Хожу по комнате взад-вперед с телефоном в руках и не знаю, что ответить.

— Давай в следующую субботу останусь у тебя? У меня завтра первой парой Бурыхина, не хочу опаздывать.

Наблюдаю за тем, как двигается карандашик в поле для сообщений. Вовка все пишет что-то, и пишет, и пишет. Потом карандашик на несколько минут застывает и снова оживает.

Я начинаю нервничать. Иду в кухню за тем самым вареньем, которое пытался отжать у меня Влад.

Карандашик все еще движется. Хватаю чайную ложечку, погружаю в банку и наслаждаюсь вкусом детства.

Телефон в руке вибрирует, и я быстро отрываюсь от варенья.

— Кира, дай мне шанс показать, насколько ты мне дорога. Мне не нужно твое тело, мне важно то, что внутри. Я действительно хочу провести с тобой побольше времени и узнать лучше. Оставайся сегодня у меня. Пожалуйста.

Боже, это так мило! Зажмурила от умиления глаза, пытаясь не умереть от радости. Какой же Вова все-таки хороший парень, и зря я накрутила себя насчет того, что ему нужен только секс.

— Я подумаю и напишу через пару часиков, ок? — решаю, что нужно все же немного поломаться.

Ответ приходит моментально.

— Если не останешься, то больше не увидишь меня. Я хочу серьезных отношений, и у меня не так много времени, чтобы выслушивать все эти знаю-не-знаю-подумаю. Ответ нужен сейчас. Так что?

В душе неприятно заскребли кошки. Что на него нашло? Что это за ультиматум такой? Настроение испортилось в этот же миг, и идти никуда не хотелось. Но и терять Вову тоже.

Несколько минут смотрю в телефон, замечая, что парень вышел из онлайна, и не знаю, что делать. Закрываю глаза, несколько раз легонько бью себя по щекам, пытаясь успокоиться, и, возможно, делаю самую большую ошибку в своей жизни, но по-другому не могу.

— Хорошо. Я останусь, только никаких приставаний, понял?

— Не переживай, я хочу доказать тебе, что меня интересует твоя душа. Буду в семь, не забудь пижамку.

Откидываю в сторону телефон и пытаюсь собраться с мыслями. Я еду к Вовке с ночевкой. И он сказал, что для него важна моя душа, а не тело. Господи, да он серьезно настроен на мой счет. Вот только той радости и воодушевления, которые должна чувствовать при этой мысли, почему-то не ощущаю. Мне больше не по себе. И тревожно. Очень тревожно.

* * *

Вова приехал ровно в семь. Я выпорхнула из дома с пакетиком в руках, оглянулась назад, на окна соседа, и вздрогнула, поймав взгляд Влада.

Он стоял на балконе, все так же с голым торсом (он вообще в курсе, что существуют футболки?), и с серьезным видом смотрел то на меня, то на машину Вовы.

От растерянности помахала ему ручкой и, не оглядываясь, бросилась к Вовке.

— Привет, — улыбается он при виде меня и тянется, чтобы поцеловать.

Сама не знаю почему, но вместо губ я подставляю ему щеку.

— Привет. Ну, я готова, — показываю на пакетик с «пижамкой».

Он усмехается, заводит двигатель и быстро выруливает со двора. Меня же всю потряхивает. От страха и волнения. В первую очередь от волнения. Еще немного, и я узнаю, как и где живет Вова. Уверена, ни одна девушка в универе не была настолько близка к нему.

Это окрыляет. Делает меня особенной.

Искоса поглядываю на довольного парня, который подпевает радио, и легонько щипаю себя за руку, чтобы удостовериться, что это не сон.

— О, парень голосует, сейчас подвезем его, если по пути. — Вова доволен, я же возвращаюсь на землю. Ну сколько можно? Зачем нам все эти посторонние люди в машине?

Остаток дороги едем в тишине. Мои молитвы не были услышаны, и незнакомцу не только по пути, но еще и почти туда же, куда и нам.

А с другой стороны, чего я завелась? Парень вон пытается заработать, сэкономить на чем-то, видно же, что знает счет деньгам и ценит их. Вова станет отличным мужем, и его жена (не исключено, что я) сможет не работать, а заниматься домашними делами.

— Приехали. — Он паркуется позади одной из старых девятиэтажек, а я верчу головой, пытаясь разглядеть, где новострой, в котором он живет. Но новостроя нет, лишь высокие тополи и хрущевки вокруг.

.

Вова идет по узкой протоптанной дорожке прямо к девятиэтажке, а я семеню следом, пытаясь вспомнить, кто же мне говорил, что у него крутая квартира-студия на последнем этаже у моря.

— Заходи, — пропускает меня в душную парадную, где на ступеньках сидят около десяти котов.

— Ненавижу котов, — кривится он, вызывая лифт.

Мы поднимаемся на седьмой этаж, и снова в странной тишине.

Вова звякает ключами, открывает дверь, и я оказываюсь в небольшой однокомнатной квартире. Прямо по коридору кухня, справа комната, а слева — ванная.

— Разувайся, проходи, сейчас тапочки принесу.

Я с интересом оглядываю квартиру, но по тому, что вижу, создается ощущение, что либо сюда заселились совсем недавно, либо приезжают крайне редко.

Разложенный диван с несколькими подушками, компьютерный столик, стул и шкаф — вот и все, что есть в комнате. Никаких рамочек, вазочек и прочей ерунды. Даже коврика на полу нет.

— Я купил все, что ты просила, так что можем приступать к делу, — кричит Вова из кухни, и я бросаю пакетик с вещами и сумочку на диван и иду к нему.

Кухня оказалась совсем крохотной, несколько кухонных шкафов и столик с табуретками. Вова стоял на балконе и курил. Я поморщилась: не люблю сигаретный дым, но ради Вовы согласна терпеть этот запах.

На столе разложены продукты, и я пробегаюсь по ним взглядом, чтобы прикинуть, все ли есть.

— А где моцарелла? — беру в руки обычный голландский сыр и удивляюсь цене. Неужели еще где-то есть такие низкие цены? Да даже если бы и были, я бы побоялась купить.

Приглядываюсь к ценнику, но нет, я не ошиблась: цена и в самом деле подозрительно низкая.

— А, так моцарелла твоя дофига стоит, вот я и взял тот сыр, что дешевле. Какая разница, если он все равно расплавится? — Вова тушит сигарету и возвращается в кухню. — Ну что, начнем? — шутливо целует меня в кончик носа и достает из шкафчика муку.

Следующий час я замешиваю тесто, слежу за тем, чтобы оно подошло, нарезаю колбаску, отварное мясо, зелень и помидоры. Вова все это время находится возле меня, шутит, пытается чем-то помочь, целует и пристает. Последнее мне уже слегка поднадоело.

— Ты такая сексуальная, когда стоишь у плиты. — Он прижимается ко мне сзади, а я застываю на месте, почувствовав его каменный стояк.

Руки парня блуждают по моему телу, и мне кажется, что, если бы можно было вдавить в меня свой член еще больше, он бы обязательно это сделал.

— Эй, не мешай, — отталкиваю его, когда он в очередной раз лезет ко мне с поцелуями.

Мои щеки горят от смущения, и я не знаю, как вести себя. Нет, конечно, у меня был парень, но его член я увидела не на втором свидании и даже не на пятом.

— Еще один поцелуйчик, давай же, детка. — Он разворачивает меня к себе лицом и впивается в губы.

Снова это непонятное чувство, словно у меня во рту улитка ползает. От растерянности поддаюсь его напору и совершенно не могу понять, что со мной происходит. Почему мне так не нравятся его поцелуи, несмотря на то, что от прикосновений его рук у меня подкашиваются коленки?

Его руки забираются мне под майку, я расслабляюсь, пытаюсь поймать его ритм, высовываю навстречу свой язык, а потом закрываюсь обратно, словно ракушка, потому что он пробирается под лифчик и начинает ласкать мою грудь.

— Кажется, пицца в духовке горит, — вру и резко отстраняюсь от него, открывая духовку, чтобы посмотреть на совершенно сырую пиццу. — Давай, пока я здесь приберу, ты найдешь какой-то фильм? — Любыми путями хочу отправить его в комнату, чтобы продолжить готовку в спокойной обстановке.

— Окей. — Вижу похоть в его взгляде и то, как он окидывает взглядом мою фигуру, и начинаю сомневаться, что ему нужна именно моя душа.

— Я позову тебя, когда все будет готово. — Пытаюсь выдавить из себя улыбку, а сама гадаю, что бы такого придумать, чтобы сбежать домой.