— Я наберу, когда освобожусь, — бросает он на прощание и уезжает. И никаких поцелуев, объятий и нежностей.

Но он не звонит. Ни днем, ни вечером, ни следующим утром. Я чувствую себя брошенной. Брошенной и использованной, и чувство гордости не позволяет написать первой.

К вечеру следующего дня я все же решаю, что мной никто не успел попользоваться, а с Вовой могло что-то случиться. Звоню ему несколько раз, но он сбрасывает. На сообщения тоже не отвечает.

Брожу по квартире, пытаясь занять себя хоть чем-то, но от волнения дрожу всем телом и не могу понять, что происходит.

Все же было хорошо. Мы прекрасно провели время, утром нормально попрощались (почти), что тогда могло произойти всего за день?

Ближе к двенадцати ночи, когда я извелась от переживаний и догадок, телефон в моих руках оживает, оповещая о входящем сообщении.

— Я думал очень долго и понял, что мы не подходим друг другу. Ничего не получится, прости.

Сначала я думаю, что кто-то просто ошибся номером, потом понимаю, что отправителем сообщения числится Вова. Перечитываю его еще раз десять, чувствуя, как по щекам катятся слезы, и, уже не сдерживаясь, начинаю рыдать.

Как же так? Как это — не подходим друг другу? А как же все те слова, что он говорил? Я же такая красивая и сексуальная, он же сам сказал, что без ума от меня! Неужели врал?

Отбрасываю в сторону телефон и заливаюсь в истерике. Мой плач перерастает в вой раненого животного, и даже придурок за стеной стучит несколько раз в стену, прося заткнуться.

А мне все равно, теперь его очередь страдать бессонницей.

Я реву так долго, что в конце концов начинаю громко икать. В голове пролетают воспоминания о наших двух свиданиях, а ещё о том, как долго я караулила его в универе, как пыталась обратить на себя внимание, а теперь все старания коту под хвост. Еще какого-то черта вспоминаю, что он одолжил у меня денег на пополнение счета и так и не вернул. Чертов альфонс! Даже на цветочки не расщедрился!

Вытираю слезы уголком одеяла и выхожу на балкон в надежде, что свежий воздух взбодрит меня и поможет успокоиться.

Ударяюсь мизинцем об угол кресла и взвываю от боли.

— Мне кажется, в прошлой жизни ты была банши. А это значит, кто-то в нашем доме очень скоро умрет. — Я подпрыгиваю от неожиданности, пытаясь выдернуть из темноты силуэт соседа.

— У тебя отстойное чувство юмора, — пытаюсь говорить так, чтобы мой голос не дрожал.

— После часа воя за стеной можно потерять не только сон и чувство юмора. — Мои глаза наконец-то привыкают к темноте, и я замечаю Влада, сидящего прямо на перилах его части балкона. — Так что случилось у Мисс дрочилы?

— Что? Как ты меня назвал? Это... это... да ты все не так понял! — ору так, что где-то внизу от моего голоса залаяли собаки.

— Ага, конечно, — говорит равнодушно, смотря в небо. — А где твой парень?

— В Караганде. — Вот зачем вспомнил о нем? Только успокоилась ведь!

— Означает ли это, что ты его достала и он тебя бросил? Когда съезжаешь?

Я даже не стала огрызаться на его язвительный тон, силы покинули меня еще несколько часов назад, и словесную перепалку придётся перенести на следующий раз.

— Не понимаю смысла твоего вопроса. При чем здесь «бросил парень» и «переезжаешь»?

— Так ты же в квартире парня живешь? Или нет?..

— Что? С чего такая информация? Это моя квартира.

Сосед резко спрыгнул с перил и перебрался на мою часть балкона.

— Разве в этой квартире не живет парень? Кирилл? — спрашивает так, словно ведет допрос. А я не выдерживаю, меня накрывает волна смеха, и я хохочу так, что начинает болеть живот.

Вот же идиот!

— Прости, но должна тебя разочаровать: Кирилл — это я. Вернее, Кира, но ты, наверное, общался с кем-то из наших соседей, и они сказали, что в тридцать четвертой живет Кирюха. Поэтому и решил, что я пацан, да? А я-то думаю: что это ты меня на футбол и пиво зазываешь? Хотя погоди, не отвечай: неужели это... хотел подкатить к моему парню и отбить? О боже, я так и знала, что ты — гей! — Я снова смеюсь, но соседу, кажется, не до шуток. Даже при свете луны могу рассмотреть его растерянное выражение лица. Словно ему только что сказали, что вместо сына у него родилась дочь.

Не говоря ни слова, он перепрыгнул через перила и скрылся за дверью, ведущей в спальню.

Вот же странный тип. Но зато хоть на пять минут заставил забыть о Вовке.

Сажусь в кресло, закрываю глаза и наслаждаюсь вечерней прохладой. От переизбытка эмоций сразу же отключаюсь: в майке и трусиках, на балконе и сидя в кресле.

Глава 11

Влад

— Туман, у нас небольшая проблемка, — раздраженно говорю в трубку, расхаживая по квартире и выдыхая сигаретный дым. Как же меня достало сидеть на месте и ничего не делать.

— Какая еще проблема, Змей?

— Нет здесь никакого Кирюхи, девка в соседней квартире живет. Твой информатор либо со страху навалил в штаны и наврал с три короба, либо ошибся. Пришли кого-нибудь другого для слежки, а я возвращаюсь. Вам я нужнее.

— Ты забыл, за что я сослал тебя? — орет Туманов, и я даже могу представить его разозленный вид. Небось слюной брызжет во все стороны и размахивает руками. Хотя прекрасно его понимаю. Если бы у меня была дочь и я застал ее трахающейся со своим подчиненным, то давно вывез бы его подальше в лесок и прикопал под одной из высоких сосен.

Благо Туман в курсе блядской натуры своей дочурки, а я не такой уж и плохой вариант из тех, кто побывал в ее постели, да и человек после Туманова не самый последний. Именно поэтому я все еще жив, а мои яйца в рабочем состоянии.

— Конечно, помню, но, пока я просиживаю штаны на диване, у вас там война с ментами набирает обороты. И крыса...

— Не зли меня, Змей, — перебивает Туман, и я понимаю, что разговаривать с ним о моем возвращении бесполезно. — По большому счету я должен был отрезать твой член и скормить доберманам, так что сиди и делай, что говорю. Если в квартире живет девка — значит, следи за девкой. Это даже к лучшему. Очаруй ее, пригласи в ресторан, своди на парочку свиданий и сделай несколько фото, чтобы мы дали понять папане, что его дочурка у нас на крючке. Ясно?

— Ясно, — отвечаю без энтузиазма, понимая, что моя ссылка может затянуться надолго. Дернул же меня черт повестись на соблазнительные формы и большие упругие сиськи Ники.

— Я рад, что ты все еще мой самый надежный и преданный человек. Впредь, пожалуйста, думай головой, а не тем, что ниже пояса. — Туман отключается, не прощаясь, а я так и остаюсь стоять посреди комнаты с телефоном в руках и сигаретой в зубах.

— Блядь! — Со всей силы ударяю кулаком о стену и, потирая разбитые костяшки, падаю на кровать.

Значит, Кира. Что ж, может, не все так плохо, как кажется? Можно ведь совместить приятное с полезным? Знать бы еще, что она и в самом деле дочь Князева, а не просто противная девица, живущая в квартире, которая по документам принадлежит следаку.

На самом деле, не перейди он дорогу нашему процветающему бизнесу, я бы восхищался этим типом. Но он каким-то образом вышел на нашу контору и копает информацию о поставках ворованной техники.

Князев как призрак: появился десять лет назад из ниоткуда, и никакой информации на него нет, кроме послужного списка, нескольких счетов в банке и двух квартир — в которой он проживает и этой, что сейчас находится прямо за стеной.

Ни жены, ни любовницы, ни детей — ничегошеньки. Вот только наш информатор, который в прошлом недолгое время работал с Князевым, рассказал, что тот как-то разговаривал по телефону с каким-то «Кирюхой», спрашивал, как учеба, не нужно ли чего-то, и трепался о квартире, которая была куплена специально для «него».

Кирюха. Черт бы ее побрал! Теперь ещё придётся носиться с этой капризной девчонкой. Сколько ей там? Восемнадцать? Двадцать?

Сделаю несколько фоток, оставлю Костяна следить за ней, а сам уеду тайком на базу, чтобы найти крысу и разобраться с делами.