Джоанна Бофорт была действительно весьма знатна, по свидетельствам современников — необычайно умна и красива. Старшая дочь Джона Гонта, графа Солсбери и Екатерины Суинфорд, она принадлежала к королевскому роду, несмотря на то, что Солсбери относились к его боковой ветви. В специальной хартии 1407 г. оговаривались права Бофортов на престол. Согласно ей, они могли наследовать корону только в том случае, если не останется ни одного представителя королевского дома по прямой линии.
Уговаривать Джеймса не пришлось. За время нахождения в плену, он, судя по всему, увлекся этой девушкой, посвятив ей даже ряд своих поэм в манере Чосера: «The Kingis Quair», «Christis Kirk On The Green» и «The Ballad of Good Counsel»[391].
Уже 10 сентября 1423 года английскими и шотландскими дипломатами был утвержден предварительный текст договора об освобождении Джеймса[392]. 4 декабря 1423 года в Лондоне было подписано итоговое соглашение, в котором устанавливалась сумма выкупа за принца (в которую также входило и возмещение расходов Англии на образование и содержанию там Джеймса), определялись порядок выплаты названной суммы и предоставления заложников, условия заключения брака с Джоанной Бофорт.
Шотландская сторона обязывалась заплатить за «содержание» в течение 17 лет своего монарха в Англии сумму в 40 тысяч фунтов, (что равнялось 60 тысячам марок), разбив сумму выкупа на несколько платежей по 10 тысяч в год. В качестве гарантий этих выплат шотландская сторона обязывалась предоставить 21 заложника, которые должны были жить в Англии на свои средства до тех пор, пока сумма не будет внесена полностью. В случае смерти одного из заложников из Шотландии на его место должен был приехать другой человек, «не менее знатный, чем умерший»[393].
В вопросе о составе заложников примечателен тот факт, что в предварительном договоре фигурировали четыре шотландских графа. Однако в окончательном декабрьском договоре (1423) из списка выпали два представителя рода Черных Дугласов: Джеймс Дуглас, граф Данкейт и Данкан Кэмпбелл, граф Арчилл[394]. Из первоначального списка исчезло также имя сэра Александра Сэтона из Гордона, дальнего родственника Дугласов. При этом общее число заложников увеличилось с 21 до 26 человек. Должно быть, это следует рассматривать как своего рода компенсацию за знатность. Граф Данкейт приходился вторым сыном Арчибальду Дугласу, четвертому графу Дугласу, первому герцогу Туреньскому, лорду Галлоуэю и Аннандейлу — он, действительно, стоил нескольких лишних заложников.
В этих переговорах впервые в документах высокой политики встречается упоминание о Ливингстоунах — семействе, которое будет иметь огромное влияние на политическую жизнь государства в годы малолетства короля Джеймса II. В 1420-е гг. Ливингстоуны были крупной и влиятельной семьей в графстве Стирлинг, расположенном сравнительно недалеко от Эдинбурга, но не более того. Во время переговоров об освобождении принца во многом благодаря стараниям Ливингстоунов в списки заложников были включены менее значимые для шотландцев имена.
Особым пунктом в лондонском договоре 4 декабря 1423 г. фигурировало согласие принца на брак с Джоанной Бофорт. Размер приданного составлял 10 тысяч марок. При этом сумма засчитывалась в счет шотландских выплат, т. е., шотландцам списывали сумму долга на 10 тысяч марок[395].
2 февраля 1424 года состоялось бракосочетание Джеймса Стюарта и Джоанны Бофорт. После чего молодая чета отправилась в графство Дарэм для подписания итогового англо-шотландского соглашения. В Дарэме английская сторона еще раз попыталась включить в англо-шотландский договор прямое обязательство прекратить союзные отношения с Францией. Однако, как и следовало ожидать, и эта последняя попытка не привела к желаемому результату.
Основная часть Дарэмского договора от 28 марта 1424 г. несколько отличается от прежних англо-шотландских соглашений. Его основным положением стало не только обязательство Шотландии в течение семи лет воздерживаться от войны с Англией и не выдвигать требований, ее инициирующих, но и, кроме этого, Джеймс согласился не отправлять шотландские войска для войны во Франции.
«Вечный мир», таким образом, не был заключен, а требования разрыва союзных отношений с Францией не нашли отражение в рамках этого договора. Несмотря на включенный в текст договора пункт относительно запрета на военную помощь французскому дофину, принц Джеймс, по словам хрониста Боуэра, прямо заявил, что, хотя он и не будет лично отправлять шотландцев на континент, тем не менее, Джеймс не станет препятствовать тем, кто пожелает туда поехать[396]. Кроме того, те из его соотечественников, кто уже воевал во Франции против англичан, по его мнению, были свободны от соблюдения Дарэмского договора[397].
Напомним, что Дарэмский договор был заключен уже после битвы при Боже (1421) и Краванте (1423) и сформулированные в нем положения не касались последнего шотландского пополнения дофину Карлу во главе с Арчибальдом Дугласом, четвертым графом Дугласом[398], отплывшим во Францию больше чем за месяц до его подписания.
Наконец, договор от 28 марта 1424 года окончательно определил список шотландцев, которые должны были выступать в качестве заложников. Несмотря на то, что, как уже говорилось, их число увеличилось с 21 до 26 человек, исключенные из него графы, во многом понижали его совокупный политический вес. Оставшиеся в этом реестре графы Кроуфорд и Мори не являлись значимыми фигурами в шотландской политике.
Освобождение принца было тесным образом связано с политической ситуацией внутри самой Англии и борьбой в ее правящих кругах. Перевес в борьбе за лидерство в регентском совете при малолетнем Генрихе VI между другом детства принца Джеймса — герцогом Глостером и семейством Бофортов оказался на стороне Глостера, облегчив, тем самым, освобождение Джеймса Стюарта из английского плена.
Но не только то обстоятельство, что в период переговоров об освобождении принца в 1423 г. именно Хамфри Глостер возглавлял регентский совет, как представляется, помогло Джеймсу вернуться на родину. Сказались и английские общегосударственные соображения. Для страны, увязшей в войне с Францией и постоянно нуждавшейся для ее проведения в деньгах, было важно не только обеспечить спокойствие на границе, но и получить деньги на континентальную войну. В некотором роде, гарантом выполнения этих условий должен был служить брак с близкой родственницей правящего королевского рода, английское воспитание Джеймса и знатные шотландские заложники.
В известной мере расчеты англичан себя оправдали. До 1428 г. со страниц хроник практически исчезает не только вопрос о шотландском корпусе во Франции, но и упоминания столкновений на англо-шотландской границе, столь частые прежде. Впрочем, возможно, их заслонили собой достаточно бурные события в каждом из королевств; на континенте продолжалась Столетняя война.
Однако оставались два момента, осложнявших отношения Англии и Шотландии во второй половине 1420-х годов. Во-первых, возникли проблемы с выплатой выкупа за Джеймса. Только незначительная часть денег (что-то около 700 марок) из 30.000 фунтов, собранных для этой цели в Шотландии в виде чрезвычайного налога, ушла в Англию. Оставшаяся сумма была использована королем для внутренних нужд[399]. Во-вторых, вызывало озабоченность англичан соблюдение условий англо-шотландского договора, определившего семилетний мир на Пограничье в части, касавшейся непредоставления военной помощи французским союзникам.
