы все было хорошо.

Спустя минут десять Женя пришла в себя и попыталась дозвониться до мамы, однако та не брала трубки.

– Ну, значит, наш приезд окажется чем-то вроде сюрприза, – улыбнулась Алина, открывая подъездную дверь.

Дневной свет на несколько секунд ослепил девушек, приличное время простоявших в темноте. Лампочки ведь в подъезде американские агенты все выкрутили.